Сергій Терьохін: кодекс — це зібрання побажань великого бізнесу та утисків малого

Більшу частину своєї політичної кар’єри Сергій Терьохін провів в опозиції. Найвищою позицією у виконавчій владі було його призначення на пост міністра економіки в уряді Юлії Тимошенко 2005 року.

З посади Терьохін пішов з полегшенням, назвавши це відомство найбільш філософським та непотрібним органом у структурі уряду.

Повернувшись 2007 року до парламенту, Терьохін очолив новостворений за ініціативою Миколи Азарова комітет податкової та митної політики. Це відомство він також називає не дуже потрібним Верховній Раді.

Терьохіна багато хто, в тому числі колеги з фракції, недолюблюють, характеризуючи його як занадто самостійного та ексцентричного політика.

Сьогодні він більше схожий на людину, яка дуже втомилася від життя, але вже не знає, як зупинитися. Він з тієї групи депутатів, які заробляють головою, а не пробивають пільги для свого бізнесу. Очевидно, щільний графік роботи протягом довгих років став причиною погіршення здоров'я депутата.

Всі попередні роки Терьохіна вирізняла скажена працездатність. Він автор більшої частини діючого податкового, валютного та страхового законодавства, а на 1 червня 2010 року — ще й найбільш продуктивний депутат за кількістю запропонованих та прийнятих парламентом законопроектів, в тому числі лобістських.

Він уперто відхрещується від подібних звань, але його вважали одним з кращих двох лобістів у Верховній раді. Знаючі люди говорили: хочеш грошей з бюджету — йди до Олега Ляшка, хочеш вирішити питання стосовно податків і мит — звертайся до Терьохіна.

Напевно, це був непоганий бізнес для обох. Хоча, звичайно ж, і Ляшко, і Терьохін будуть до болю у вилицях доводити, що працюють заради ідеї.

Зараз їх відсунули від альтруїстичної розробки законопроектів. Відставка Терьохіна з посади глави парламентського податкового комітету — питання часу. Кому потрібен опозиційний депутат у такому кріслі перед прийняттям Податкового кодексу?

Звичайно, залишається інтрига: чому віце-спікер Адам Мартинюк раптом переніс голосування щодо звільнення Терьохіна? Може, вже домовилися? За словами самого депутата, він тільки й чекає, щоб його зняли з посади. Мовляв, ось тоді він “скаже все”.

З огляду на професіоналізм Терьохіна, навряд чи його відсунуть від законотворчості назовсім. Депутатів з таким кругозором і досвідом створення нормативних актів у країні небагато.

Однак це вже буде не те. Тепер ключові рішення оминатимуть Терьохіна, який все ще залишається у поріділих лавах БЮТ.

З головою парламентського комітету “Економічна правда” зустрілася на вихідних після завершення сесійного тижня, коли його ледь не звільнили з посади голови комітету за саботаж податкової реформи.

- Сергей Анатольевич, сегодня вы — в белой рубашке, прямо как в прошлый четверг, когда вас чуть не уволили с должности председателя комитета. Почему этого не произошло?

— Депутаты из парламентского большинства еще не определились, кто будет исполнять обязанности председателя комитета.

- А вы знаете, какие кандидатуры рассматривались?

— Речь шла о господине Хомутыннике (Виталий Хомутынник — депутат от Партии регионов, заместитель Терехина. — “ЭП”). Однако, по моей информации, не все в правительстве остались довольны этим выбором.

Другая немаловажная причина — техническая. В соответствии с регламентом Верховной рады, при выражении недоверия председателю комитета предоставляется десять минут для выступления с трибуны — большой кусок времени для такого разговора.

Я очень хорошо подготовился. Все это, видимо, пришлось не ко времени.

- То есть вопрос о вашей отставке только перенесен?

— Да. Я надеюсь. Кстати, для меня это очень важно. Я хочу опять эти десять минут.

- Вы хотите десять минут для выступления или вы хотите в отставку?

