Пять причин для оптимизма

Европейский Союз дал Украине время до декабря, чтобы мы привели свою судебную систему в соответствие с нормами и практикой европейского права. Об этом идет речь в резолюции Европарламента, принятой в конце прошлой недели. И хотя это один из самых жестких выводов за всю историю наших отношений с ЕС, все же депутаты Европейского парламента повели себя максимум толерантно к ныне действующей украинской власти, использовали выверенные слова, старались избегать всего, что может усложнить процесс последующего сотрудничества и интеграции “ЕС-Украина”, констатируют аналитики. По их мнению, такая позиция Европы вполне прогнозируема, ведь там хорошо осознают (возможно, даже больше, нежели сами украинцы) весь риск втягивания Украины в орбиту экономического, тем более, политического влияния Таможенного союза.

Об этих и других острых вопросах украинской внешнеэкономической политики и торговли читайте в актуальном интервью “Дню” президента Украинского национального комитета Международной торговой палаты (ICC Ukraine) Владимира ЩЕЛКУНОВА.

“Границы смогут перейти на “единое окно” лишь через два года-пять лет”

— На днях вы провели первое заседание межведомственной рабочей группы по внедрению пилотного проекта “Единое окно — локальное решение” в зоне деятельности Южной таможни и портов Одесской области. Собственно, именно ICC Ukraine выступила инициатором его разработки и реализации. Пожалуйста, коротко и в цифрах назовите ключевые преимущества, которые получит государство и, в частности, бизнес от этого проекта?

— Во-первых, практика свидетельствует, что происходит уменьшение количества дней процедуры оформления груза с семи-пяти до двух-одного. То есть экономия времени в среднем будет достигать от пяти до четырех дней, а это весьма существенный показатель для бизнеса. Во-вторых, гарантировано автоматическое уменьшение количества ошибок на 70—80%.

Единое окно дает возможность прозрачно работать, дает понимание, в чем у компании есть проблемы и почему ее груз не растаможнивается. То есть не происходит “движение по семи кругам ада”, а бизнес сразу получает объяснение: вот эта служба не дает разрешение на растаможивание по таким-то и таким-то причинам. Конкретный ответ на конкретный вопрос.

Кроме того, “Единое окно” позволит компаниям более профессионально, грамотно и подготовленно подходить к заполнению документов.

— А почему решили апробировать проект именно на Южной таможне?

— Потому что инициативы по его внедрению поступили от компании “Пласке” и ряда других компаний-участников ICC Ukraine — таких как Илличевский и Одесские порты, Одесский припортовый завод, которые непосредственно работают с Южной таможней. И мы решили вместе с ними делать этот проект.

Также не менее важным аргументом стало то, что Южная таможня сегодня наиболее проблемна в плане стороны взаимодействия с бизнесом и претензий контролирующих органов.

И, безусловно, Южная таможня — это очень важный транзитный коридор.

— “Единое окно” украинцам обещают уже давно, однако до сих пор дальше обещаний дело не сдвинулось с места. Вы можете назвать конкретную дату, когда этот проект заработает в Украине?

— Действительно, об этом проекте начали говорить еще в 2007 году. И вот четыре года мы говорим-говорим, а телега, как вы правильно заметили, и по сей день там.

Есть две проблемы, до сих пор тормозившие старт “Единого окна” на украинской границе. Первая — это организационная: внедрение электронного документооборота в организациях и внедрение электронной подписи. И, кстати, она уже на стадии решения. А вторая — это финансовая. И здесь тоже уже имеются существенные сдвиги. Есть понимание важности этого проекта в высших эшелонах власти, а, следовательно — есть политическая воля для его внедрения. Поэтому государством уже запланировано выделение средств на этот проект в 2012 году. Кроме того, имеется ряд международных финансовых организаций, заинтересованных в проведении этого эксперимента в Украине. На последнем совещании межведомственной рабочей группы, на которое мы их пригласили, они пообещали, что рассмотрят вопрос частичного финансирования проекта “Единого окна” на южной украинской границе.

И вот когда эти два проблемных аспекта будут решены, мы сможем запустить проект. Проблем же со стороны таможни сегодня нет, наоборот — там заинтересованы в этом проекте, и они в пределах своих бюджетных средств двигаются нам навстречу.

