25 июля Госдепартамент США опубликовал заявление за подписью своего шефа Майка Помпео. Документ, озаглавленный “Крымская декларация”, стал очередным заявлением официальной позиции Соединенных Штатов в вопросе захвата полуострова: Россия попрала основополагающие принципы международного права, аннексия незаконна, признана не будет и оккупация должна быть прекращена.
Казалось бы, ничего нового. Как издевательски прокомментировало на своей Фейсбук-странице посольство РФ в Вашингтоне, “с декларациями и заявлениями по Крыму Госдеп выступает ежеквартально”. Но, тем не менее, это заявление заслуживает самого пристального внимания сразу по нескольким причинам. Которые, к слову, в Москве отнюдь не вызовут восторга и по этой причине она будет много и многословно дерзить (собственно, начала сразу. В частности, спикер российского МИДа Мария Захарова съязвила: “Знаем мы цену этим “судьбоносным декларациям”). Впрочем, хамство уже давно является визитной карточкой российской дипломатической культуры.
Итак, во-первых, стоит отметить, что декларация была опубликована за считанные часы до того, как Помпео предстал перед сенатским комитетом по иностранным делам, члены которого устроили ему форменную головомойку за то, что не сумел обуздать шефа — президента Дональда Трампа, особенно в ходе недавней встречи с Владимиром Путиным в Хельсинки. Помпео патрона защищал самоотверженно, в частности, заявив, что администрация Трампа предприняла более двухсот санкционных действий в отношении России. Это не очень вяжется с имиджем “завербованного” президента.
Хотя, учитывая продолжающееся расследование российского вмешательства в выборы 2016 г., путинское бахвальство вполне можно называть в числе причин, делающих Трампа самым антироссийским лидером США с начала века. Просто потому, что ему приходится доказывать, что у Путина нет возможностей им управлять. С другой стороны, как минимум на российском направлении американский истеблишмент демонстрирует такое сплочение рядов, которому вряд ли мог бы противостоять и Штирлиц. Не говоря уже об авантюристе, который, если и принял помощь Москвы, оплачивать услугу определенно не намерен. Так вот, в этом контексте Крымская декларация — такое себе “Да неужели?!” в ответ на заявление-признание Путина: “Мы считаем, что провели референдум в строгом соответствии с международным правом”. И вообще, многократно повторенная мантра “вопрос принадлежности Крыма закрыт”, оказывается, не работает.
Во-вторых, в тексте Крымской декларации есть очень примечательный пассаж: “Как в Декларации Уэллса в 1940 году, Соединенные Штаты вновь подтверждают свою политику в отношении отказа в признании претензий Кремля на суверенитет над территорией, захваченной силой в нарушение международного права”.
Упомянутый документ за подписью тогдашнего и. о. госсекретаря Самнера Уэллса содержал официальное осуждение аннексии балтийских республик и отказ признавать ее. И отказ Москвы воспринимать отсылку к нему всерьез свидетельствует либо о невежестве, либо об игре на публику. Потому что речь идет об одной из священных коров американской дипломатии. Декларация Уэллса являлась развитием доктрины Стимсона, которая предусматривала отказ Вашингтона признавать законность аннексий и оккупаций, проводимых Германией, Италией и Японией, а впоследствии и силовой перекройки границ как таковой. Идеи, содержавшиеся в декларации, легли в основу послевоенного международного права: сколь бы крупным и сильным ни было государство, оно не имеет права, применяя силу либо угрожая ее применением, отбирать территорию у другого государства, сколь бы маленьким и слабым оно ни было.
Здесь, к слову, есть еще одна актуальная параллель с Крымом: сам Уэллс в разговоре с британским послом лордом Галифаксом называл плебисциты в поддержку аннексии актуальным нынче словом “фейковые”. А собственно аннексия была “не только непростительна с любой моральной точки зрения, но также чрезвычайно глупа”.
Будучи документом символическим, Декларация Уэллса, тем не менее, подвязывалась к президентским указам, которые закрепляли неприкосновенность активов и финансов балтийских республик, находившихся в рамках американской юрисдикции, исключительно за ними и признавали правительства в изгнании в качестве единственной законной власти. Странам Балтии пришлось ждать независимости 51 год, но все это время США подчеркивали временный характер оккупации. И даже в годы антигерманского альянса Вашингтон наотрез отказывался пересматривать эту позицию.
Теперь он делает то же самое, говоря: сколько бы ни длилась оккупация Крыма, Россия не станет его хозяйкой. Причем не только в глазах США — как минимум учитывая длину рук американских фискальных органов и тот факт, что доллар, в отличие от рубля, имеет статус мировой резервной валюты. Как сказал на слушаниях сам Помпео, “мы вместе с союзниками, партнерами и международным сообществом остаемся привержены Украине и ее территориальной целостности. Смягчения санкций, связанных с Крымом, не будет, пока Россия не вернет контроль над Крымским полуостровом Украине. Крымская декларация формализует политику непризнания со стороны Соединенных Штатов”. И возможность ее пересмотра не зависит от личного мнения и желаний кого бы то ни было, хоть бы и расположившегося в Овальном кабинете.
Наконец, в-третьих, упоминание Декларации Уэллса является, по сути, не чем иным, как отождествлением путинского и сталинского режимов. Российскому обществу, учитывая измененное состояние его сознания, это сравнение наверняка будет лестно. Вот только здоровые общества не меряют величие морями крови.
