Споткнулись на “формуле Штайнмайера”. О чем говорили Сурков и глава МИД Украины в Берлине

Это первое собрание, которое по идее должно разморозить переговоры и подготовить почву для саммита “нормандской четверки” на высшем уровне — с участием Зеленского, Путина, Макрона и Меркель. 

Киев и Запад хотят провести этот саммит уже в сентябре. Но Москва требует для начала шагов со стороны Киева — по некоторым данным, это разведение войск на трех участках, обмен пленными по формуле “всех на всех” и начало внедрения “формулы Штайнмайера” (о которой мы скажем ниже).  

Что же до нынешней встречи — то ее условием со стороны РФ было, как уже писала “Страна”, освобождение Кирилла Вышинского. Которое и произошло на минувшей неделе. 

Вчера переговоры вели представители Франции, Германии, Украины и России — глава МИД Вадим Пристайко, помощник Зеленского Андрей Ермак, а также советник президента РФ Владислав Сурков, курирующий у Путина донбасское направление. 

“Страна” разбиралась, к чему привела эта встреча. 

Версия Киева

По словам Пристайко, встреча продлилась 8 часов и речь на ней шла о выполнении конкретных договоренностей, которые откроют путь к встрече на высшем уровне.

“Надеюсь, что достигнутые договоренности, которые мы собираемся выполнить все, будут имплементированы в ближайшее время и мы сможем открыть путь к встрече на высшем уровне. Есть определенный успех, на основе результатов которого мы собираемся базировать следующую встречу лидеров”, — сказал Пристайко, отметив, что детали, по договоренности всех 4 сторон, он раскрыть не может.

Впрочем, дипломат обозначил один конкретный пункт — Станицу Луганскую, где нужно закончить разведение сил. И напомнил, что еще в 2016 году Порошенко и Путин договорились сделать то же самое в Петровском и Золотом.

“Именно поэтому мы собираемся довести до завершения этот процесс разведения”, — сказал Пристайко. 

Для этого надо сделать известные шаги: прекратить стрелять, подождать 7 дней, чтобы убедиться, что нет непосредственной угрозы обстрелов, и потом разводить — отвести вооружение и людей, сделать коридор, чтобы начать разминирование, снимать фортификационные сооружения, возобновлять дороги. Эта процедура прописана, но все это время она не соблюдалась, отметил министр.

Ради достижения конкретного прогресса было решено сосредоточить пока что все усилия на Станице Луганской вместо всех 3 участков, начать восстанавливать там мост.

При этом о дате саммита квартета, по словам Пристайко, пока говорить рано. Лидеры Германии, Франции, Украины и России должны решить это сами на основе отчетов, которые им представят их советники. По мнению министра, на этом  подготовительные встречи, в частности, на уровне глав МИД, скорее всего уже происходить не будут.

Версия Москвы

Официальных комментариев Кремль пока не давал. Однако политолог Алексей Чеснаков, приближенный к Суркову, озвучил свою версию по итогам вчерашней встречи. 

“Насколько мне известно, вчера на встрече в Берлине помощники лидеров “нормандской четверки” не согласовали конкретную дату саммита. Они обсудили условия, при которых саммит может состояться.

Российская делегация настаивала, что сначала надо выполнить решения предыдущих саммитов. Нужно развести силы в Петровском и Золотом и согласовать формулу Штайнмайера.

Удалось значительно продвинуться в дискуссии по этим темам. В целом, возможность возобновления работы нормандского формата приветствуется всеми сторонами.

Работа будет продолжена как на уровне помощников лидеров, так и в контактной группе”, — написал Чеснаков в Telegram.

Чем различаются обе версии

Как видим, заявления Москвы пока звучат менее оптимистично, чем Киева. Оно и понятно — встречи на высшем уровне больше добиваются у Зеленского, чем у Путина. Украинский президент таким образом пытается укрепить свои позиции внутри страны. 

Зе несколько раз говорил, что он скоро встретится с хозяином Кремля. Но Москва раз за разом — в том числе и устами Путина — заявляла, что утром шаги по выполнению Минских соглашений, а вечером — встреча. 

Причем, судя по заявлениям Пристайко и Чеснакова, стороны пока видят эти шаги по-разному. 

Глава МИД Украины говорит, что нужно пока сосредоточиться на разведении у Станицы Луганской. А соратник Суркова настаивает на всех трех участках — Станице, Петровском и Золотом. 