Я думаю, до конца 2012 года, если все выполнят взятые на себя обязательства и обещания, проект “Единого окна” уже перейдет в стадию реализации.

— А сколько времени запланировано на апробацию проекта? И по каким критериям будет определяться, прошел проект “профпригодность” или нет?

— “Профпригодность” этого проекта, во-первых, будет оценивать бизнес, который в нем будет работать, во-вторых — власть. Именно они будут определять, какие позитивы и негативы принес проект.

Я думаю, что этот пилотный проект должен проработать минимум — год, максимум — три. Для того чтобы можно было определить ошибки, недостатки и то, что и как нужно сделать, чтобы их устранить. И только после детального анализа работы этого проекта мы сможем выйти с предложениями для реализации его по всей Украине. Но еще раз подчеркиваю: нужно будет хорошо “обкатать” именно пилотный проект. Ведь одно дело на бумаге, а совсем другое — на практике.

С такими проблемами мы уже столкнулись на таких проектах, как “Викинг”, “Зубр”... На бумаге все было гладко, а вот на практике — немало “шероховатостей”, которые мы сейчас устраняем и переводим уже эти проекты в стадию реально работающих. Главной из них был человеческий фактор. Некоторым, особенно представителям среднего и низшего уровня исполнителей, иногда было непонятно, как можно проводить груз без проверки, что означает электронный оборот информации и так далее. В целом на “обкатку” этих проектов ушло около 1,5 года.

— Вы исследовали природу этого “человеческого фактора”? Причина в том, что люди не доверяли “технологиям” или просто не желали терять “дополнительный доход”?

— И то, и другое... Прежде всего, они были не подготовлены интеллектуально и психологически к этой работе.

— А еще какие проблемы возникали?

— Адаптация законодательства и оперативный обмен информацией между ведомствами. Но все-таки человеческий фактор имел намного больший вес.

— Если проект “Единого окна” на Южной таможне оправдает ожидания, какие украинские границы будут на очереди?

— Все. Нет смысла еще в одном, двух или трех пилотных проектах. Все проблемы и недостатки должны быть обнаружены на Южной таможне и устранены, а затем все без исключения украинские границы должны работать по принципу “Единого окна”.

— То есть вы прогнозируете, что минимум за два года, максимум — за четыре все украинские границы перейдут на этот принцип?

— Да, при условии, что пилотный проект на Южной таможне будет полностью проведен и проанализирован, устранены все недостатки, которые будут возникать во время его практической реализации.

— Насколько, по вашим подсчетам, может вырасти транзитный потенциал Украины после того, как вся наша граница перейдет на “Единое окно”?

— На мой взгляд, в пять, а то и десять раз. Если все будет идти так, как запланировано, то многие международные торговые структуры начнут с нами работать. Сейчас они работают в обход Украины, ведь прекрасно знают те проблемы, которые имеются на нашей границе, и не хотят с ними иметь дело.

“На налоговом кодексе власть “обкатала” все проблемные моменты реформаторского процесса”

— Правительство обещает устранить эти проблемы, проведя таможенную реформу. Знакомы ли вы с ее проектом? Ваши прогнозы — она будет такой же резонансной, как и налоговая?

— Мы непосредственно работали над ее разработкой. Наш вице-президент Олег Платонов является председателем общественного совета ГТСУ. И комиссия по таможенным процедурам ICC Ukraine совместно с Кабинетом Министров, ГТСУ и соответствующими парламентскими комитетами прорабатывали вопрос таможенной реформы. Мы дали перечень наших предложений, чтобы устранить возможные недостатки, имевшие место, когда начал работать Налоговый кодекс. Ведь все мы свидетели того, что на бумаге было одно, а когда начали апробировать на практике, оказалось не так гладко, как хотелось бы. Таким образом, уже дважды принимались изменения для урегулирования ситуации.

Нужно отдать должное тому, что Таможенный кодекс был более публично обсужден на всех уровнях, чем Налоговый. И те недостатки, которые могут тормозить работу и непосредственное развитие бизнеса в Украине, были устранены. Поэтому если Рада примет Таможенный кодекс в таком виде, в котором он сейчас, то, на мой взгляд, он принесет только позитив. Однако он еще должен дорабатываться в разного рода комиссиях, группах. Поэтому все еще не исключены какие-то изменения, которые уже после принятия решения могут требовать доработки. Будут возникать проблемные вопросы или нет — покажет время.

