При этом борьба с коррупцией (которая ведется, в основном, путем провоцирования взяток) касается людей, которые не вписаны в коррупционные вертикали, завязанные на руководство силовых структур. Таким образом, власти воюют с не подконтрольной им “несистемной коррупцией”.
“Подобная практика была во времена позднего Януковича, когда Семья пыталась дисциплинировать правоохранительные органы, завязав все схемы на себя, — говорит сотрудник Генпрокуратуры с большим стажем. — После Майдана вертикаль разрушилась и началась махновщина, когда каждый брал от кого хочет и сколько хочет. Сейчас же власти хотят навести в этом порядок, чтоб брали по чину, откатывая “долю малую” наверх, как в старые добрые времена. Но получается со скрипом, так как “наверху” бардак и договоренности не соблюдаются. Потому все продолжают брать взятки, только резко увеличив расценки из-за нестабильности и непонимания, сколько еще человек удержится на посту. Если сразу после Майдана и девальвации гривны расценки сильно упали, то теперь они вернулись к докризисному уровню, а по некоторым позициям и превысили его”.
В нюансах коррупции в силовых структурах на современном этапе разбиралась “Страна”.
“Я столько не наворовал, сколько вы просите!”
По словам киевского следователя полиции по особо важным делам, подполковника полиции Виктора М. коррупционные запросы правоохранителей в различных структурах варьируются в зависимости от того, насколько то или иное ведомство решает судьбу подследственных.
“Есть несколько уровней коррупции. Самые высокие расценки — на уровне Генпрокуратуры и судов. В столичных судах средние ставки зависят от жадности самих судей. Например, угон в одном из судов недавно “оценили” в 20 тысяч долларов. Машина при этом найдена и возвращена владельцу. В другом суде слушалось дело по двум эпизодам краж. У человека — вторая судимость. За условный срок судья запросил 15 тысяч. Но поставил условие, мол вносите сумму и сами закрываете дела в прокуратуре и возмещаете ущерб терпиле (потерпевшему — Прим.Ред.). Прокуратура от судей не сильно отстала. Лезут во все дыры, вникают в материалы, чего раньше не было. И сами общаются на предмет взятки с адвокатами. Например по тому же делу — по кражам, прокурор запросил 8 тысяч. Это в дополнение к судейской взятке в 15 тысяч! Мой подследственный, квартирный вор по этому поводу говорит, мол, я с тех краж столько не вынес, сколько они просят… Но это касается дел уголовных. Хозяйственные вопросы в судах — это цифры в десятки раз больше. Там за положительное решение в пользу заинтересованного лица могут запросить от миллиона и выше, в зависимости от ценности спорного объекта или вопроса”.
В провинции тарифы ниже
Единственным табу, по словам следователя, у большинства “старых” сотрудников следствия и прокуратуры являются “убойные” дела, там где фигурирует труп. Мол, трупами “ветераны” следствия “не торгуют”. Однако, судя по всему, это видимо касается лишь 115—й статьи УК — умышленное убийство. Уголовных производств по ДТП, в результате которых был убит человек — судя по количеству затянутых и откровенно слитых судебных процессов, когда виновник ДТП свободно разгуливает на свободе, эта “традиция” явно не касается. Достаточно вспомнить дело одессита Феликса Петросяна, который в 2008 году врезался в автомобиль в пьяном состоянии.
В областях размеры взяток меньше, но не намного. Например в Одессе и Николаеве судьи просят за “условный” приговор по самой “рабочей” для профессиональных воров статье УК — 185-й (кража), на треть меньше, чем столичные служители Фемиды.
Расценки полиции растут вместе с зарплатой
Интересно, что полиция хоть и заметно отстает в коррупционных запросах от прокуроров и судей, но, по сути, подбирает то, что еще не успели “поднять” прокуроры и судьи. И расценки тут тоже выросли.
“Опера гораздо скромнее, но если раньше торгуясь по материалам или на обыске, могли попросить “сколько есть при себе”, то сейчас расценки в среднем от 2 — 3 тысяч долларов. Следствие более наглое. Например, банальное дело по хранению или сбыту небольшой партии наркоты — прекращение уголовного производства стоит от 3 до 5 тысяч долларов. Размер взятки чаще всего зависит от ситуации. Например, был ли задокументирован сбыт, какой наркотик, количество и так далее, и платежеспособности клиента,” — продолжает рассказ тот же киевский следователь Виктор М.
При этом, в полиции жалуются, что все больше идет разделение на “белую кость” (родственников или ставленников влиятельных людей), которой позволено заниматься коррупцией и всем прочим составом, который пытаются “дрессировать” не брать мзду постоянными проверками и провокациями взяток. “Видимо пытаются упорядочить систему — чтоб брали только те, кому положено”, — говорит столичный оперативник Дмитрий О.
Источники “Страны” в уголовном мире подтверждают, что расценки у полиции возросли, но связывают это с ростом зарплат у полицейских. “Если раньше за мелкий гоп-стоп можно было откупиться в провинции за 100 долларов, то теперь полицейские прямо говорят — у них зарплата стала 400 долларов, поэтому суммы меньше 500 долларов они даже не рассматривают”, — сказал нам ранее осужденный за воровство житель одной из центрально-украинских областей.
К слову, давняя коррупционная болезнь “старой милиции” с недавних пор явно перекинулась и на новую патрульную полицию. При этом оперируют они довольно крупными суммами.
“С патрульными теперь тоже можно решать вопросы. Например, два месяца назад меня остановили на дороге патрульные. Как назло, я был “под мухой”, разило перегаром. Один из патрульных, у которого видеокамера на груди, отвернулся. А меня отвел в сторону другой и предложил “порешать”, мол — или изъятие машины на штрафплощадку и лишение прав. Или — 800 долларов. Объяснялся он намеками, показав планшет — на экране была цифра — 800. Также на экране планшета было написано, мол, вопрос решаем на месте, если денег нет — то составляем протокол. Патрульные явно боялись, что я куда-то позвоню. Прикинув все плюсы и минусы, предпочел отдать деньги, благо были с собой”, — рассказал киевлянин Игорь Васильевич.
Берут от неопределенности
Одной из причин того, что коррупция процветает несмотря на громкие слова о борьбе с ней, сами силовики называют отсутствие стабильности и определенности для работников правоохранительных органов.
“Гребут все, как в последний раз. Должности во всех управлениях, как в столице, так и в областях, тусуются очень часто. Нет никакой уверенности в том, что если тебя назначили на какую-то хлебную должность, то ты просидишь на ней достаточно долго. Придет новое начальство и тебя уберут с насиженного места. Сколько бы ты не заплатил за должность прежнему начальству. Раньше работа в полиции, суде и прокуратуре была похожа на серьезный бизнес по своим правилам — ты заплатил за должность определенную сумму, и отбиваешь потом ее год, два, три. А уже потом работаешь на себя. Поэтому брали с людей “по-божески”, исходя из их материального положения. Сейчас такого уже нет. Назначили на должность — нужно побыстрей отбить вложения. Тем более, ходят упорные слухи о грядущем сокращении должностей. Некоторые полковники уже сейчас работают на майорских должностях, а подполковники и майоры — на капитанских. А некоторым и таких должностей не досталось — предлагают чуть ли не на лейтенантские должности уходить на “землю” — в районные отделы”, — рассказывает сотрудник МВД Юрий К.