— Естественно, за десятью минутами последует отставка. В данном случае присутствует конфликт моих личных интересов с общественными.

С профессиональной точки зрения, мне бы и близко не хотелось стоять возле так называемой налоговой реформы, организованной властью, — все равно замажешься.

С политической точки зрения, моя отставка — очередной щелчок по носу оппозиции. Владимир Макеенко как глава комитета по вопросам регламента, депутатской этики и обеспечения деятельности парламента, кстати, остался недоволен всей этой возней, хотя он член Партии регионов.

- Не расцениваете ли самоустранение от работы над Налоговым кодексом и нависшую над вами отставку как падение вашего личного лоббистского рейтинга?

— Да нет. По количеству законопроектов моего авторства или соавторства я далеко впереди.

- Вас частенько подозревают в лоббизме в бытовом смысле, то есть с точки зрения продвижения чьих-то частных интересов…

— Ну! Ради Бога! После президентских выборов у нас лоббистская деятельность в парламенте не проводится вообще, потому что центр принятия лоббистских, в негативном смысле, решений переместился в правительство!

- А раньше он был в парламенте?

— Естественно!

- А вы — в его эпицентре?

— Я всегда работал в комитете по финансам и банковской деятельности, который больше других был завязан на коррупции. Но лично у меня совесть чиста!

С одной стороны, за 16 лет работы в парламенте я, за исключением двух лет, всегда был в оппозиции. Парадоксальная ситуация, да?

С другой стороны, около 80% фискально-бюджетных законов были написаны, мягко говоря, с моим участием. Вот странно!

- Почему же за 16 лет вы так и не написали проект Налогового кодекса?

— Тот же вопрос в одном из своих интервью задал мне вице-премьер Борис Колесников. А как я мог его написать, если все время находился в оппозиции?

Налоговый кодекс — это не собрание норм администрирования или каких-то там математических моделей, а документ, в первую очередь, политического вкуса, отображение политико-экономической мысли правящих элит.

Моя экономическая позиция как оппозиционного деятеля не могла совпадать с теми, к кому я был в оппозиции.

- Однако это не помешало вам на прошлой неделе подписаться под проектом кодекса депутата от НУНС Николая Катеринчука, который, мягко говоря, далек от вашей идеологии.

— Нет-нет. В первый раз Катеринчук, когда он представил проект в 2007 году, он просил меня стать соавтором этого документа для пущей важности — я все-таки глава комитета. Я сказал: нет, увольте, я его не писал.

- Более того, в прошлом вы критиковали этот документ.

— Да.

- И он с тех пор особо не изменился.

— Ну, естественно. Не изменилось и мое отношение к этому документу. Но дело в одном политическом нюансе.

Согласно регламента Верховной Рады, существует правило подачи альтернативных проектов. Если какой-то субъект регистрирует проект, то другой субъект может внести свою инициативу по схожей тематике лишь в течение последующих четырнадцати дней.

Таким образом, я подписал проект из тактических соображений: пусть господа Азаровы поупражняются и не оттягивают подачу проекта кодекса до конца октября. Теперь же у них начался отчет в 14 дней.

- Что произойдет, если на 15-ый день проект кодекса не появится в ВР?

— Тогда включается процедура рассмотрения по полной программе проекта кодекса Катеринчука. После его вероятного отклонения, необходимо подождать еще 30 дней и только после вносить новую версию кодекса.

А там уже, сами понимаете — первое января, новый политический сезон. В общем, или падишах умрет, или осёл заговорит...

- На одном из этапов подготовки проекта Налогового кодекса между вице-премьерами Андреем Клюевым, Борисом Колесниковым и Сергеем Тигипко развернулась имиджевая конкуренция за право авторства этого документа. Кому, с вашей точки зрения, все-таки принадлежит авторство этого документа?

 

— Я знаю, что была создана какая-то рабочая группа, которая постоянно мигрировала по кабинетам.

 

В начале она была под эгидой Клюева, после переместилась к Колесникову. Тигипко туда приходил, приносил какие-то предложения, отдавал в работу и уходил.

