Русский язык против украинской независимости

По крайней мере, ему пришлось бы оправдываться перед бывшим советником Путина Андреем Илларионовым.

Илларионов написал в своем блоге (а украинские СМИ радостно перепечатали) следующее: “В настоящее время выбор носителями русского языка употребления формы “на Украине” является не только нарушением литературной нормы русского языка, которая требует использования предлога “в” по отношению к независимому государству, но и бессознательным (либо сознательным) лингвистическим отказом от признания существования такого государства в современной Украине”. И еще: “Сдвиг от употребления формы “в Украине” к форме “на Украине” в 2005 — 2008 гг. может объясняться отражением информационного воздействия на российское общество политически мотивированной позиции нынешних властей Российской Федерации, не вполне смирившихся с появлением и существованием самостоятельного Украинского государства”.

Вслед за бывшим государевым слугой Илларионовым я пошел по следам крамолы — не притаились ли где еще лингвистические империалисты? Притаились. Бог с ним, с французским au Canada, вместо en — как со всеми нормальными странами. Конечно, не смирились французы с потерей бывшей колонии, бездарно уступленной англичанам, и отказывают ей “лингвистическим способом” в признании такого государства, говоря “на Канадчине”. Правда, канадцы не обижаются, они и так в G8. Даже в G7.

Либеральные чехи — и Гавел у них, и пражская весна, и бархатная революция, — сами в ЕС, а оказались замаскировавшимися империалистам. Но маски долой: для всех стран у них предлог “в”, а для бывшей союзной республики Словакии “на” — na Slovensku (на Словенску). Тут тебе и “лингвистический отказ”, и “позиция властей, не вполне смирившихся”. Явно, чехи прежним младшим братьям по единому чехословацкому государству грамматическим способом показывают их настоящее место. Правда, о напряженной полемике на этот счет в чешско-словацких отношениях я не слышал. Может, просто не докатилась, а может, потому что обе страны — в ЕС, а словаки к тому же опередили чехов и раньше них вступили в зону “евро”.

Но настоящее тайное логово империализма обнаружилось в Польше. Не зря мы им не доверяем. Они лингвистически отказывают в признании существования половине соседних государств, включая ту же Украину. Мало того что они говорят и пишут na Ukrainie “на Украине”. Согласно правилам их насквозь пропитанного имперскими амбициями языка надо говорить и писать na Bialorusi (“на Бялорущи”), na Litwie (“на Литве”, ударение на “и”), на na Lotwie (“на Лотве”, это, стало быть, — “на Латвии”), и про уже униженную чехами Словакию тоже можно говорить “на”. И что характерно: эти страны, или их куски, действительно в разное время были частью польского государства. Нет ли тут позиции властей, не вполне смирившихся с их существованием? Нет ли информационного воздействия? Вдруг разбудишь одного из Качиньских на выбор посреди ночи, а он и брякнет: “Еду завтра встречаться с Ющенко, в Украину”. А потом опомнится и закричит: “На, на, на!”. А уж поздно, накоси-выкуси.

Слышали вы, чтобы украинская, литовская или латвийская интеллигенция предъявляла претензии польскому языку? А могла бы. Какая тема для дискуссии в Европарламенте, и для инструкций Еврокомиссии, которая, как известно, регламентирует форму европейских огурцов. Кольми паче следует регламентировать формы европейских предлогов! И президенты могли бы отвлечься от скучных экономических вопросов и обсудить на саммитах предлоги, частицы, а за ужином, в приподнятом настроении, и до междометий могло бы дойти. А Лукашенко сумел бы усмотреть в предлоге “на” заговор поляков и Запада против суверенной Беларуси. Мог бы выступить с обращением к нации, о том, что грамматикой и суверенитетом не торгуют. Но не выступил. Может, еще собирается.

Молчат Латвия и Литва. Не слышно и протестов польской либеральной интеллигенции, безмолвствуют Адам Михник и Анджей Вайда против польских имперских комплексов. Единственная дискуссия на эту тему межу поляками в самой Литве. Литовские поляки говорят w Litwie и возмущаются, что польские поляки говорят про na. Но правило есть правило. “От нас отторгнется ль Литва?”.

Похоже, что в случае России и Украины дело не в языке, а в политическом контексте, созданном его носителями.

