Пролог к гражданской войне. Кому выгодно разрушение Мьянмы

Вместе с тем, происходящее в Мьянме часто воспринимается в рамках усугубившегося противостояния Китая с Индией, к которой молодая демократия начинала не без взаимности тянуться. Так или иначе, сегодня у военной хунты расстроены отношения со множеством стран, в частности с японскими инвесторами, не говоря уже об Америке. Что касается Нью-Дели, то он настроен настороженно, если не сказать враждебно.

Любовь диктатур

Протестующие, в свою очередь, тоже выходят из “мирной фазы”, создаются альянсы замиренных в свое время демократизацией партизанских “армий” разного этнического и конфессионального происхождения, ныне активизировавшихся. Если убрать из картинки этнографический фактор, то события в Мьянме напоминают Украину 2013-2014 гг. — с одной стороны, и более удачную версию советского ГКЧП с другой, если представить себе, что хунта удержалась дольше трех дней, и это толкнуло разваливавшееся советское государство к гражданской войне.

Пока что мы не видим активного вмешательства мировых игроков (даже Китая) в дела Мьянмы, если не считать стремящейся доказать свой статус принадлежности к таким игрокам России. О роли последней свидетельствует забавный казус — и речь не только о визите министра обороны Шойгу в Мьянму накануне переворота, но и о несколько более позднем событии. Так, единственным высокопоставленным представителем единственной страны на планете, который поучаствовал в военном параде хунты на местный день вооруженных сил, стал заместитель министра РФ Александр Фомин. Даже Китай не стал посылать своего представителя, ограничившись формальным присутствием местного военного атташе. 

Вместе с Фоминым в Нейпьидо отправился верный путинец, владелец и редактор пропагандистского издания “Московский комсомолец” Павел Гусев, затем опубликовав подхалимское интервью с руководителем хунты Мин Аунг Хлаином. Вроде бы все логично — один идейный людоед поддерживает другого, массово покупающего у него оружие и постепенно допускающего его к своим ресурсам…

Но вскоре после этой публикации пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков внезапно заявил, мол, присутствие замминистра обороны на параде ничего особенного не означает, “просто” у обеих стран общие интересы, а рост числа жертв вызывает обеспокоенность. Мотив этого странного отступления может быть только один — нагоняй от китайцев, которые, несмотря на специфику правления Си Цзиньпина, сохраняют относительно цивилизованные алгоритмы внешнеполитических действий и подобной наглости от своих самозваных младших братьев не приемлют. Китай пока никак не манифестировал приема РФ в свою “семью” (мало того, выводит свои инвестиции из России вполне синхронно с Западом), в отличие от того же Александра Лукашенко, которого в свое время чествовали на манер “дружественного хана”. 

КНР крайне прагматично и дифференцированно подходит к своей внешней политике: Южно-Китайское море — это одно, пограничные перестрелки в Гималаях — это другое, а лишние поводы обострять отношения с Индией и Соединенными Штатами (а также с Японией) китайцам совершенно не нужны, да еще и из-за самодеятельности россиян в Мьянме. В особенности в условиях создавшегося напряжения вокруг Тайваня. При всем сказанном сложившаяся ситуация ставит и другие вопросы. Но сначала посмотрим на тамошнюю локальную перспективу.

Кризис разрастается

В апреле кризис в Мьянме усугубился. К середине месяца погибли уже свыше полутысячи участников движения сопротивления перевороту и просто прохожие на улицах, попавшие под шальные пули. Об этом сообщает Ассоциация помощи политическим заключенным — базирующаяся в соседнем Таиланде правозащитная организация, которая ведет такую статистику. Демонстрации в Мьянме продолжаются практически ежедневно, хотя их численность и сократилась, поскольку военные сразу начинают стрелять на поражение. Выступления проводят теперь относительно малыми группами — люди немедленно разбегаются при появлении сил безопасности. При этом поджигают покрышки, надеясь, что дым будет мешать военным прицеливаться. Участники демонстраций жалуются, что люди перестают их прятать в своих домах — бывали случаи, когда врывавшиеся в жилища сотрудники сил безопасности открывали беспорядочную стрельбу по всем без разбора. При этом демонстранты жгут китайские флаги — многие считают, что Пекин покровительствует организаторам переворота. И это последнее, что нужно Китаю. Подобные эпизоды указывают на то, что процесс в Мьянме продолжит эволюционировать в ближневосточном направлении — первые городские восстания в Ливии, Сирии и Йемене жестоко подавлялись режимами, но затем начинало происходить нечто совершенно другое.