 

Насколько я знаю, сегодня формально процессом подготовки Кодекса управляет Колесников. Клюева тоже отодвинули от процесса. Вообще-то сложно говорить о проекте кодекса, которого никто не видел.

 

Я очень долго пытался достать этот документ, писал письма по разным инстанциям, а в ответ — развесистый кукиш. Когда в прошлый вторник Рада рассматривала вопрос по проекту кодекса, я подошел к Федору Ярошенко (министр финансов — ЕП) и спросил: где Налоговый кодекс, что мы рассматриваем? Он при мне поручает своему заместителю Татьяне Ефименко немедленно вручить мне последнюю версию проекта.

 

Это было в прошлый вторник. Думаете, дала? Нет!

 

Я говорил депутатам большинства: “Ребята, вы зря это делаете. Если вы хотите, чтобы Налоговый кодекс был принят в каком-то виде, то должны включать в рабочую группу и оппозиционеров. Вы никогда не наберете 100% голосов из вашей фракции поддержки по любому варианту Налогового кодекса. То, что выгодно одним, не выгодно другим”.

 

- Если вы останетесь главой комитета, намерены ли вы принять участие в обсуждении проекта?

 

— Ну, если меня уволят с должности, то я этот Налоговый кодекс “заспамлю” своими предложениями. Если же я останусь главой комитета, то моей главной задачей как бюрократа станет организация процесса.

 

- А ваша подпись? По регламенту ВР, вы обязаны изучить и подписать этот документ, в случае, если комитет за него проголосует. Вы будете это делать?

 

— Ну, подождите, есть право, а есть — обязанность. Право — это подать какую-то инициативу, а обязанность — подписать документы, если комитет правильно за него проголосовал. Или завизировать закон, если не было регламентных нарушений в ходе его принятия.

 

- А какая сейчас расстановка сил в комитете? Судя по всему, не в вашу пользу?

 

— Абсолютное большинство — у коалиции, есть несколько депутатов, которые формально не входят в коалицию, но мало кто из них является на заседания комитета.

 

- Например?

 

— Вот, например, господин Криль (Игорь Криль — сопредседатель партии “Единый центр” — ЕП), формально получивший там подкомитет (по вопросам налогообложения доходов физлиц, в том числе, “упрощенцев” — ЕП). За всю историю этого созыва он всего дважды был на заседании комитета.

 

- А вы, лично, задавали Крилю вопрос, почему он не ходит?

 

— Я ему письма писал, и главе фракции (Николай Мартиненко — глава фракции НУНС — ЕП) жаловался. Я говорил, что формально должен Крилю “восьмерки” (прогулы в табеле учета рабочего времени — ЕП) ставить. Но, по-моему, ему это до печки.

 

- Учитывая такую расстановку политических сил в комитете, выходит, исход голосования по проекту Кодекса предопределен?

 

— Нет, погодите. Сперва проект подается на рассмотрение к первому чтению. У Комитета есть два пути, как с ним поступить: взять за основу и принять в первом чтении, либо же — отклонить, отправив на доработку субъекту законодательной инициативы, либо полностью отклонить как неприемлемый.

 

Однако вы сами понимаете, для того, чтобы принять решение об отклонении, этот кодекс необходимо полностью перелопатить, набрать фактаж, чтобы после сказать: “Боже мой! Ведь вы только посмотрите!”.

 

По регламенту, на рассмотрение кодекса у нас есть две недели, после чего комитет обязан вынести решение. За такой срок мы физически не сможем проделать эту работу. То есть вероятность того, что проект будет рекомендован комитетом к первому чтению — 99%.

 

Однако после начинается самое интересное. Минимум еще две недели дается другим субъектам законодательной инициативы для внесения правок, а после — еще две недели, в течение которых эти правки должны быть технически внесены в сравнительную таблицу и рассмотрены по сути.

 

После собирается комитет и начинается самая сексуальная часть всего этого Марлезонского балета.

 

- Это какая?