— Но все же, по вашим прогнозам, наделает ли таможенная реформа такой шумихи, как налоговая?

— Налоговый кодекс — это первый масштабный реформаторский проект, на реализацию которого отважились в Украине. До того много говорили о потребности изменения налогового законодательства, однако дальше разговоров дело не шло, не хватало смелости зацепить этот нерв и закрыть вопрос.

Кодекс — это своего рода конституция для отрасли. И проблема налоговой реформы, на мой взгляд, была в том, что во время ее подготовки все предложения, исходящие от бизнеса, поступали к некомпетентным чиновникам. И только когда возникла конфликтная ситуация и в нее вмешались и Президент, и премьер-министр, пошел нормальный переговорный процесс. А первое время встречи были с такого уровня чиновниками, которые были, как диспетчера: я передам, я расскажу... Поэтому, как только бизнес понял, что с ними встречаются те люди, которые не уполномочены принимать решения, возник конфликт и палаточный городок на майдане Незалежности.

Я думаю, что власть на базе тех ошибок, которые были допущены во время подготовки налоговой реформы, уже сделала соответствующие выводы и не допустит их при принятии Таможенного кодекса. Считаю, что этот кодекс будет менее проблемным, нежели Налоговый. Кроме того, если с налогами имеют дело непосредственно все представители бизнеса и реальный сектор, и банки, и страховые компании, то таможенные вопросы касаются напрямую лишь тех, кто занимается внешнеэкономической деятельностью.

“Иностранный капитал требует от Украины рекордной рентабельности в 15—20% годовых”

— Как вы прокомментируете падение Украины в последнем рейтинге Всемирного банка относительно условий ведения бизнеса. Действительно так существенно ухудшилась ситуация за последний год? Что по этому поводу говорят компании-члены вашего объединения?

— Действительно, в рейтинге мы сместились на три позиции вниз (вообще — на пять). Однако если посмотреть на реальные условия, то у нас по многим позициям наблюдается значительное улучшение по сравнению с 2007-м, 2008-м или 2009 годом. Но другие страны тоже не стояли на месте. А поскольку мы еще устраняли ошибки прежних лет и сделанные безрезультатные реформаторские шаги, которые были публично объявлены, а на практике никак не реализованы, то это значительно замедлило наши темпы.

Однако хочу отметить, что все же Всемирный банк отметил три позитивных сдвига. Во-первых, упрощение процедур регистрации открытия бизнеса. Во-вторых, сдвиги в сфере решения судебных хозяйственных споров. И, наконец, тот Налоговый кодекс, который наделал у нас столько шумихи, специалистами Всемирного банка также определен как существенный фактор упрощения условий ведения бизнеса в Украине, за счет унификации законодательства.

Но если детально присмотреться к этому рейтингу, о котором мы говорим, а особенно к тем, кто его составляет в Украине, предоставляет информацию, то там одни юристы, ни одного бизнесмена. А юристы, разумеется, видят во всем определенные проблемы.

На наш взгляд, единственной существенной проблемой, обозначенной в этом рейтинге, стало ухудшение ситуации в сфере международной торговли. Но мы надеемся, уже вскоре эти недостатки будут устранены Таможенным кодексом.

— Как воспринимают иностранные инвесторы сегодняшний бизнес-климат в Украине? Обращают ли они внимание на подобные рейтинги при принятии решения о том, куда вкладывать свой капитал? Если да, то на каком месте этот фактор по весу?

— Несмотря на утешительные или не очень утешительные рейтинги, европейские структуры продолжают инвестировать в Украину. Их интересует прибыль. 15—20%, даже 30% годовых, которые можно делать в Украине, — это фантастика для рынков зрелых стран.

Компании сегодня приходят в Украину и покупают здесь активы. Однако проблема в том, что все хотят покупать лишь предприятия, производящие конкурентоспособный продукт и приносящие колоссальные для рынков других стран прибыли в размере 15—20% годовых. И никто не хочет поднимать предприятие, нуждающееся в активном вливании средств и реорганизации, даже если оно перспективно и стратегически важно.

