Создаст ли Медведев партию?

Внезапно он обнаружил “симптомы застоя” в политической жизни страны. Президент заметил, что “если у оппозиции нет ни малейшего шанса выиграть в честной борьбе, она деградирует и становится маргинальной. Но если у правящей партии нет шансов нигде и никогда проиграть, она просто “бронзовеет” и, в конечном счете, тоже деградирует, как любой живой организм, который остается без движения”.

Все сказано верно. Удивляет не содержание сказанного, а то, как внезапно вдруг знаменитая путинская стабильность превратилась устами путинского ставленника в застой, а вертикаль власти, спасшая нас вроде бы от “лихих девяностых”, вдруг стала трактоваться главой государства (и, следовательно, главой этой самой вертикали) как опасность деградации.

Впрочем, если бы данные заявления последовали примерно год назад, т.е. непосредственно вслед за статьей “Россия, вперед!”, они не вызвали бы удивления, а рассматривались в качестве последовательного осуществления курса медведевской модернизации, скопированного с горбачевской перестройки (даже термин “застой” взят из политического арсенала второй половины 80-х гг.). Однако Медведев “выстреливает” новаторскими идеями как-то судорожно.

ЭТО ВАМ НЕ ГОРБАЧЕВ

В сентябре 2009 г. президент пробудил большую дискуссию и большие надежды, а затем фактически надолго замолчал, не предлагая ничего серьезного. Ровно через год после появления статьи “Россия, вперед!” он выступил в Ярославле с речью, которая фактически оправдывала его бездействие и обосновывала путинскую систему правления, как единственно возможную в современной России с ее отсталым менталитетом и невысоким уровнем экономического развития.

Но затем Медведев вдруг энергично взялся за Лужкова со всей его московской компанией, пробудив в обществе некоторые ожидания начала реальной борьбы с коррупцией. И в то же время президент умудрился ограничиться в отношении отставленного мэра безликой фразой о потере доверия, заставив многих думать, будто речь все же идет не о решении принципиальных политических проблем, а о грызне кремлевских группировок или даже о захвате батуринского имущества какими-то новыми “Байкалфинансгруппами”, созданными в какой-то очередной тверской “рюмочной”.

Весьма характерно, что непоследовательность Медведева в той внезапной схватке с Лужковым заставила некоторых сравнительно демократически настроенных комментаторов проявить симпатию к отставнику. Стали говорить о том, как он, мол, хорошо держится. Стали подумывать о том, не войдет ли он в состав какой-нибудь объединенной оппозиции.

По сути дела, Медведев с его колебаниями, с его политикой типа “и нашим, и вашим” за годы своего правления не сумел собрать даже той поддержки, которую имел в свое время Горбачев. И это неудивительно. До поры до времени у нас в стране мало кто сомневался в искренности Горбачева, поскольку всякого рода тонкие политические манипуляции были массовому сознанию второй половины 80-х гг. еще непривычны. Но вот вопрос об искренности Медведева, о том, можно ли ему верить хоть в чем-то, затмевает в любых нынешних дискуссиях вопросы о содержательной стороне декларируемой им модернизации.

ЗАЧЕМ ОН ЭТО СКАЗАЛ?

Медведев привел в своем выступлении некоторые примеры того, что сделано для выравнивания положения различных партий в политическом пространстве страны. Однако, масштаб проблем, стоящих перед страной, совершенно несопоставим с масштабом сделанного. Беда наша ведь даже не в том, что противников “Единой России” ограничивают в общении с избирателями. Беда в том, что сами эти противники все как один являются кремлевскими проектами, т.е. вторыми и третьими ногами, костылями, а также всякими прочими подпорками власти, но отнюдь не самостоятельными политическими силами, способными предложить реальную альтернативу путинскому курсу. Что же касается реальных противников, то они серьезной политикой заниматься не могут в силу своей легковесности и в результате по сей день ведут нелепый торг с Владиславом Сурковым и Сергеем Собяниным за то, сколько человек можно выводить на Триумфальную площадь без угрозы получить дубинкой по кумполу.

В итоге медведевские заявления вызывают раздражение как у сторонников, так и у противников путинского политического курса. Для одних — это нелепое раскачивание лодки, предпринимаемое мягкотелым университетским доцентом, внезапно подружившимся с американцами. Для других — сплошная демагогия, нацеленная на то, чтобы отвлечь общество от реальной борьбы с антидемократической системой.

Скорее всего, Медведев это понимает. Тогда почему же он столь странно себя ведет? Думается, может существовать два возможных объяснения нынешнего президентского выступления.

Объяснение первое: Медведев мечется под воздействием противоположных влияний различных группировок из своего окружения. Он пытается балансировать и тянуть время, как это делал в свое время Горбачев. Он то идет на уступки реформаторам, которым, по всей видимости, симпатизирует, то прислушивается к консерваторам, которые справедливо напоминают ему о том, что воевать против путинской системы власти — все равно, что сражаться с ветряными мельницами. Возможно, президент предпочел бы вообще не делать никаких политических ходов, чтобы не вызывать противодействия, но он, как шахматист, попавший в цугцванг, вынужден двигать хотя бы пешкой, поскольку таковы, увы, правила игры.

Объяснение второе: столь резкий наезд на монопольное положение “Единой России” может иметь и практический смысл. Но только в одном случае. Ни коммунистам, ни справороссам, ни, тем более, маргинализированным демократическим партиям (“Правому делу” и “Яблоку”) робкая поддержка Медведева никакой пользы не принесет. Но вот если президент вдруг захочет сформировать свою собственную партию, которая, естественно, окажется в оппозиции “Единой России” и лично Путину как ее лидеру, тогда любые действия по выравниванию доступа к СМИ и к формированию региональных органов власти приобретают реальный смысл.

Формирование такой партии однозначно станет вызовом Путину. Если бы тот в свое время остался над схваткой и не возглавил лично “Единую Россию”, любая новая партия могла бы формально рассматриваться как элемент путинской системы власти. Но в ситуации, когда имя Путина твердо увязано с одной политической силой, все остальные силы должны быть либо бессильными, либо оппозиционными.

Нынешние официальные оппоненты “Единой России” бессильны, а потому имеют право на жизнь. Недаром наша политическая система получила ироническое наименование полуторапартийной. Но президентская партия, если таковая будет создана, совсем бессильной не станет. Слишком уж велик по объективным обстоятельствам тот ресурс, которым ее можно подкрепить. А значит, партия эта станет оппозиционной. И это легитимирует оппозиционность Медведева по отношению к Путину, которую пока что не признают публично ни тот, ни другой из тандемократов.

Иными словами, все эти рассуждения говорят о том, что президент создаст свою политическую партию лишь в том случае, если решится идти ва-банк. И думается, что вероятность такого развития событий невелика. Но больно уж мало остается времени у Медведева до того момента, когда он уйдет в политическое небытие. Ему явно не хочется остаться в истории России человеком, который всего лишь согревал для Путина президентское кресло, пока тот в силу особенностей российской конституции вынужден был управлять правительством. Медведев хотел бы использовать свой шанс войти в историю великих реформ, начатую Александром II, а не в историю политических курьезов вроде Анны Иоанновны или Анны Леопольдовны.

Дмитрий ТРАВИН