 

— Формально комитет должен проголосовать за каждую правку. Будет этих правок, условно, три тысячи, половину учтут, еще половина будет отклонена. Что с ними делать дальше, ведь одни поправки противоречат другим? С такой проблемой сталкивались и россияне и казахи, когда принимали кодекс у себя.

 

- Но они пошли по другому пути и начали принимать Налоговый кодекс по частям….

 

— На это у Казахов ушло четыре года. После их примеру последовала Россия. Сперва они утвердили общие правила администрирования, правила финансового учета и отчетности, используемые для фискальных целей.

 

Уже после — корпоративные, имущественные налоги. Я коалиции говорю — если у вас есть амбиции поменять что-то в налоговом праве уже в этом году, давайте сделаем небольшой закон, привязанный к принятию бюджета.

 

- То есть “малый налоговый кодекс”?

 

— Да, мне нравится эта идея.

 

- Как Вы в целом можете оценить итоговый проект Налогового кодекса, версия которого, судя по всему, вам все-таки досталась?

 

— Это — эклектика и компиляция существующих налогов и сборов, с неудачной попыткой свести воедино налоговый глоссарий.

 

Разработчики заявили, что переходят на новые стандарты бухучета. У меня вопрос: какие стандарты? Национальные? Это странный гибрид между американскими и советскими?

 

Некоторые подходы к учету прибыли, прописанные в проекте кодекса без украино-английского словаря невозможно перевести на украинский язык, особенно с учетом наших реалий.

 

Если мы хотим свободной торговли, перемещения капитала из Европы, естественно, нам надо необходимо все строить на европейской системе бухучета, брать правила Евростата. Но в проекте кодекса этого нет!

 

Для дивидендной политики применен способ украинский, где, если вы имеете материнскую компанию за рубежом, то Вы никогда ни одного налога тут в Украине не заплатите.

 

- Насколько реалистична идея наладить автоматическое возмещение НДС?

 

— По спискам добросовестных налогоплательщиков, критерии отбора которых определяет ГНАУ? Вот вам и автомат. Коррупционный.

 

- А идея запрета продажи импортного “секонд-хэнда” на территории Украины?

 

— Ну, во-первых, запрета еще нет. Во-вторых, как можно отменить сэконд-хенд Налоговым

кодексом?

 

- Установить запрет на ввоз, например.

 

— Запрет на ввоз вы не введете, потому что это противоречит требованиям ВТО. Украина — член этой организации.

 

- Ну, тогда можно ввести сумасшедшую пошлину, что сделает бизнес “секонд-хенда” нерентабельным.

 

— Не получится. Пошлина работает лишь там, где мало импортеров и производителей.

 

- Тогда исключить реализацию “секонд-хэнда” с упрощенной системы налогообложения, что, собственно, и предлагается в проекте Налогового кодекса?

 

— А как можно будет проконтролировать, что ты продаешь? И какой у тебя будет статус?

 

- Это будет делать налоговая милиция. Соответствующее право на подобные проверки также предусмотрено проектом кодекса?

 

— И что? Как вы будете новые вещи сличать с “гуманитарной помощью”? У нас нет сертификатов на потребительскую группу товаров. Кроме детской одежды на одежду нет никаких сертификатов!

 

Я не понимаю как можно запретить продавать секонд-хэнд… Это как со строительством изумительных отелей Бориса Колесникова, которые, по его задумке, десять лет не будут уплачивать налоги, при этом эти отели могут заниматься чем угодно — от торговли спиртным до производства носков.

 

В целом проект кодекса — достаточно неуклюжая попытка наступить на мелкий и средний бизнес. Плюс — это “хотелки” большого бизнеса: льготы, нулевое налогообложение легкой промышленности.

 

- Какое отношение имеет легкая промышленность к большому бизнесу?

 

— Как это — какая? Какая угодно! Зачем легкой промышленности такие льготы, если у нас 90% текстильной промышленности работает на давальческом сырье и вообще ничего не уплачивает.

