Пропаганда вполне способна менять воспоминания людей

Память причудлива и субъективна: человек вполне может “помнить” то, чего вовсе не было, и напрочь забывать то, что было. В более простой форме это отражено в поговорке “врет, как очевидец”. Манипулирование прошлым — это не только пресловутая “фальсификация истории”. Как показывает практика, пропаганда способна изменить воспоминания людей и о недавнем времени.

Крымско-украинской эпопее всего-то полтора года, но она кардинально изменила не только настоящее, но и прошлое многих наших сограждан: люди искренне убеждены, что всегда интересовались украинской политикой и уж точно всегда мечтали о возвращении Крыма в состав России. Опрокинув текущую политическую ситуацию в прошлое, пропаганда придала ей вид давнего противостояния двух миров. К реальной истории вопроса все это, естественно, не имеет никакого отношения: самый пристрастный обзор российской политической публицистики за 1990—2013 гг. доказывает только то, что Украина как таковая вовсе не была в центре внутрироссийских политических дискуссий и какого-либо особого интереса, а если и попадала в повестку дня, то только в период “оранжевой революции” или из-за бесконечных газовых разбирательств.

Особенно важно помнить, что “сакральный Крым” никогда в новейшей истории России не был ни символом, ни лозунгом, ни политической программой какой-либо мало-мальски влиятельной или представительной политической силы. Исключением, доказывающим правило, можно считать склонного к геополитическому популизму бывшего мэра Москвы Юрия Лужкова, который в свое время разыгрывал в том числе и крымскую карту. Но он так и не стал ни президентом, ни премьер-министром и вообще сошел с политической сцены за несколько лет до всей этой истории, что лишь подтверждает маргинальность крымской темы во всей предыдущей российской политической истории и ее несамостоятельность. Жириновский с его любовью к экспансионистской и реваншистской тематике — тем более не аргумент, хотя бы потому, что и в его риторике Крым если и появлялся, то совершенно точно никогда не был главной темой.

Единственный заметный феномен массовой российской культуры, в котором можно обнаружить тему Крыма и антиукраинскую риторику, — фильм “Брат-2”. Однако такое его восприятие — лишь еще один пример переосмысления прошлого с позиции сегодняшнего дня. Несомненно, украинцам этот фильм не мог понравиться, но ведь и снимался он для внутрироссийского потребления. В народ из него пошли вовсе не антиукраинские инвективы, а лозунг “Сила — в правде”, который кто только ни использовал с тех пор. Между прочим, “антиукраинскую” линию в фильме про Данилу Багрова (отнюдь не основную, по сюжету) в 2000 г. парадоксальным образом можно считать первой попыткой смириться с тем, что украинцы — это не потешные “младшие братья” и “ненастоящие русские”, а вполне себе отдельный народ, который говорит на своем языке и не обязательно дружественно настроенный. Если вспомнить тогдашнюю официозную российскую дружественно-снисходительную риторику по отношению к Украине и украинцам, это был действительно важный шаг к признанию де-факто состоявшегося развода двух народов. Но все-таки необходимо признать, что этот фильм действительно стал важной вехой в становлении современного нам порядка вещей — возможно, вопреки замыслу авторов. Как бы то ни было, но и “Брат-2” отнюдь не стал катализатором антиукраинских и прокрымских настроений.

Для того чтобы вернуться к нормальной жизни и нормальным отношениям двух народов и государств, необходимо отделить настоящие воспоминания от фальшивых и не забывать, что вражда не была извечной, как бы ни убеждали нас в этом шовинисты с обеих сторон. Если Германия и Франция смогли стать ближайшими партнерами после веков взаимного уничтожения, нам неизбежно придется идти тем же путем, а эти годы признать годами лжи и позора, осудить их и постараться, чтоб все это никогда больше не повторилось.

Федор КРАШЕНИННИКОВ, президент Института развития и модернизации общественных связей, Екатеринбург