— Известно, что показатель рентабельности капиталовложений напрямую связан с показателем их рискованности. Возможно, иностранный инвестор запрашивает такой высокий уровень прибыльности, так как понимает высокую степень риска работы в Украине? И здесь уже проблема не в инвесторе, а в самом государстве, его системе, создавшей такие непрогнозируемые условия. Для бизнеса же важно, чтобы игра, как говорится, стоила свеч.

— Да. Но большинство компаний, которые сегодня покупают украинский бизнес любой отрасли: агропромышленного комплекса, машиностроения, производства всевозможных товаров широкого потребления, — понимают, что наши риски принципиально такие же, как и в других странах мира. Мы же не Куба или Северная Корея. Украина не живет изолированно от мира. Поэтому, покупая какое-то производство, инвестор понимает, что не весь его потребительский рынок завязан на Украине. Они, конечно, рискуют, но на уровне с теми, кто уже работает на этом рынке. Я не согласен с тем, что украинский рынок радикально рискованный для инвестора. Никто из бизнесменов не покупает компанию, если он не видит стратегию ее развития на ближайшие пять лет.

Я сотрудничаю как президент Международной торговой палаты Украины со многими инвестиционными компаниями, иногда нас просят подыскать компанию регионального или отраслевого уровня, такого-то направления с целью покупки или инвестиций. Я еще не видел ни одного бизнесмена, который бы не рассматривал вопрос минимальной прибыли и максимального риска. Только тогда, когда он видит, что при максимальном риске у него все равно будет минимальная прибыль, он покупает этот бизнес.

А если наступает кризис мировой, в банковской сфере, в страховом бизнесе или стремительное падение цены на металлопрокат, то это же не вина Украины!

— Но от государства зависят условия ведения бизнеса и переменчивость его законодательства, на которое так часто жалуется в Украине иностранный, да и отечественный бизнес.

— Да, это действительно очень беспокоит инвесторов. Они хотят, чтобы наше законодательство было стабильным хотя бы минимально три года, чтобы не было никаких дополнений, изменений, разъяснений и тому подобное. И с этим власть сегодня борется. В частности, чтобы к Налоговому кодексу, будущим Таможенному, Трудовому, Жилищному потом не было никаких разъяснений — Налоговой под свой кодекс, Таможенной — под свой...

Кодекс — это отраслевая конституция, и в нем должны быть четко очерчены все нормы, которые не будут меняться, по меньшей мере, три-пять лет.

Но, опять же, есть проблема в исполнителях среднего и низшего звена, в людях, до сих пор не понявших, что есть новый подход, новое понимание, есть движение к европейским и цивилизованным мировым стандартам. А они работают так, как 15 лет назад. Это проблема Украины — кадровое обеспечение среднего и низшего звена исполнителей, лиц, с которых начинается представление людей о власти на уровне района, села, городков районного значения... Там люди, как правило, до сих пор не понимают того, что сегодня подчеркивает и Президент, и глава правительства, и министерства и ведомства...

— В том-то и проблема, что у нас и этот наивысший уровень власти демонстрирует проблему переменчивости, о которой мы с вами говорим. Вот вам реальный пример. В начале года украинским ІТ-компаниям Кабинет Министров пообещал льготы в виде нулевой ставки НДС, не прошло и нескольких месяцев, как все было отменено. И таких примеров я могу привести много. Разве это не признак непрогнозируемости условий ведения бизнеса в Украине по вине высшей исполнительной власти?

— Возможно, это решение было принято властью поспешно, без детального анализа. А когда начали составлять бюджет на 2012 год, уже проанализировали, что это дало государству. Сам закон, которым были внесены соответствующие изменения, имел даже название, не касающееся НДС, и там где-то в конце дописали НДС, не только для IТ, но и для аудиторов, консультантов и тому подобное. Верховная Рада в составе 450 человек, и иногда бывают такие довольно странные вещи. Но на самом деле ситуация выглядит достаточно нелогично, и мы подключались к этому вопросу, и процесс пошел обратный — теперь речь идет не только о возвращении к отказу относительно уплаты НДС IТ-компаниями, но даже и о создании для них специального эксперимента, в соответствии с условиями которого будет еще и существенно снижен налог на прибыль и платежи в Пенсионный фонд. Намечены соответствующие парламентские слушания, есть поручение премьер-министра.

— Все это понятно с позиции государственной власти. А с позиции бизнеса? Как можно работать, когда тебе в начале года дают одни правила игры, а уже к середине года кардинально их меняют. Как тогда планировать свою работу?

