Рафаель Кузьмін: Ознаки дубини можна знайти в кожному органі

В усі часи була дивною позиція Антимонопольного комітету. З одного боку, орган із величезними повноваженнями, порівнянними із повноваженнями Генпрокуратури, влаштовував рознос нафтотрейдерам і торговцям гречкою. З іншого боку, він явно нічого не робив, щоб перешкодити утворенню монополій або олігополій (кілька великих гравців) на ринках металів, феросплавів, добрив, авіаперевезень, виробництва і передачі електроенергії, а тепер навіть закупівлі зерна.

Чому склалася така ситуація, “Економічна правда” запитала у першого заступника голови Антимонопольного комітету Рафаеля Кузьміна. Подейкують, що саме він реально керує апаратом АМКУ і вирішує, до кого застосовувати санкції. Тобто, ця людина точно знає, чому Ахметову, Фірташу, Коломойському і ще великій кількості людей вдається безкарно контролювати цілі ринки.

Також Рафаель Кузьмін відомий тим, що є одним з трьох братів-Кузьміних, вихідців з прокурорської середовища. Найзнаменитіший з них — перший заступник Генпокурора Ренат Кузьмін, якого вважають ставлеником власника СКМ Ріната Ахметова в прокурорської середовищі. До слова, “людиною Ахметова” називають і Рафаеля Кузьміна.

На диво, він відповідав на всі наші питання, і в процесі узгодження інтерв'ю навіть не відмовлявся від своїх слів. Протягом півтори години Рафаель Кузьмін розповів, як він потрапив в АМК, чому комітет активно втручається в держзакупівлі, чому в Україну безперешкодно існують монополії. І, звичайно ж, чи є він ставлеником Ахметова.

- Есть три брата по фамилии Кузьмин, и вы все выходцы из прокурорской среды. Прокуратура — это семейная традиция?

— Так сложилось по жизни. У меня родной брат Константин, двоюродный брат — Ренат Равильевич. Когда я из института экономико-правовых исследований на тот момент перешел в прокуратуру, то двоюродный брат, Ренат Равильевич, даже не знал об этом. И когда он встретил меня в областной прокуратуре, то был страшно удивлен. То есть, мы как бы двигались независимо. Да, в процессе деятельности мы пересекались, но прямого подчинения никогда не было.

- Какими вы вопросами занимались? Бывает транспортная прокуратура, военная…

— Я был в районной прокуратуре, потом в областной прокуратуре, помощником прокурора области, потом в отделе по организации контроля. Он много раз переименовывался.

- Это все Донецкая область?

— Да. Потом я ушел в Верховную Раду советником первого вице-спикера. Первым вице-спикером на тот момент был Геннадий Васильев.

- Кстати, говорили, что в его группе предприятий вы курировали медиа-направление.

— Никогда не курировал.

- И телеканал “Киевская русь”?

— Никогда не курировал.

— Каким образом вы попали в Антимонопольный комитет?

— Я писал диссертацию “Антимонопольное регулирование в хозяйственном праве Японии”. Начинал ее писать еще с 90-го года. Потом работать в научном институте экономико-правовых исследований под руководством академика Валентина Мамутова. Изучал хозяйственное право в Японии.

Специфика хозяйственного права в Японии заключается в том, что если мы берем айсберг, то антимонопольное законодательство на вершине этого айсберга, и все другие законы подчинены его духу и принципам. С японского я перевел около 150 законов хозяйственного законодательства.

Перед выходом диссертации академик Мамутов поставил задачу обобщить уже наработанную к тому времени, в 1997 году, практику Антимонопольного комитета Украины. Таким образом, я из института перешел работать в органы Антимонопольного комитета Украины заместителем председателя областного территориального АМКУ в Донецкой области.

- Как вы приняли решение вообще уйти из органов прокуратуры и перейти в эту сферу? Когда это случилос по времени?

— Проработал я, по-моему, полтора года или чуть больше в Антимонопольном комитете. Потом Геннадий Андреевич Васильев стал прокурором Донецкой области, пригласил меня помощником прокурора, и я перешел.

- Какие у вас сейчас отношения с Васильевым? Поддерживаете?

— Нормальные. Поддерживаем, конечно. Это государственный человек с государственными позициями, сильнейший прокурорский работник, опытный. С ним приятно работать, это системный человек. Все, что там писалось негативного и отрицательного, отнесем к желтой прессе.

