Современные коррупционные угрозы в промышленно развитых странах

Поскольку к распространению коррупции приводят недостатки демократических систем, то она менее характерна для государств с долгой историей демократических институтов и развитым гражданским обществом. Но современные тенденции свидетельствуют о росте коррупционной угрозы и в демократических обществах, и странах с развитой рыночной экономикой. Существенным толчком к усилению внимания к указанной проблеме стал анализ причин нынешнего мирового финансового кризиса, а также критика формирования современных институтов экономических отношений на нынешнем этапе.

Таким образом, в современном обществе возникла необходимость исследовать внутренние процессы развитых экономик и выявить новые причины формирования коррупционных отношений. Способно ли гражданское общество быть движущей силой противодействия распространению коррупции? Каким может быть ответ современным макровызовам?

Западные исследователи не первый год поднимают эти вопросы. Влиятельные экономисты, политологи обращают внимание на негативные тенденции последних десятилетий и начинают говорить о кризисе демократического общества.

Сегодня важно понять, как механизмы функционирования политикообразующих организаций формируют экономическое поведение и какие новейшие формы взаимодействия общества и государства возникли в последние годы. Нужно помнить, что коррупционное влияние на государственные институты меняет первоочередные цели учреждений. В современных условиях глобальной экономики это усиливает угрозы для развивающихся стран. С учетом этого важно оценить опасность влияния коррупционных отношений на цели институтов в сфере экономической политики развитых стран относительно стран с переходной экономикой.

До недавнего времени коррупция считалась проблемой развивающихся стран и стран с переходной экономикой. Для этого существовали объективные причины, которые и привлекли повышенное внимание к коррупции на рубеже ХХ—ХХІ столетий. Поскольку коррупция появляется из-за недостатков демократической системы, главной проблемой считается отсутствие или недостаточная сформированность демократического общества. Система выборов в развивающихся странах и в переходных экономиках тесно связана с необходимостью формировать принципы демократического общества, ведь через эти институты осуществляется функция общественного контроля. Нобелевский лауреат по экономике 2001 года Джозеф Стиглиц описывает, в том числе на примере распада СССР, как возникает и углубляется проблема формирования принципов демократического общества в условиях асимметричного распределения информации и распространения должностных злоупотреблений государственными служащими. Известны его критика деятельности Международного валютного фонда и негативные оценки влияния этого учреждения на организационные процессы в молодых экономиках.

Поскольку политическая система непосредственно взаимодействует с системой экономической, то неэффективная организация отношений грозит попаданием в коррупционную ловушку. Это ситуация, когда политические и экономические элиты склонны сотрудничать и защищать интересы друг друга. Пре­имущество на выборах получают политические силы, имеющие лучшую поддержку финансового капитала, который можно инвестировать в политические кампании. В обществе, где объемы инвестирования в политические кампании оказывают определяющее влияние на результаты выборов, происходит искажение общественных отношений, а коррупция глубоко внедряется во все его слои. Считается, что коррупционная ловушка характерна для малоразвитых экономических систем со слабым гражданским обществом и появляется при отсутствии демократических институтов контроля за властью.

Но и развитые страны становятся заложниками созданных и длительное время функционирующих институтов власти. Разви­тие системы сопровождалось формированием сложных и непрозрачных взаимосвязей, доминирующая позиция крупных политических партий препятствовала оперативному обновлению правящей верхушки, а постоянная концентрация власти в одних руках приводила к формированию новых неформальных отношений между властью и экономическими элитами. Так, инструменты лоббирования в США, Великобритании, Герма­нии и других странах предназ­начены для продвижения и защиты интересов экономических иг­ро­ков с целью развития новых отраслей национального хозяйства, оперативного информирования влас­ти и более эффективного распределения об­щественных благ. Но вследст­вие постоянного пребывания поли­тичес­ких партий в окружении определенных экономичес­ких кругов и скры­той природы процессов лоббирования произош­ло тесное слияние политической и экономической сфер.

