Пустой год

“Как сон пустой”, — написал когда-то Пушкин. Темпы роста, если учесть размеры спада в 2008-2009 гг., были низкими. Цены на нефть, валютные резервы и отсутствующий госдолг позволили не беспокоиться о текущих бюджетных проблемах. Никаких реформ в экономической сфере не проводилось. Слова о модернизации так и остались словами: в 2010 г. российским фирмам не стало легче ни разрабатывать что-то самим, ни заимствовать технологии за границей.

Конечно, не все было так плохо. Целые отрасли промышленности — строительство, черная и цветная металлургия — росли быстро и почти вернулись к предкризисному уровню. Продажа, причем дорого, Mail.ru и “Вимм-билль-данна” зарубежным инвесторам — безусловное достижение их создателей и владельцев; эти покупки означают, что российский бизнес может быть качественным. Олегу Дерипаске нужно засчитать в достижения то, что “Русал” сохранился как единая компания. Президенту Медведеву нужно начислить очки за упорство, с которым он сохраняет внимание к “большим проектам”, в первую очередь к иннограду “Сколково”. С другой стороны, это меньше, чем ожидается от лидера такой страны, как Россия, — страны, руководству которой нужно стараться больше, чем лидерам тех стран, которые мы пытаемся догнать. Алексей Кудрин, министр финансов, заслуживает (который год!) всяческих похвал за борьбу с разрастанием бюджетных расходов. Впрочем, бюджет стал еще более социально ориентированным (считай — ресурсозависимым). Для Центробанка 2010 год стал невеселым — представители ЦБ меньше, чем в предшествующие годы, говорили о своих планах и задачах. По некоторым репликам можно было подумать, что в ЦБ забыли, откуда берется инфляция (инфляция в первую очередь результат денежной политики, в том числе результат тех ожиданий, которые она помогает формировать).

У пустого года есть несколько причин — и внутренних, и внешних. Премьер-министр Путин, главный политик страны, и его сподвижники одновременно и устали, и успокоились. Большая часть их усилий в 2010 г. тратилась на какие-то оборонительные имиджевые войны, причем, судя по всему, войны велись и за “популярность в стране”, и за “лояльность окружения”. На улучшение возможностей ведения бизнеса времени и сил, очевидно, не оставалось. Происходившее за рубежом тоже не подталкивало российское руководство к прикладыванию дополнительных усилий. В развитых странах восстановление шло еще медленнее, чем у нас (правда, там и спад был значительно слабее). В Америке всё еще боролись с последствиями мирового кризиса, а в Европе — с последствиями борьбы с ним. (Многие европейские правительства в отличие от правительств США и Великобритании не заставили свои банки списать плохие активы. В 2010 г. следствием стали кризисы суверенного долга.)

Сколько таких пустых лет нужно, чтобы понять, что сами собой перемены бывают только к худшему?

Константин СОНИН, профессор Российской экономической школы