- Мне сказали, что вы были когда-то помощником Николая Голомши (зараз керівник військової прокуратури Центрального регіону України — „ЕП”). Это сыграло какую-то роль в вашей карьере?

— Да, я был помощником заместителя Генерального прокурора Голомши. Считаю его высокопрофессиональным прокурорским работником, сдержанным, действующим только в рамках закона. Никаких позывов к экстремизму или каким-то нерациональным, амбициозным или ситуативным действиям нет у него в характере.

- У вас есть какое-то профессиональное взаимодействие с Ренатом Кузьминым по каким-то делам?

— Нет, никакого взаимодействия нет. Во-первых, это был бы конфликт интересов. У меня налажено взаимодействие с другим заместителем генерального прокурора Виктором Занфировым, который курирует общий надзор. Общий надзор, естественно, распространяется и на надзор за Антимонопольным комитетом.

- То есть, с точки зрения регулирования рынка прокуратура никак не помогает Антимонопольному?

— Почему? Мы обращаемся к ним с просьбами о проведении совместных проверок. Мы передаем много информации в прокуратуру. Прокуратура к нам обращается по многим вопросам, особенно по антиконкурентным согласованным действиям при проведении тендерных закупок, которые уже состоялись. У нас очень много фактов выявления сговора на прошедших тендерах, много работы в этом плане. Есть материалы, подтверждающие коррупционность между заказчиком и некоторыми участниками тендера.

Если речь идет о региональных рынках, то мы контактируем с областными прокуратурами. Если о тех рынках, которые исследует центральный аппарат, информируем сразу Генеральную прокуратуру. Если дело касается территориальности Киевской городской прокуратуры, туда направляем материалы.

- С вашим приходом интенсивность этих обращений возросла?

— Честно говоря, возросла. Хотя и до моего прихода существовало неплохое взаимодействие с правоохранительными органами. Но туда, в то подразделение, которое курирует мой родственник, я не обращаюсь. Это конфликт интересов. Я от лица Комитета обращаюсь к Генеральному прокурору Виктору Павловичу Пшонке или к заместителю Генерального прокурора В. Занфирову, который курирует Антимонопольный комитет.

- Как вы попали в нынешний Антимонопольный комитет? Была ли протекция?

— Никакой протекции не было.

- Вас напрямую называют человеком Рината Ахметова. По крайней мере, в прессе.

— К сожалению, я ни разу не встречался с Ринатом Леонидовичем. Отзывы о нем я слышу самые приятные. Что это интеллигентный, очень умный, образованный человек, настоящий бизнесмен. Вы видите сами по его действиям. Он не скрывается, он прозрачен в своей деятельности. Он не скрывает того, что он конечный бенефициар целого ряда компаний, работает постоянно над повышением имиджа. Но, к сожалению, я с ним не встречался.

- Еще из области слухов. Рассказывают, что между вами и Василием Цушко есть негласное распределение: он выполняет скорее представительскую функцию, а вы реально руководите основными процессами в АМКУ. То есть, де-факто глава Антимонопольного — это вы.

— Ну, это, конечно, неправда.

- Я понимаю, что вы не можете что-то сказать против своего шефа.

— Не в этом дело. Это не соответствует действительности. Поймите меня правильно. Когда я в 1993 году работал в районной прокуратуре, Василий Петрович Цушко уже был народным депутатом. Сколько прошло времени! Это опытный политик, опытный руководитель. Поэтому допустить такую ситуацию, что кто-то при нем будет фактически руководить — это неприемлемо.

Я его считаю крупным политиком и опытным руководителем. И каждый шаг я проговариваю и советуюсь с ним. Хотя мы где-то одного возраста, у него опыт намного богаче. Он же сюда перешел из Министерства экономики. То есть, он владеет ситуацией относительно макроэкономических показателей страны и методов их балансирования. Здесь эти методы проявляются уже в качестве инструментария антимонопольного регулирования.

- Недавно мы общались с людьми из офиса нынешнего министра экономики Андрея Клюева. Они рассказали, что существует конкретный пример разделения полномочий между Цушко и вами. Есть департамент обжалования по госзакупкам, и руководитель этого департамента — ваш человек, а замруководителя, Виталий Абасов — это человек Цушко. Говорят, в свое время именно вы заблокировали назначение Абасова руководителем этого департамента. Так ли это на самом деле?

