Ratio economica: Долг и дефицит для двадцатки

Судя по результатам состоявшейся в октябре встречи министров финансов и центральных банкиров двадцатки, речь пойдет в первую очередь о “валютных войнах” и о борьбе с глобальными дисбалансами. Это абсолютно нормально: повестка дня международных саммитов всегда во многом определяется текущими событиями. Тем не менее мы считаем, что двадцатка должна обсуждать и вопросы, которые гораздо более важны в долгосрочной перспективе. Самый главный из них — это огромные уровни бюджетного дефицита и государственного долга в развитых странах.

На первый взгляд все эти вопросы связаны. Под глобальными дисбалансами, как правило, понимают дефицит торгового баланса США (и положительное сальдо Китая), бюджетный дефицит США (и профицит Китая), недостаток внутренних сбережений для инвестиций в США (и превышение сбережений над инвестициями в Китае). И дисбалансы, и бюджетные дефициты, и недооцененный юань — все это звенья одной цепи. Распутывать эту цепь можно с двух концов: либо изменить политику накопления валютных резервов в Китае, либо сократить бюджетный дефицит в США. Двадцатка, скорее всего, сосредоточится на валютной политике. Но в долгосрочной перспективе для мировой экономики гораздо важнее вопрос огромных бюджетных дефицитов.

Почему бюджетный дефицит — это такая серьезная проблема? Помимо всего прочего, высокий уровень долга замедляет экономический рост. Чудес не бывает: чтобы финансировать долг, надо либо занимать все больше и больше, либо повышать налоги, либо увеличивать инфляцию (печатая деньги). Каждый из этих способов неизбежно приведет к снижению темпов экономического роста. Мы уже писали об оценках ведущих американских экономистов Кармен Райнхарт и Кеннета Рогоффа критического порога уровня долга, выше которого происходит замедление роста.

Для большинства стран долг на уровне 60% годового ВВП, скорее всего, можно считать безопасным. В то же время уровень в 90-100% ВВП является угрожающим (по оценкам Райнхарт и Рогоффа, развивающиеся страны с долгом выше 60% ВВП растут на 2% в год медленнее, чем страны с низким уровнем долга; для развитых стран соответствующие цифры — это 90% ВВП и 1% в год). К сожалению, вследствие антикризисных мер в США и ЕС именно такой — беспрецедентный для мирного времени — уровень либо уже имеет место, либо реализуется в ближайшем будущем.

До кризиса высокий уровень долга считался проблемой в основном развивающихся стран. Многочисленные исследования бедных стран с высоким уровнем долга (так называемых Heavily Indebted Poor Countries) указывали на опасность ловушки “долгового навеса”. Помимо вышеуказанных механизмов отрицательного влияния долга на экономический рост, если долг слишком высок, то он снижает и стимулы правительства бороться за темпы экономического роста — ведь кредиторы отбирают большую часть доходов бюджета. Следовательно, попавшие в такую ловушку страны не сокращают соотношение долга к ВВП за счет роста ВВП, а наращивают его все больше. Вследствие риска дефолта растут процентные ставки, страна вынуждена занимать все больше, отношение долга к ВВП растет еще быстрее — в конце концов кредиторы вынуждены списать хотя бы часть долга.

Развитые страны отличаются от развивающихся. Их банкротство маловероятно. Кроме того, их валюты являются резервными. Поэтому во время кризиса эти страны получают приток капитала — инвесторы предпочитают менее рискованные активы. Но это временное облегчение: после кризиса государственный долг никуда не денется — и ставки вырастут.

В конце концов и им высокий уровень долга обойдется недешево. Если США или ЕС войдут в следующий кризис со сверхвысокими долгами, то их возможности дешево занять на рынке и профинансировать стимулирование экономики значительно снизятся.

Почему сокращение дефицита должно стоять на повестке дня двадцатки? Казалось бы, снизить дефицит можно и в одностороннем порядке (ровно такие решения сейчас принимает Россия). С другой стороны, у сокращения бюджетных дефицитов есть и межстрановые эффекты. Во-первых, если одна страна сокращает дефицит и сокращает заимствования, то ставки процента снижаются, финансовый капитал перемещается в другие страны и тем самым облегчает другим странам поддержание высокого дефицита. Во-вторых, если речь идет о бюджетных дефицитах стран-эмитентов резервных валют, их макроэкономическая стабильность влияет на благосостояние стран — держателей резервов (в том числе и России). При всех проблемах доллара и евро альтернативы им в качестве резервных валют не предвидится. Поэтому Китай и Россия в обозримой перспективе останутся заложниками макроэкономической политики США и ЕС.

Решение этой проблемы — серьезный вызов для двадцатки. Развитые страны должны сократить свои дефициты и долги до уровней, например, предусмотренных маастрихтскими критериями. Проблема в том, что пока не существует понятных механизмов обеспечения выполнения таких обязательств — с этой проблемой не может справиться даже Европейский союз. Тем не менее обсуждение и поиск решения фискальных проблем необходим. Ведь эти проблемы никуда не денутся, даже если исключить их из повестки дня двадцатки.

Сергей ГУРИЕВ, ректор Российской экономической школы, профессор “Морган Стэнли”; Олег ЦЫВИНСКИЙ, профессор Йельского университета и Российской экономической школы