Пристайко заявляет, что нужно зафиксировать минимум неделю без обстрелов. У Чеснакова на этот счет ничего нет.

И здесь нужно понимать, что обстрелы — это краеугольная проблема. Как показала практика, их остановить невозможно. Именно на этом основании команда Порошенко отказывалась выполнять договоренности по Минску. При этом все понимают, что спровоцировать обстрел очень просто, и сделать это могут обе стороны. 

Поэтому еще в 2016 году начали звучать призывы — как из Европы, так из России — вести процесс дальше, невзирая на обстрелы. Но, как видим, команда Зеленского снова включает этот вопрос, как обязательное условие дальнейшего прогресса. 

Еще одно существенное различие — украинская сторона молчит о “формуле Штайнмайера”, а российская — настаивает на ней. Что это за формула?

Что такое “формула Штайнмайера”

Франк-Вальтер Штайнмайер — это бывший министр иностранных дел Германии, при котором были подписаны Минские соглашения. Он был одним из активных сторонников политического урегулирования ситуации на Донбассе. 

В 2016 году он предложил следующую модель:

• Украина принимает закон об особом порядке проведения местных выборов на неподконтрольных территориях,

• далее проходят выборы на территории “ЛДНР”,

• после их проведения и публикации отчета ОБСЕ с подтверждением демократичности выборов закон “Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей” временно вступает в силу.

• после внесения изменений в Конституции об особом статусе Донбасса и передачи контроля Украине над границей с Россией закон об особом статусе Донбасса обретает постоянное действие.

Пока эта формула на бумаге не существует — ни Киев, ни Москва под ней не подписались. Причем РФ активно лоббирует модель Штайнмайера, а вот Украине она не по нраву.

Еще при Порошенко проводить выборы на Донбассе были согласны только после введения миротворцев на всю территорию “ДНР” и “ЛНР”, а также передачи границы в руки Киева. Что было заведомо неприемлемо как для “республик”, так и для поддерживающей их России (и, к слову, противоречит Минским соглашениям, по которым контроль над границей пердается только после внесения изменений в Конституцию). 

Формула Штайнмайера не ставит всех этих условий — она предусматривает выборы “здесь и сейчас”. Цель — побыстрее избрать легитимных для Киева и мирового сообщества представителей Донбасса, с которыми уже в рамках Минских соглашений можно вступать в открытые переговоры, а также дать этим территориям особый статус. 

Сейчас, как известно, Украина лидеров “ДНР” и “ЛНР” не признаёт. Что, в свою очередь, исключает подвижки по минскому процессу. 

Судя по тому, что Вадим Пристайко в своем отчете не упоминает о формуле Штайнмайера, то эта тема для украинской власти по-прежнему неудобна.

Она легитимизирует власть на неподконтрольных территориях Донбасса, а это в свою очередь ломает всю сложившуюся за последние пять лет идеологию. О том, что территории оккупированы больше говорить будет нельзя, а значит — придется признать факт гражданского конфликта. И уже по-настоящему договариваться. 

Чего хотят остальные участники “четверки”?

Как в итоге поступит Украина — во многом будет зависеть от позиции других участников нормандского формата.

Особенно интересна в этом контексте позиция Франции. Ее президент Эммануэль Макрон сейчас один из главных вдохновителей встречи Зеленского и Путина на высшем уровне. Всем своим поведением он показывает, что готов к большому компромиссу с Россией. 

Началось это еще в августе, когда Макрон встретился с Путиным. Он заявил, что с Россией надо договариваться и возвращать ее в “большую семерку”.

А после саммита G7 он произнес знаковую речь перед французскими послами. Там он расширил свою идею “большого компромисса” с Россией: Москва нужна Европе, чтобы ЕС не разорвали между собой США и Китай. 

По сути французский президент заявил о необходимости стратегического альянса между Евросоюзом и Россией. В ходе которого, по словам Макрона, и будут решены все замороженные конфликты в Европе. 

Последняя отсылка идет напрямую к Украине. 

Если раньше ЕС устраивала относительная заморозка конфликта на Донбассе (вероятность большой войны была минимальной), то в свете предложений Макрона вряд ли Путин согласится на союз, если Европа не поможет решить вопрос Украины а следом — и снятия санкций.

Именно в этом стоит искать ключ к ускорению “нормандского” процесса. И если Париж дейстивительно так настойчив, как это следует из слов Макрона, то скоро мы увидим еще более значимые подвижки по Донбассу.