— Опять неоправданные слухи. Анна Артеменко (керівник департаменту — „ЕП”) тоже работала до этого в Министерстве экономики. То есть, слухи уже не подтверждаются. Я никогда не блокировал приход Абасова в Антимонопольный комитет. Отношения у меня и с Артеменко, и с Абасовым великолепные, прекрасные. Это сильнейшие специалисты.

Да, я курирую это направление. Но вы должны понимать, что все решения принимает административная коллегия из трех человек, в состав которой входят три государственных уполномоченных. Влиять на решения этой коллегии никто не может, она независима. Мое кураторство заключается в том, чтобы надлежащим образом принимались жалобы, надлежащим образом расписывались, готовились к рассмотрению для принятия решений. На основании этого мы готовим материалы для членов этой административной коллегии.

- Мне рассказали про 2-3 момента, по которым возникают напряженные отношения между АМКУ и Минэкономики. Первый момент — это то, что на обжалование выделяется, по закону, 30 дней. Но, в глазах офиса Клюева, существует такое явление: Антимонопольный комитет берет заявку, 29 дней ничего не делает, и потом на 30-й день ее рассматривает. Обосновывая это тем, что вы не хотите, чтобы вас обвинили в том, что вы совершаете коррупционные действия, для кого-то решаете вопрос быстрее.

— Нет, здесь нет ни тактики, ни стратегии. Есть объем поступающих жалоб. Закон предоставляет нам право в течение месяца их рассматривать, или по истечении месяца принять решение. Сейчас, в связи с проведенными сокращениями в организации, увеличилась нагрузка. Все работают с документами до 22:00-22:30. Никаких противоречий с Минэкономики не было, нет и быть не может.

- Какие сокращения прошли в АМКУ?

— Небольшие, слава богу.

— Они коснулись всего Антимонопольного комитета?

— Конечно. Они коснулись всех органов исполнительной власти, в той или иной мере.

- Вы говорите про админреформу?

— Да.

- Какое примерное количество жалоб поступает в месяц по тендерам? Кстати, в вашей приемной я увидел документ, в котором один из руководителей департамента обжалований просит увеличить срок для инвентаризации еще на какое-то время.

— Да, там поток нормальный сейчас.

- Как вы рассматриваете эти жалобы? Они в основном технические, придирка к деталям, или что-то существенное?

— Нет, все только в соответствии с законом “О государственных закупках”. Не придирка к деталям, а только в соответствии с ним.

(До розмови приєднується Анна Артеменко, керівник управління АМКУ з оскарження державних закупівель. — „ЕП”.)

- Сколько в среднем жалоб по госзакупкам приходит в АМКУ?

А.А.: В среднем, бывает по 5-7 в день.

- Сколько занимает рассмотрение одной жалобы?

А.А.:. Все зависит от специфики предмета закупки, бывает жалоба на процедуру закупки бумаги, а бывает жалоба на закупку деталей для атомных реакторов. Соответственно, количество документов абсолютно разное.

Плюс это зависит от того, на какой стадии подана жалоба. Если это жалоба на документацию, когда еще не подана пропозиция участников, мы анализируем документацию на наличие дискриминационных требований. Безусловно, жалобы на документацию, по которым идет приостановка процедуры закупки, занимают немножко меньше времени в обработке. Если жалоба идет на результаты процедуры, когда уже осуществилось раскрытие предложений участников, для такой жалобы нужно гораздо больше времени. Также влияет скорость подачи необходимых документов заказчиком и т.д.

Если еще сложные специфические объекты, то это даже не один день. Потому что для вынесения обоснованного решения нужно досконально быть в курсе каждого документа, который является частью этого предложения. У нас есть документы по жалобам, которые исчисляются томами.

- В офисе Клюева жалуются, что иногда АМКУ выходит за рамки полномочий, и рассматривает еще и другие вопросы, кроме обозначенных в поданной жалобе.

А.А.: По закону, который регулирует деятельность Коллегии, не определены пределы рассмотрения жалобы в целом. То есть, коллегия, которая принимает решение, устанавливает факт наличия или отсутствия нарушений процедуры закупки. В том числе нарушения порядка публикации, неполный пакет документов, соответствие квалификационным требованиям, наличие в документации дискриминационных требований и т.д.

- То есть, не только факт, по котрому была подана жалоба?

А.А.: Нет.