Надо расставить точки над i и правильные падежи после предлогов. Илларионов — экономист, а не филолог, поэтому ему кажется, что языком можно управлять. В действительности управлять им гораздо сложнее, чем фондовым рынком, который, как показывают последние события, тоже не то чтобы сильно покорен человеческому разуму. Я же как филолог скажу, что человек, конечно, говорит на языке, но язык возник и существует как бы помимо человека. Человечество помнит, как возник фондовый рынок, но не помнит, как появился язык, вернее, языки — это произошло до того, как его сознание прояснилось. Во-вторых, язык принадлежит не тебе, а всем. Подобно средневековому схоласту, Илларионов хочет побить врага цитатами из авторитетов: приводит места, где “в Украине” написали Толстой и Чехов. Да хоть Карл Маркс с Сергием Радонежским. Язык, возможно, — единственное полностью коллективное достояние каждой нации, не недра же. Язык не принадлежит даже классикам литературы. И даже сам Путин ему не указ, хоть он во время прошлогоднего общения с народом впервые в жизни сказал “в Украине”, чем порадовал неравнодушных украинцев. Индивидуальная практика в языке решает мало.

Почему одни глаголы спрягаются так, а другие эдак, — почти необъяснимо. Язык больше похож на организм, чем на механизм. Если предлог “в” механически означает признание суверенитета, Китай должен разорвать с Россией дипломатические отношения, или завалить нас нотами протеста. Как это мы говорим “в Тибете” — мы что, за Далай-ламу? Почему “в Индонезии”, но “на Филиппинах”? Оба государства — группы островов. Мы что, одно признаем, а на другое — глаз положили? Почему, черт возьми, на Кубе или на Ямайке, хоть они и независимы, но в Пуэрто-Рико? Не иначе, хотим насолить США, филологически признавая независимость куска их территории. Пока не протестуют.

Конечно, политики и журналисты могут влиять на язык. Чехи сознательно и довольно успешно чистили свой язык от немецких слов, греки — от турецких, турки — от арабских, Муссолини — от французских. Евреи в Израиле вообще оживили древний язык, произведя не имеющее пока аналогов воскрешение лингвистического Лазаря. Российские политики и официальные СМИ год назад переименовали Цхинвали в Цхинвал, а Сухуми в Сухум — пока приживается плохо, хотя сто лет назад так и было.

Предложное управление “в Украине” — такой же продукт сознательного действия на язык украинских политиков и интеллектуалов. Все, кому хотя бы 30, помнят, как оно появилось в новостном обиходе, и как поначалу резало слух. Но там был резон для такого изменения языка, а здесь его не было. “В Украине”, которое появилось и в русском, вместе с другими новшествами — вроде Кыргызстана и Таллинна, введенными на ТВ и в газетах разваливающегося СССР по требованию с мест, чтобы доказать уважение центра к этим самым местам, — осталось в качестве “миноритарной нормы”: не ошибка, но и не образец.

Может быть, и в самом деле, язык мой — враг их? Я сел и прислушался к себе. Стал слышен шум вечерней Ленинградки за окном и холодильника на кухне. И дольней лозы прозябанье. Нет, я не расслышал в своем “на Украине” “лингвистического непризнания украинского суверенитета”. Во всяком случае, белорусская государственность кажется мне куда менее обоснованной, чем украинская, но я не задумываясь говорю “в Белоруссии”. “На Украине” же вертится где-то рядом с почетным “на Руси”. Произнести “в Украине” мне мешает то же самое чувство языка, которое не пускает поставить неправильное ударение — какое-нибудь “звόнить”, или употребить в разговорной речи канцелярский предлог: “я не приеду сегодня вследствие того, что на улице пробки”.

Я взял “Кобзаря” Тараса Шевченко и насчитал примерно 40 употреблений им “в Украине”, и около 30 “на Украине”. Таким образом, он 40 раз лингвистически признал независимость, и 30 раз пошел вслед за мотивированной позицией властей Российской Федерации. “Где же ошибся поэт?” — спросил моего друга и одногруппника по филфаку МГУ Сергея Степанцова, который занимается тем, чем должен бы и я, — преподает греческий и латынь тамошним студентам. И он вместо ответа сочинил лимерик:

Если б жив был Кобзарь и поныне,

То не стал бы он жить “в Украине”:

На Украйне родной он искал бы покой

Вопреки современной доктрине.

То есть жить, может быть, и стал бы, но стихи свои под Илларионова вряд ли переписал.

     Александр БАУНОВ