Россия исторически приговорена к диктатуре?

Отменяя выборы губернаторов в конце 2004 года, и заменив их де-факто системой назначения из Москвы президентом, В. Путин, среди прочих аргументов, прямо говорил о том, что народ, дай ему волю, может выбрать “не тех”. Неофициально в качестве примера приводилась победа на выборах губернатора Алтайского края известного артиста-сатирика Михаила Евдокимова. В последние несколько лет идет кампания отмены выборов мэров городов (в том же Алтайском крае, в частности), главным аргументом которой является тот же — система назначений лучше, так как она якобы позволяет приводить к управлению более компетентных специалистов.

Та же система аргументов лежит в основе планомерной ликвидации в последние 10 лет условий для свободной политической конкуренции и свободного политического участия граждан. В. Путин и его группа исходят из представления, что только они знают, как править и куда вести Россию. Всех оппонентов — как слева, так и с либерального фланга, руководители страны и их интеллектуальная и пропагандистская обслуга, представляют некомпетентными маргиналами, которым нельзя доверить ответственность за даже частичное участие в управлении страной. В своей памятной предвыборной речи в ноябре 2007 года Путин обвинил коммунистов в развале СССР и советской экономики, а либералов и правозащитников — представил “пятой колонной” Запада и приписал им намерение развалить, растащить и ослабить Россию.

Коль так, и левая и либеральная оппозиция, по мнению Путина, некомпетентны и желают стране беды, то следовало исключить правовые и институциональные возможности для их возможного прихода к власти на выборах. Под таким предлогом было ликвидировано большинство политических партий страны, а оставшиеся поставлены под плотный контроль правящей бюрократии. Была введена цензура в основных СМИ страны, переставших информировать граждан России о реальном положении дел и переключенных на тотальную пропаганду деятельности Путина и его группы. Роль парламента была сведена до имитации, а партия Путина — “Единая Россия” — была превращена в характерную для авторитарных государств доминантную партию, удерживающую свою монополию с помощью огромного превосходства в ресурсах, давления на избирателей и прямых фальсификаций.

Однако нельзя не заметить, что в основе такой логики и вытекающей из нее практической политики лежит все то же глубокое недоверие к российскому народу, который не способен, по мнению Кремля, отличить ответственные политические силы от безответственных популистов, сохранить стабильность в стране, допусти Кремль свободу информации и свободные честные выборы. В подобной концепции само избрание Путина в 2000 году и его переизбрание в 2004 году — выглядят счастливой случайностью, когда само Провидение помогло народу, “не созревшему” до сознательного самоуправления, сделать единственно верный выбор. И теперь нельзя испытывать терпение Провидения, давая народу право свободного выбора.

Под такую политику фактического отстранения российского общества от влияния на политику Кремлем подводится “идейная база”. На свет вытащены старые европейские и российские концепции истории, согласно которым каждый народ является носителем неизменного “народного духа”, который столетиями и даже тысячелетиями якобы предопределяет его политическую и социальную судьбу.

Главный идеолог режима В. Сурков ясно сформулировал этот подход в своей лекции “Русская политическая культура” перед президиумом Российской Академии наук (!) в июне 2007 года. Вот его главный тезис: “Как бы не поменялся дизайн нашего дома (России. — В. Р.), главные его пропорции и отличительные черты предопределены, как мне кажется, фундаментальными категориями и матричными структурами нашей истории, национального, культуры”. “Стереотипы современной политики воспроизводятся с уникальной матрицы национального образа жизни, характера, мировоззрения”.

Далее Сурков без обиняков называет три главных особенности “неотменяемой” русской политической культуры: стремление к политической целостности через централизацию властных функций; идеализация целей политической борьбы; персонификация политических институтов. Такое неприкрытое использование культурно-исторического детерминизма позволяет “научно обосновать” практическое возведение “вертикали” бюрократической власти, подавление представительных и судебных органов, введение цензуры в СМИ: политику подавления любого инакомыслия (где идеализация целей — там и нетерпимость) и замену верховенства права и разделения властей персональной властью “национального лидера”.

Теории предопределенности российской исторической судьбы, как пути несвободы и безраздельного господства государства над личностью стали фактически официальной доктриной путинского руководства. Российское общество практически официально называется незрелым, а задача демократизации России — то есть передачи судьбы народа в его собственные руки — относится в далекое неопределенное будущее.

При этом полностью игнорируется как исторический опыт самой России, в котором не раз случались глубокие системные реформы политики, экономики и культуры (такие как реформы Александра Второго, Николая Второго и Михаила Горбачева), так и мировой опыт, где каждая новая волна демократизации последнего столетия приводила к становлению десятков новых открытых политических и экономических систем, практически во всех регионах мира, с самой различной историей и культурой (Африка и Латинская Америка, Южная и Юго-Восточная Азия, Дальний Восток и Центральная Америка, не говоря уже о Центральной и Восточной Европе), практически всех основных религиозных и национальных лагерей (католики и протестанты, буддисты и православные, индуисты и мусульмане, иудаисты и синтоисты).

Уничтожение демократических институтов, осуществляемое чаще всего вопреки общественному мнению и мнению элит, выглядит, согласно версии Кремля, не как проявление авторитарной воли Путина и его сторонников, получающих огромные выгоды от бесконтрольного владения страной, а как выполнение предначертанного самой Историей пути.

История самой России и вся всемирная история полностью отрицают теорию предопределенности истории. Историю творят конкретные люди, движимые далеко не всегда лучшими побуждениями и интересами. Отрицать это — значит снимать ответственность с тех, кто считает свой народ сборищем незрелых подростков (или хуже — быдлом) и целенаправленно использует исторические мифы к своей корыстной пользе, демонтируя Конституцию и консервируя свою монополию на власть. Те российские и зарубежные эксперты, которые помогают развивать и укреплять миф об исторической предопределенности авторитаризма, несут свою часть ответственности за подавление свобод и прав человека в современной России. Им стоит помнить, что каждая их новая статья или книга — это новые российские эмигранты и даже новые узники исподволь возрождающегося в России ГУЛАГа.

www.echo.msk.ru

Владимир РЫЖКОВ, политик