- Это какой-то принципиальный подход, что вы не только рассматриваете вопрос по факту жалобы, а углубляетесь во всю процедуру?

А.А.: Одним из самых главных принципов закупок является недискриминация участников. И если заказчик отклоняет субъекта обжалования, а других допускает к оценке с явными нарушениями, безусловно, это берется в расчет при рассмотрении и принятии решения. А что касается границ жалобы, то, на наш взгляд, это придумали так называемые “недобросовестные заказчики”, которые являются “лидерами” среди заказчиков, на которых подаются жалобы. В связи с этим они и обращают на это внимание. Но законом границы не определены.

Все государственные органы, в соответствии со статьей 19 Конституции, действовать в пределах полномочий и в способ, который определен Конституцией и законами Украины. Полномочия органа обжалования определены статьями 8 и 18 закону, которая предусматривает, что орган обжалования по результатам рассмотрения жалобы имеет право принять решение про установление или отсутствие нарушений процедуры закупки. То есть, этот вопрос видимо поднимается теми заказчиками, в процедурах которых были установлены нарушения. К сожалению, мы вынуждены констатировать, что не все заказчики придерживаются основных принципов государственных закупок, определенных в Законе. Примером может служить непредоставление некоторыми заказчиками документов на запрос Коллегии.

- В Минэкономики рассказали, что бывают такие случаи: в тот же день, когда подписывается договор с победителем тендера, Антимонопольный комитет принимает заявление на рассмотрение жалобы. И бывают два случая: в один и тот же день часть жалоб отклоняется Антимонопольным на основании того, что договор уже заключен, а часть жалоб принимается Антимонопольным, потому что “мы принимаем жалобы”. Каков принцип?

А.А.: На момент принятия жалобы к рассмотрению Коллегией, как правило, отсутствует информация о заключении договора.

В законе определены сроки для заключения договора, а договор, заключенный с нарушением этим сроков является недействительным.

В связке с этим берется момент регистрации жалобы в АМКУ. В нашей электронной системе предусмотрена фиксация времени регистрации документов. Они сопоставляются, и мы видим, что произошло раньше.

Жалобы, которые приходят на процедуру закупок, по которым заключен договор, Коллегией не рассматриваются.

(Анна Артеменко іде з кабінету Кузьміна — „ЕП”)

Рафаэль Кузьмин (продовжує): Вот статистика. В 2010 году зафиксировано фактов злоупотребления монопольным положением — 1 063. Уже за 10 месяцев 2011 года — 1355. Это к вопросу о том, как мы боремся с монополиями.

- Мы для себя создали градацию государственных органов по степени влиятельности. Например, Кабмин и Нацбанк по 10-бальной шкале — это 9, они имеют огромное влияние. Президент — это 10, Верховная Рада — это 10. Государственная ценовая инспекция — 3-4. Как бы вы оценили возможности Антимонопольного комитета по 10-бальной шкале?

— Я все-таки бывший прокурорский работник.

- Генпрокуратура — это тоже “девятка” железная.

— МВД, СБУ, налоговая, таможня. Конечно, у нас широкие полномочия. Мы можем влиять и влияем на ценовые всплески, на эти все процессы. Ну, где-то 6 — 7.

- Вы как-то недооцениваете себя.

— Надо еще поработать над полномочиями.

- Каких полномочий вы хотите добавить? Оперативно-следственных?

— Во всем мире, практически во всех странах существует уголовная ответственность за картельные соглашения. За злоупотребление монопольным положением не во всех странах, но есть уголовная ответственность. Но практически во всех странах, где есть конкурентные ведомства, введена уголовная ответственность за картельные соглашения. Это самое вредное, что может быть для экономики. Если все-таки восстановить статью, предусматривающую уголовную ответственность за картельные соглашения…

- Которую лет 8 назад отменили?

— Да. Тогда бы мы более эффективно наладили сотрудничество с оперативными подразделениями МВД и СБУ, и более увесисто, как в России сейчас, влияли на необоснованные ценовые всплески.

- А что в России происходит?

— В России установлена уголовная ответственность. И по результату решения Федеральной антимонопольной службы России, которое проходит все судебные инстанции, может быть возбуждено уголовное дело.

- Вы планируете инициировать подобные законопроекты?