 

Я говорил с Ярошенко об этих льготах, акцентируя внимание на легкой промышленности. Это — грубейшее нарушение секторального соглашения о легкой промышленности, к которому мы присоединились в рамках ВТО.

 

Если будут введены такие льготы, то большая часть украинских швейных фабрик закроется из-за антидемпинговых санкций со стороны наших торговых партнеров. Мы до сих пор “выхаркиваем” эксперимент в горнометаллургическом комплексе (когда ряд метзаводов получили право не платить налог на прибыль).

 

Он закончился более 5 лет назад, антидемпинговые расследования еще идут. До сих пор этот эксперимент является основанием для принятия антидемпинговых решений по трубам, чушкам, заготовкам. То есть не все так просто.

- Как вы относитесь к идее поэтапного снижения ставок налога на прибыль с 25% до 16%. По словам премьер-министра, после этой реформы в Украине будут установлены самые низкие в Европе ставки этого налога. Вы согласны с таким прогнозом?

— Для налога на прибыль главное — не ставка налога, а база. Для того чтобы разобраться во всей этой революционной системе снижения ставок, необходимо сравнить нашу базу с европейской. Только тогда станет ясна так называемая эффективная ставка налога на прибыль, ведь именно на нее ориентируется бизнес.

 

- Еще одна популярная норма из несуществующего раздела “налогов на роскошь” — введение пятипроцентного налога на доходы от депозитов. В прошлом вы выступали “за” введение этого налога. Поддерживаете ли вы сегодня инициативу правительства?

 

— Я по-прежнему “за” налог на депозиты. Однако 5% должны платиться со всех доходов, а не только с доходов от больших депозитов.

 

При этом налог должен платить банк. Грубо говоря, каждый банк, раз в месяц, подает отчет о том, что у него на отчетную дату была выплачена определенная сумма в качестве доходов по депозитам.

 

И заплатить с этой суммы налог. Тогда не нужна персонификация. Банковская тайна сохраняется.

 

А если есть у вас какие-то ограничения по сумам, либо льготы, то тогда необходима персонификация. То есть, если будет реализована идея правительства об уплате налога на доходы только с крупных депозитов, то государство получит какие-то копейки в качестве налога, однако налоговая будет знать поименно всех вкладчиков всех банков.

 

- Многие ваши парламентские коллеги, в том числе, по фракции имеют крупные банковские депозиты, что, в общем-то, не секрет. Как сегодня в кулуарах обсуждается перспектива введения налога на их капитал?

 

— Понимаете, парадоксально, что где-то половина депутатов вообще не въехала, о чем идет речь. Многие решили, что облагаться налогом будет основная сума депозита…

 

- К вам часто обращаются за финансовой консультацией ваши же коллеги?

 

— Да, подходят время от времени. Я уже им сказал — этой весной вы уже поддержали поправки, ужесточающие налогообложение дивидендов, которые выводятся за рубеж, — чего вам еще надо? Отстаньте. Дайте своим бухгалтерам почитать этот опус — проект кодекса.

 

- Как депутаты, разобравшиеся в сути налога на депозиты, отреагировали на новации Кабмина?

 

— Ну, банкиры выступили категорически против. Они не хотят быть налоговыми агентами, для них это лишняя работа. С другой стороны, банковское лобби в этом парламенте не очень сильно.

 

Кроме того, налогообложение депозитов — решенный политический вопрос, о нем уже рассказали. Не говоря о том, что это — требование Международного валютного фонда.

 

- А разве Фонд требует персонификации?

 

— Нет, обложения. Они требуют, чтобы пассивные доходы облагались, потому, что это потенциальные доходы бюджета.

 

- Разве их не волнует, как налоговая будет собирать это налог?

 

— Волнует. Я думаю, что после того, как Фонд обнаружит, что базы вообще нет, а поступления от налога мизерные, то начнутся претензии.

