Россия хочет в НАТО?

Российские эксперты в настоящее время работают над концепцией, предполагающей создание альянса с НАТО или даже взаимную интеграцию России и Североатлантического альянса. Об этом заявил советник президента России Дмитрия Медведева и директор Института современного развития Игорь Юргенс в интервью чешскому агентству Aktualne.cz, которое опубликовано на веб-сайте InoSMI.ru 22 сентября. “Холодная война должна быть закончена мирным договором. Но этого пока не произошло. Мы были бы очень рады такому мирному договору, который был бы договором о союзнических отношениях и сотрудничестве России и НАТО. Но для этого необходимо, чтобы изменилась и Россия, и Альянс. Это трудная работа, и если мы не поставим четких целей, мы едва ли к ним придем”, — отметил г-н Юргенс. Характерно, что в США не исключают возможности вступления России в Организацию Североатлантического договора. Накануне заседания совета НАТО — Россия, которое состоялось 22 сентября в Нью-Йорке после двухгодичного перерыва, постоянный представитель США в НАТО Иво Даалдер назвал открытым вопрос возможного членства России в НАТО, сославшись на 10 статью устава НАТО, провозглашающую, что любая европейская страна может быть приглашена к членству в Альянсе, если она отвечает стандартам вступления в организацию.

“Это вопрос, который Россия должна решить сама для себя. НАТО не приглашает страны, страны сначала выражают свою заинтересованность в членстве. В Европе масса стран, которые отвечают стандартам членства в НАТО, однако вступать в организацию не хотят, и наоборот. Россия для себя должна решить, чего хочет она”, — цитирует Иво Даалдера “Голос Америки”. Насколько серьезными являются намерения России вступить в НАТО “День” попросил прокомментировать заместителя директора Московского центра Карнеги Сэма ГРИНА.

— Действительно, некоторая часть российской политической и экономической элиты видит для себя выгоду в сближении с международными и, в первую очередь, западными институтами. Это и Европа, и НАТО, и отдельно взятые страны, будь-то Германия или США. Это открывает для них возможность ведения бизнеса, реализации различных интересов, снижает уровень ощущения политического риска со стороны западных партнеров, что, соответственно, снижает стоимость капитала для российских компаний, которые хотят играть на западных финансовых рынках. Все эти люди, конечно, ощутили определенный дискомфорт в связи с теми проблемами, которые присутствовали в российско-западных отношениях последние несколько лет. Именно они ратовали за так называемую “перезагрузку” с Америкой. Конечно, это видно в докладе ИНСОРа о том, какова может быть будущая Россия через 20, 30, 50 и 100 лет. В том числе они не исключили возможность даже вступление России в такую организацию как НАТО.

Но я бы не рассматривал в этом устойчивое движение в направлении интеграции в НАТО. В России объявлена стратегическая цель — вступление в ВТО, тем не менее, мы видим, как руководство может в любой момент отступиться от этой цели, отказаться от этого процесса. Или же вернуться тогда, когда это удобно. Цель вступления в НАТО или Евросоюз не стоит. Поэтому не имеет смысла выжидать устойчивых движений в этом направлении. Они (руководство России. — Авт.) будут вести себя в отношениях с Америкой и Европой, с НАТО положительным образом тогда, когда это служит интересам России. Но если же эти интересы поменяются или идут в разрез с этими новыми политическими отношениями руководство очень быстро и существенным образом может менять поведение. Я не думаю, что существовавшая до прихода к власти Медведева и Обамы конфронтация была обусловлена какими-то глубинными факторами, неприязнью между Россией и Западом. Но я не думаю, что нынешнее сближение обусловлено глубоким пониманием общих долгосрочных стратегических интересов.

— А что тогда стоит за словами генсека НАТО Андерса Фог Расмуссена, который заявил, что состоявшее в Нью-Йорке заседание Совета Россия — НАТО продемонстрировало, что Москва и Североатлантический альянс “твердо встали на путь укрепления отношений”?

— Это, конечно, оптимистическое дипломатичное заявление. Было бы странно, если бы господин Расмуссен сказал, что мы робко двигаемся вперед. Конечно, для публичной политики, для публичной дипломатии нужно говорить такими грандиозными категориями. Но за этим мы пока не видим каких-то реальных действий, которые бы служили институализации этих отношений. Да, мы видим, что возобновляется работа комитета Россия — НАТО. Мы видим сотрудничество относительно конфликта в Афганистане. Но все эти вещи носят временный и ситуативный характер. Если бы мы увидели действительно движение в направлении создания общей системы противоракетной обороны, то это было совсем другое дело. Потому что это новый институт, который создается, который твердо и надолго связывает стратегическую безопасность России и стран НАТО. Мы слышим какие-то слова об этих вещах, но пока не видим готовности обсуждать это подробно.