— Мы делали попытки, но законопроект был снят. Депутатский корпус не поддерживает введение уголовной ответственности. И сейчас в рамках декриминализации хозяйственных преступлений, оно, конечно, не в русле. Но для развития Антимонопольного комитета это очень важно. Пройдет декриминализация хозяйственных преступлений — посмотрим. Может быть, еще раз попытаемся внести такой законопроект через правительство. Он нам нужен.

- Как вы как бывший прокурор оцениваете саму идею декриминализации хозяйственных преступлений? В частности, что контрабанду вывели из состава уголовно наказуемых преступлений.

— У моего учителя, академика Мамутова, есть одно золотое правило. Он так любит шутить: “Чтобы Конституция была еще хуже, ее надо постоянно улучшать”.

Несколько лет назад, когда вносились изменения в Уголовный кодекс, уже многое было декриминализировано. Как бы не получилось так, что мы потом будем вводить эти статьи обратно. Кстати, Геннадий Андреевич Васильев был инициатором введения уголовной ответственности за уничтожение линии электропередач. Потому что из-за кражи проводов многие села были отключены, целые районы оставались без освещения. Будем ли мы декриминализировать эту статью? Тут нужно осторожно подходить.

- На местных рынках существует мнение, что государственная администрация или местная администрация реально контролируют самые ключевые местные бизнесы. Например, глава городской администрации контролирует рынки. Или глава облсовета контролирует кучу земель на территории. Как это отслеживать?

— Это вопрос не к Антимонопольному.

- А кто этим должен заниматься?

— Это правоохранительные органы контролируют. Мы можем говорить о контроле, если мэр или глава райгосадминистрации владеет этим предприятием или у него контрольный пакет в уставном фонде, или его родственники владеют. А это предприятие, допустим, сдает в аренду торговые места на рынках. Тогда мы можем говорить о контроле. Но это уже коррупционная составляющая.

- Если мэр города контролирует асфальтовый завод, который закатывает дороги этого же города, это подведомственно вам?

— Нам подведомственна деятельность этого предприятия. Если в ходе проверки мы установим признаки нарушения антимонопольного законодательства и выйдем на то, что оно подконтрольно данному должностному лицу, то мы обязаны сразу эту информацию предоставить правоохранительным органам — в данном случае, в прокуратуру на предмет коррупционности. Такие факты у нас были, и мы предоставляем в правоохранительные органы.

- Что обычно бывает с такими чиновниками?

— Возбуждаются уголовные дела. У нас четко налажено взаимодействие с милицией, СБУ и прокуратурой. Мы этим взаимодействием довольны.

- Из области слухов. Существует два стойких мнения. Первое, что АМКУ — это дубина Президента, Кабинета министров. Где нужно кого-то придавить или заставить что-то сделать, или отдать бизнес, звонят в Антимонопольный. Он находит признаки монополии или сговора, и оказывает сильное давление, пока не достигаются поставленные цели. Второй ужастик — что бизнесмен, обладающий крупной суммой денег, может прийти в Антимонопольный, договориться и придавить своего конкурента. Таково стойкое мнение про Антимонопольный комитет.

— У кого?

- Мы постоянно берем интервью у кого-то. С диктофоном общаемся — люди говорят одно. Выключаем диктофон — они начинают рассказывать подобные вещи.

— Хорошо, что говорят первое про Антимонопольный комитет. Признаки дубины можно найти в каждом органе: и в Генпрокуратуре, и в МВД, и в СБУ, и Финмониторинге. Конечно, это дубины государства. Но есть еще Конституция, которая дает право не выполнять преступные приказы.

За мой период деятельности в Антимонопольном комитете, ни одного обращения по этому поводу ни со стороны Администрации Президента, ни со стороны правительства не было. О том, что “ваша цель — кого-то задавить, передавить, чтобы было то-то и то-то”. Посмотрите, мы полтора года боремся с ценовыми всплесками на различных рынках. Эта проблема касается всего народа Украины. Рост цен на гречку, рост цен на моторные бензины. Это настоящая борьба государства за сдерживание роста цен. Государство выкладывается в этом смысле. Если Комитет рассматривается как дубина по сдерживанию роста цен, то это приятно и нормально. Потому что мы оправдываем свою социальную значимость, и рост социального статуса. В конечном итоге, мы работаем на население и на потребителя.

Что касается заказов со стороны бизнеса по отношению к конкурентам — это вообще не соответствует действительности. Это я заявляю ответственно.

Сергій ЛЯМЕЦЬ