И сегодня становится очевидным, что некоторые громкие политические решения были направлены на защиту интересов экономического меньшинства. Хорошую иллюстрацию привел Роберт Рейх, министр труда США (1993—1997). Он рассмот­рел различия между уплатой взятки на таможне для получения разрешения на ввоз в страну запрещенных веществ и стимулированием сенатора США с целью отменить юридические ограничения на ввоз запре­щенных веществ на законодательном уровне. На самом деле оба действия направлены на дос­тижение одной цели, и сложно провести границу между взяточничеством и лоббированием.

Процессы стагнации политических систем в промышленно развитых странах вызвали резкую критику на современном этапе. Нынешний мировой финансовый кризис выявил ряд недостатков и угроз современному формату рыночных отношений и высветил возможность значительных злоупотреблений властью из-за искажения информационной среды, что создает чрезвычайно благоприятные условия для развития коррупционных отношений. Вернемся к событиям стремительного экономического развития 2000-х, когда вне должного внимания остался ряд следующих действий: ипотечные гиганты “Фрэдди Maк” и “Фэнни Мей” добились снижения ограничений относительно резервов этих компаний. Они израсходовали миллионы долларов на лоббирование своих интересов в конгрессе США, чтобы получить возможность осуществлять рискованные операции. В апреле 2004 года на заседании Комиссии по ценным бумагам и бир­жам США (SEC) представители Goldman Sachs, самого крупного инвестиционного банка, убедили членов комиссии позволить им значительно увеличить суммы своей задолженности.

В то же время лондонское отделение AIG, кроме прочего, через операции страхования финансовых инструментов смогло приукрасить свое финансовое положение благодаря ослабленному нормативному надзору. Это позволило ему взять на себя чрезмерные риски, выпустив синтетические финансовые инструменты (кредитные дефолтные свопы — CDS), покрытие которых со временем нанесло сокрушительный удар по компании AIG с ее 100 тысячами работников в 130 странах и ускорило глобальный финансовый кризис.

Все эти события стали возможны из-за усложнения системы балансов и отчетности. Даже при достаточном доступе к информации ее огромные объемы значительно замедляют адекватную реакцию, создавая возможности для дополнительных злоупотреблений. Дискус­сион­ными являются вопросы, были ли коррупционными мотивы чиновников, ослабивших регуляторное давление, или же дело в банальном недостатке квалификации и низком уровне ответственности регулирующих органов? В любом случае система доказала свою не­эффективность из-за непроз­рачности и сложности процессов принятия решений.

Дальнейшие последствия международного финансового кризиса еще больше усилили критику системы организации современных институтов мировой экономики. Институционный анализ нынешней организации инструментов мировой экономики вскрывает значительные искажения в этой сфере. В действующей системе экономических отношений мы влияем на эту систему для получения определенных результатов. Экономические агенты оценивают ожидаемые результаты, планируя с учетом этого свою деятельность. Однако существует дополнительная сила, которая тоже в это же время влияет на систему. Таким образом, результаты деятельности экономических агентов искажаются, и фактические последствия не совпадают с ожидаемыми. Корруп­ция является именно этой силой, а ее скрытая природа не позволяет адекватно оценить ее место в системе.

Именно искажение антикризисной политики правительств вызвало рост диспропорций в промышленно развитых странах. Исследования Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) указывают на тенденцию к увеличению разрыва в благосостоянии в течение последних двух десятилетий.

Коэффициент Джини определяет долю совокупного дохода страны, который нужно перераспределить, чтобы достичь условия равномерного распределения среди всего населения. Таким образом, чем выше этот показатель, тем меньшая доля людей концентрирует благосостояние нации в своих руках. На протяжении последних 20 лет из 20 стран ОЭСР только во Франции, Венгрии и Бельгии не зафиксирована негативная динамика к усилению разрыва между бедными и богатыми.

Глеб БУРЯК