— В интервью чешскому изданию Aktualne.cz Юргенс заявил, что холодная война должна быть закончена мирным договором. Тем временем государственный секретарь США Хиллари Клинтон считает, что переговоры о достижении новых соглашений с Россией не являются лучшим способом обеспечить европейскую безопасность. Что вы можете сказать по этому поводу?

— По-моему, госпожа Клинтон и господин Юргенс говорят немножко параллельно, но не друг с другом. Они, в общем, говорят больше для домашней аудитории, нежели друг с другом. А если по сути — то мирным договором обычно заканчиваются объявленные конфликты. К счастью, холодная война как война никогда никем не была объявлена. Договор нужен для того, чтобы закрепить ситуацию по окончанию военных действий как статус-кво, будь-то расположение новой границы или обязательства сторон участников конфликта. Нет предмета для такого договора между участниками холодной войны. Также не понятно, между кем такой договор должен быть подписан. Между США и Россией? Формально Россия является правопреемницей Советского Союза. Но ни Советский Союз, ни США не были единственным участником холодной войны. Это было противостояние различных лагерей, что имело последствия для всего мира и создавало конфликты на Африканском континенте. Поэтому этот договор должен был бы касаться и этого континента. Но, непонятно каким образом это могло быть приведено в действие. Это красивые слова, но они, к сожалению, ни о чем.

Относительно того, что говорит Клинтон. Поскольку она хочет добиться ратификации нового договора СНВ и других соглашений с Россией в Сенате, то должна защитить этот фланг. Она не должна показать, что США идут слишком на поводу в России. Клинтон должна показать, что Вашингтон не дает России всего, чтобы хотела получить Москва. Есть и другой момент. Россия и могла бы подписать договор с такими европейскими игроками, как Германия, Брюссель как столица НАТО, Великобритания. Но этот договор не обеспечил бы европейскую безопасность, потому что есть такие страны, как Украины, Грузия, а также другие места, как Приднестровье, которые не будут ощущать обязательства жить по договорам, что были подписаны Москвой, Вашингтоном, Брюсселем. Они живут своей суверенной жизнью. И Европа не будет безопасной, пока их безопасность не обеспечена. А обеспечить их безопасность без их участия не представляется возможным. Поэтому в этом смысле Клинтон, наверное, права, что договор между США или НАТО, с одной стороны, и Россией — с другой не создаст ту безопасность, которая все-таки необходима для евроатлантического пространства.

— Г-н Грин, по вашему мнению, кто же из российского тандема Медведев — Путин может быть более последовательным в том, чтобы развивать более тесные отношения между Россией и НАТО, включая членство в этой организации?

— Я особой разницы между ними не вижу. Но проблема даже не в этом. Я не думаю, что тандем, как российское руководство в целом, будь он одноглавый или двуглавый, не заинтересовано в последовательности. В условиях, когда Россия уступает своим западным, как они говорят, партнерам, — а другими словами конкурентам — в экономическом, военностратегическом плане, очень мощным оружием в их руках является неопределенность и непредсказуемость. Россия имеет возможность создавать неуверенность и различного рода сюрпризы для своих партнеров и собеседников. Если путь России будет связан с какими-то институциализированными обязательствами или будет все-таки следовать последовательной линии внешней политики, то этот элемент непредсказуемости уходит. И вместе с ним уходит великая доля российской международной власти, мощи.

— А как насчет роли Китая? Может ли возрастание роли этой второй в мире супердержавы подтолкнуть Россию к Западу и, в частности, к вступлению в НАТО?

— Все может быть. Но я думаю, что было бы ошибкой, если бы российское руководство решило, что оно должно выбрать между Западом и Востоком. Во-первых, Китай не ставит себе в оппозицию США. Эти страны связаны экономическими и даже стратегическими интересами. Процветание Китая во многом обусловлено процветанием и хорошими отношениями с Америкой, Европой и, в общем, со всеми странами. Китай сильно интегрирован в мир, он является и останется одним из главных двигателей развития планеты в целом. Если бы Россия бежала от Китая в сторону Запада, то она бы отрезала себе возможность участия в этом развитии и в этом процветании. Это было бы недальновидно. Но я не думаю, что на данный момент вопрос так стоит.

Мыкола СИРУК