Дело в том, что мьянманская армия (тамадо) комплектуется представителями этнического большинства и представляет из себя закрытую корпорацию. Закрытую в прямом смысле — рядовой состав практически не соприкасается с внешним миром, его учеба и досуг сосредоточены в компактных местах, базах и городках. Это позволяет постоянно проводить психологическую обработку личного состава и ограждать его от любых “вредных” идей. Но силе этого укорененного сословия противостоят этнические меньшинства, а они составляют по численности более трети всего населения. Более того, в ряде штатов меньшинства сопоставимы по численности с бирманским большинством. Кроме того (как, кстати говоря, и в Индии), эти этнические группы организованы и обладают собственными вооруженными формированиями, борьба с которыми и является основной задачей армии на протяжении 70 лет. Основной проблемой меньшинств является их разобщенность, хотя координирующие структуры вроде “Тройственного братства” существуют достаточно давно.

После путча в стране появился зародыш неармейской политической структуры, способной объединить всех противников хунты — Комитет, представляющий разогнанный военными парламент. Речь идет о том, чтобы под эгидой Комитета создать так называемую “федеральную армию”, которая является старинным проектом, но в силу сложных взаимоотношений этнических группировок всегда стоял вопрос контроля и управления такой структурой. Вероятно, теперь возникает окно возможностей — через признанную политическую гражданскую структуру сопротивления хунте прийти к согласию по вопросу подчиненности. В случае реального создания такой федеральной армии события перейдут в следующую фазу — открытой гражданской войны.

Глобальный риск

Теперь возвратимся к внешнеполитическому измерению. В ситуацию в Мьянме никто особенно вмешиваться не хочет — США пока ограничиваются заявлениями. При этом стратегическое положение Мьянмы весьма важно — для Китая эта страна является запасным выходом к морю. Ведь Малаккский пролив легко перекрыть. Именно это является важным фактором и для американцев, требующим их пристального внимания к происходящему.

Ранее Китай проводил сбалансированную политику — поддерживал отношения с властями Мьянмы (фактически с тамадо), но при этом активно поддерживал и даже вооружал этнические группировки и их вооруженные структуры. Ведь среди них немало традиционных маоистов. Если Китай вмешается прямо (а это происходит с ним крайне редко), неизбежным будет и вовлечение Индии, правда, к тому времени страна будет развалена, но это не остановит стервятников из Москвы, стремящихся всячески угодить Пекину даже без его особого желания. Причем планируемый к 11 сентября вывод остатков американских войск из Афганистана и комплексы самобичевания в американском истеблишменте играют на руку Китаю, хотя и усложняют для него масштаб задач в регионе и мире.

Развитие ситуации в Мьянме вызывает острый интерес в Украине с точки зрения быстрого роста вероятности новой горячей фазы в конфликте с бряцающей оружием РФ. Ведь “сильных” заявлений Киев наслушался и при Обаме, в чьей администрации Джо Байден работал вице-президентом. Конечно, Мьянма далеко, а Украина — сосед НАТО, да и какие-то уроки американцы должны были вынести из последних семи лет. 

Конечно, украинская диспозиция отличается — к счастью, у нас нет внутреннего конфликта, а потенциал для его наведенной имитации довольно слаб, хотя исключать такой поворот нельзя в силу опосредованного контроля враждебными к самой идее украинской независимости силами над местной властью и в социальных сетях ряда регионов. 

В отличие от Мьянмы, Украина за прошедшие годы стала тесно связанной с Западом, прежде всего с Соединенными Штатами, хотя временами эта связь и носила противоречивый характер в силу особенностей психики бывшего президента Трампа. Неспособность сдержать Россию на украинских государственных границах и на линии разграничения обернется для Вашингтона развалом системы евроатлантической безопасности.

Вместе с тем, если США и их союзники окажутся бессильны предотвратить гуманитарную катастрофу в Мьянме или, по крайней мере, сбалансировать тамошнюю ситуацию в рамках договоренностей с КНР, развалится система безопасности демократий (и разного рода умеренных, не склонных к тоталитаризму стран) во всей Азии. Практически неизбежными станут китайский удар по Тайваню, перетекание влияния в Афганистане к Пекину, более масштабные обострения на индийской границе, запугивание Южной Кореи через Север и наращивание угроз для Японии. Справится ли с этими параллельными вызовами администрация Байдена и наиболее деятельные союзники США, сейчас прогнозировать сложно. Пока же Вашингтон старательно уклоняется от конфронтации на всех ключевых направлениях.