 

- Депозиты можно дробить по разным банкам, если облагаться будут только свыше двухсот тысяч…

 

— Элементарно. Но я не знаю, какая будет отчетность. Если будут вылавливать плательщика по всем банкам, заставлять платить налог с консолидированной суммы депозитов. Ну и ладно, тогда актив можно держать за рубежом.

 

- А как вам ставка налога на доходы от депозитов: что лучше 3 или 5%?

 

— Могу сказать, что до 1 января 2011-го года директива Евросоюза требует введения налога на доходы от депозитов в размере не менее 35%.

 

- Ого. А какая ставка сейчас?

 

— Ноль процентов. Европейцы считают, что должен быть какой-то баланс между обложением активных и пассивных доходов.

 

- А как в депутатской среде отреагировали на предложение ввести десятигривневый налог на недвижимость свыше 100 квадратных метров — в городе и 200 — в селах?

 

— Да, эта тема их тоже волнует. Ну, знаете, где 10 гривен, там и 100 гривень. Раньше и акцизы были низкими, а теперь — не очень.

 

- Как концептуально вы оцениваете идею введения налога на недвижимость?

 

— Существует несколько правил обложения недвижимого имущества. Во-первых, налогом облагается не собственник, а имущество. Потому что очень сложно найти собственника, когда недвижимость передается в аренду, субаренду или идет спор за право собственности.

 

Налог на недвижимость должен быть обременением для недвижимости, а не для ее владельца. Если имущество есть, то кто-то должен заплатить за него. А внесено ли оно в кадастр, оформлены на него документы о праве собственности и кому оно принадлежит — это никого не волнует.

 

Если никто не заплатил вовремя, то имущество конфискуется и продается. Также никого не должен волновать тип имущества: жилое — не жилое, разделение между жилым и нежилым очень условно.

 

- Потому что это может привести к злоупотреблению при перерегистрации?

 

— В проекте подготовленного кодекса описывается некий “жилой фонд”. Что это? Допустим, студенческая общага или гостиница, это какой фонд? Кто должен платить налог студент или университет?

 

С одной стороны правительство дает гостиницам виртуальную льготу по налогу на прибыль, а с другой стороны — облагает их имущественным налогом. А как начислять этот налог? На комнату? На гостиницу?

 

Нельзя делить фонд на “жилой” и “не жилой”. Если облагать и не жилой, то сюда попадают и основные производственные фонды. За каждый новый склад или цех ты должен платить дополнительный налог. Я теоретически не поддерживаю эту концепцию. Более того, фиксированная сума за квадрат несправедлива.

 

- Разработчики предусматривают коэффициент…

— Все равно несправедливо, ведь коэффициенты от 0,5% и 1,5%. А почему именно такой процент, а не другой?

 

- Минфин подкрепляет это своими расчетами.

 

— Какими расчетами, когда в стране нет единого реестра недвижимого имущества!? Минюст с БТИ до сих пор бодаются на этой почве. Я вам скажу больше: по международными стандартами, и земля также является недвижимым имуществом. А, исходя из этой логики, необходимо инкорпорировать налог на землю и на недвижимость в один.

 

-Какую модель налога на недвижимость предложили бы вы?

 

— По-справедливости, следовало бы брать оценочную стоимость недвижимости. А для этого, необходимо, чтобы кто-то ее делал, нужен кадастр. Необходимо нанимать каких-то оценщиков, вводить региональные коэффициенты.

 

Лет пять назад на федеральном уровне ФРГ отменила этот налог. Они выяснили, что если брать оценочный, справедливый подход к администрированию налога на недвижимость, то тогда эффективность этого налога — процентов 10%. А 90% всех поступлений от этого налога уходит на администрирование.

 

Но налоги на имущество, налоги на пассивные доходы должны быть, поскольку в стране достаточно много людей, которые получают доходы, вообще не уплачивая налогов.

Человек получил из-за рубежа перевод. Сколько заплатил? Ноль. Если человек является акционером иностранной акционерной компании, компания ему передает дивиденд — что он платит? Ничего. Поэтому эта идеология налогообложения пассивных доходов мне близка и понятна…