— Я согласен. Так делать неправильно. Ассоциация должна идти до конца, договариваться с властью, убеждать их, что нельзя менять правила игры через полгода.

“Отпуская Украину в Таможенный Союз, Европа рискует пятью из девяти своих транспортных коридоров”

— Недавно в комментарии одному из украинских СМИ вы заявили, что Европейскому Союзу невыгодно оттягивать время подписания соглашения о зоне свободной торговли с Украиной, так как они понимают “весь риск втягивания Украины в экономическую орбиту Таможенного союза”. Расшифруйте, пожалуйста, чем, на ваш взгляд, собственно рискует Европа, “отпуская” нас в Таможенный союз?

— Во-первых, потерять стратегически для нее транзитное государство. Из девяти транспортных европейских коридоров частично или полностью через Украину проходят пять. Мы — сердце Европы, а потому ЕС непосредственно заинтересован в том, чтобы у нас была стабильность. Кроме того, в случае принятия европейских ценностей для Европы мы можем быть хорошим проводником экономического влияния ЕС на восток.

В целом, мы уже давно современное европейское государство. А то, что отдельная группа наших депутатов, которые должны отстаивать украинские интересы, ездит за границу и снижает наш рейтинг — это неправильно, из дома мусор нельзя выносить.

— Вы сейчас говорите о представителях оппозиции?

— Да.

Никто не заинтересован в сильной Украине так, как она сама. ЕС сегодня хочет, чтобы мы были страной прогнозируемой, более предсказуемой даже, чем те страны, которые уже являются членами Евросоюза. И в экономическом плане — это совершенно реально. Наши проблемы на данный момент в нестабильности политического поля.

— А как вы как представитель Международной торговой палаты видите интеграционные перспективы Украины сегодня? Какие направления для нас должны быть приоритетными?

— Сегодня украинская власть поддерживает двухвекторную политику. Это дает возможность нам сотрудничать и с Европейским Союзом, и с нашими партнерами из СНГ. И чем более взвешенно мы сможем использовать наше уникальное положение, тем больше получим стратегических и экономических преимуществ. Это тонкая игра.

Европа ведет себя так не потому, что она хочет нас каким-то образом оторвать от России. Нет, она совершенно в этом не заинтересована. Европа хочет, чтобы мы просто работали по ее правилам игры. А не хотим принимать правила — не работаем, вот и все...

— Европа не хочет нас “отрывать” от России. А вот Россия хочет нас “оторвать” от Европы. И вот в этом-то и загвоздка нашей двухвекторности.

— Россия, безусловно, заинтересована в том, чтобы оторвать нас от Европы. Об этом даже публично заявляли представители их власти...

— ...Владимир Путин, если точнее.

— ...Да и парламентарии их тоже. Но мы должны понимать, что, не теряя взаимоотношения со своими восточными партнерами, нам нужно ориентироваться на европейские правила игры. Хотя бы потому, что в самих странах СНГ есть проблемы. И то, что мы подписали это соглашение о Зоне свободной торговли, вовсе не означает, что завтра или послезавтра будем иметь эту зону свободной торговли. Это — всего лишь декларация, намерения создания зоны свободной торговли, так сказать, юридическое согласие. Самое интересное, что будет на практике. Теоретически, конечно, все звучит красиво: в таком-то году мы будем покупать нефтепродукты и энергоносители на условиях свободной торговли, в таком-то году будет снято другое исключение...

Борьба за это подписание длилась уже много лет. Но само подписание произошло как-то спонтанно, и три страны взяли тайм-аут, чтобы решить, будут они работать на этих условиях или нет. То есть уже в самом подготовительном этапе нет четкости и прогнозируемости.

Зато в Европе все понятно. Нам предлагают четкие, стабильные и понятные правила игры.

— И все же, европейский вектор для нас должен быть более приоритетным?

— Неправильно так говорить. В этом вопросе нельзя выделить, что более приоритетно, а что — нет. Мы не должны терять что-то, отдавая преимущество другому. В экономике, в бизнесе работают с тем, с кем выгодно.

Поэтому в вопросе векторов экономической интеграции Украины нельзя назвать приоритетное и менее приоритетное направление. У каждого из них есть свои позитивы и негативы.

Алла ДУБРОВЫК