Рыцари печального образа

Накануне заседания Совета Россия — НАТО на уровне министров обороны генсек альянса Андерс Фог Расмуссен официально отклонил российскую идею о “секторальной” ПРО, как и требование юридических гарантий ненацеленности системы на Россию. На самой встрече то же было сказано уже совсем официально и в безапелляционной форме. Обсуждение возвращается в хроническую фазу, в которой оно в основном пребывает уже 10 лет, ведь первые подходы к теме были сделаны еще на заре 2000-х тогдашним министром обороны Сергеем Ивановым. Значит ли это, что полгода интенсивных разговоров потрачены впустую, а стороны просто снова убедились в том, что никакое стратегическое сближение невозможно?

Было странно ожидать, что тесная кооперация в такой предельно деликатной сфере, как стратегическая безопасность, закипит после серии пусть и благожелательных, но общих заявлений сторон.

Постпред России при НАТО Дмитрий Рогозин художественно описал российское предложение по совместной противоракетной обороне как взаимовыручку двух рыцарей, стоящих спина к спине и защищающихся от общих неприятелей каждый со своей стороны. Образ красивый, но в нем сразу заложена и причина вероятной неудачи: рыцари никогда не вручат кому-то другому свои жизнь и здоровье, если не испытывают к визави достаточного доверия и не видят врага одинаковым образом.

Отношения России и Соединенных Штатов (а вопрос ПРО решают именно эти две державы, Европа не более чем антураж), несомненно, улучшились по сравнению с тем, какими они были три года назад, но речь не столько о доверии, сколько о выходе из аномального состояния острой подозрительности. Этого явно недостаточно для того, чтобы вставать спина к спине. И секторальная идея сразу зависает.

Впрочем, Москва на нее, вероятно, всерьез и не рассчитывала, о чем свидетельствует другое предложение, появившееся в последние месяцы, — о наличии юридических гарантий того, что американская система не направлена против России. Это явно из другой оперы — либо спина к спине, либо формальные обязательства ненападения. Точнее, это возможно не одновременно, а последовательно, причем со значительным лагом по времени. Сначала обязательства и привыкание друг другу, а когда-нибудь сильно позже, возможно, и секторальная солидарность.

Но получается замкнутый круг, поскольку обязательств никто брать не собирается. В рамках НАТО, если вдруг потребуется ратификация всеми государствами-членами, достаточно стран, для которых альянс вообще имеет смысл, только если он дает гарантии не России, а от нее. Что же касается конгресса США, то там с огромным скрипом проходит любой билль, предусматривающий хоть какую-то лимитацию американских военных возможностей, даже если речь идет о паритетном и жестко выверенном сокращении вооружений, как в договоре СНВ. В случае же противоракетной обороны никакие законодательные ограничения вообще не представимы. Часть американских конгрессменов, как и общественное мнение, глубоко убеждены, что ПРО — это сугубо оборонительная система, так что никто вообще не вправе требовать от Соединенных Штатов отказа от нее или какого-то урезания мощностей. Другие, которые имеют представление о гарантированном взаимном уничтожении как главном принципе стратегической стабильности, паритете и взаимосвязи между наступательными и оборонительными элементами стратегических сил, считают, что свобода действий — неприкосновенное право США, так что идти на поводу у России недопустимо. Наконец, есть те, кто призывает вообще не фиксироваться на устаревшей повестке времен “холодной войны” — мол, никто уже не ждет войны между Россией и Америкой, сейчас совсем другие угрозы, так что хватит ворошить то, что давно быльем поросло.

Непреодолимая дилемма заключается в том, что российско-американское ядерное сдерживание, частью которого является и ПРО, действительно наследие совершенно иной эпохи и собственно военного смысла не имеет.

Но политическое значение остается, поскольку обладание крупнейшими ядерными потенциалами все равно делает Москву и Вашингтон неразрывно связанными друг с другом эксклюзивными партнерами, которым приходится соблюдать правила, налагаемые именно этой взаимосвязью. И попытки ее разорвать приводят к деградации отношений, ставя их на опасную грань. Выход США 10 лет назад из договора по ПРО 1972 года, вначале спокойно воспринятый Россией, стал первым шагом к двусторонней дестабилизации, которая достигла апогея к осени 2008 года. Не случайно и перезагрузка пошла в гору именно после того, как президент Барак Обама заявил об отказе от планов Джорджа Буша разместить элементы системы ПРО в Центральной и Восточной Европе. Кстати, даже теперь, когда дискуссия о совместной противоракетной обороне зашла в тупик, текущие планы Вашингтона (поэтапное размещение, предложенное Обамой взамен ракет и радара в Польше и Чехии) вызывают намного меньше опасений в Москве, чем предыдущие намерения. Что дает, по крайней мере, дополнительное время для поиска приемлемого размена.

Как бы то ни было, несколько месяцев дипломатических переговоров и экспертных дискуссий о ЕвроПРО не пропали даром. Пожалуй, впервые, предпринята попытка всерьез обсудить технические возможности сочленения систем, а также гипотетических совместных противников. То есть разговор перешел из плоскости “не может быть, потому что не может быть никогда” в плоскость “не может быть, но почему?”. Для первого подхода к весу уже неплохо. А в том, что все уперлось в политическую неготовность, ничего удивительного.

Задача на сегодня — минимизировать ущерб от отсутствия результата. То есть найти такую формулировку, которая все-таки оставляла бы открытой возможность для продолжения разговора, но нивелировала ожидания. Задача на завтра — формулирование новой повестки дня помимо ПРО, а если еще шире — помимо Евро-Атлантики.

Все согласны с тем, что главной стратегической ареной XXI века станет другой регион — Азиатско-Тихоокеанский. Там те же проблемы безопасности и стратегической стабильности, что и когда-то в Европе, но расстановка сил и психология участников заметно отличаются. Противоракетная оборона — одна из актуальных тем и там, но уже с обязательным участием Китая, который крайне беспокоят намерения США. Описанная выше проблема российско-американского сдерживания не исчезнет, но в другом контексте у одиноких рыцарей могут появиться и новые идеи.

Фёдор ЛУКЬЯНОВ