“Пока VimpelCom состоит из меня и моей помощницы”

“Альфа-групп” и норвежская Telenor завершили пятилетний корпоративный конфликт прошлой осенью, договорившись объединить свои активы в России и на Украине — “Вымпелком” и “Киевстар”. Общую компанию VimpelCom Ltd. возглавил  Александр Изосимов, бывший гендиректор “Вымпелкома”. О задачах, поставленных перед ним акционерами, он рассказал в интервью “Коммерсанту”.

— В апреле прошлого года вы ушли с поста гендиректора “Вымпелкома”, не дожидаясь окончания контракта. Судя по опубликованным недавно документам, в то время “Альфа-групп” и Telenor уже вели переговоры о создании VimpelCom. Вы предполагали, что вернетесь?

— Переговоры были постоянным фактором нашей жизни. Акционеры долго пытались найти решение, несколько раз они подходили очень близко к этому, но в последний момент все разваливалось. Факт переговоров ничего сам по себе не обещал. Я бы не стал на него опираться, даже если бы знал детали, а их я не знал. Так что возвращаться не предполагал.

— Конфликт между акционерами повлиял на ваше решение уйти из компании?

— Конфликт шел на заднем плане. Думаю, было несколько причин. Превалирующая — я должен был исполнить свой “семейный контракт”, ведь изначально я планировал пробыть в компании только три года, а в результате задержался на шесть лет. Решение уйти назрело давно, и оставалось только выбрать оптимальный тактический момент. Сначала мои планы скорректировала покупка “Голден Телекома”. Она, наверное, могла бы не состояться, если бы ни я, ни Жан Пьер (Вандромм, бывший глава “Голден Телекома”.— “Ъ”) не подтвердили, что останемся, пока основные этапы объединения не будут завершены. Потом разразился кризис. К концу 2008 года были приняты все критически важные тактические решения по сделке и обозначены новые “антикризисные” приоритеты. Тогда и появилось понимание, что незачем досиживать до конца контракта, особенно когда появились люди, которым можно было спокойно компанию передать. К тому же очевидно, что для всех было лучше, чтобы новый стратегический этап в компании, с участием нового менеджмента, начался как можно раньше.

— Примирение “Альфа-групп” и Telenor было неожиданным?

— Неожиданным? Логика в этом, очевидно, была. Я не сомневался, что в какой-то момент они придут к этому решению, но было непонятно, когда.

— Почему согласились вернуться?

— VimpelCom Limited — совершенно другая компания. Ее логика больше созвучна с логикой private equity company, когда используется холдинговая структура, которая фокусируется — это ключевой аспект — на извлечении возврата инвестиций для акционеров в отличие только от роста, как это было в “Вымпелкоме”. Управление осуществляется не через операционные, а через финансовые параметры операционных компаний. То есть теперь мы будем говорить не о том, какие маркетинговые ходы сделать, чтобы достичь определенных операционных показателей, а какую маржу или уровень возврата мы хотим получить от операций на конкретном рынке. Кроме того, мне интересно построить компанию, которая активно участвовала бы в процессе глобальной консолидации отрасли. Моя задача — понять, какие возможности для географического расширения есть у VimpelCom Ltd. и есть ли они вообще с учетом основного KPI новой компании — показателя возврата.

— При этом у вас достаточно короткий контракт — на два года.

— По-прежнему под вопросом, будет ли у подобной структуры бесспорная добавочная стоимость. Два года, чтобы ответить на этот вопрос, достаточно. Дальше посмотрим.

— Какие регионы вы назвали бы наиболее привлекательными для экспансии VimpelCom Ltd.? Есть ли конкретные проекты?

— Конкретных проектов нет, пока VimpelCom Ltd состоит из меня и моей помощницы. Мы исключаем регионы за Атлантическим океаном. То есть Европа, Азия, Африка, Ближний Восток в той или иной степени находятся в зоне наших интересов. Но каждая сделка будет подчиняться четкой логике улучшения возвратных характеристик для акционеров.

— Срок окупаемости проектов будет более жестким по сравнению с тем, который устанавливался для “Вымпелкома”?

— Да. Но окупаемость — достаточно простая метрика. Мы, видимо, будем задействовать и другие показатели — возврат на задействованный капитал, возврат на прямые инвестиции и так далее. Конкретных значений пока нет, они сейчас разрабатываются.

— Чтобы сделка по объединению “Вымпелкома” и “Киевстара” состоялась, необходимо выполнить ряд условий. Какое из них вы считаете наиболее сложным?

— Сделку должны одобрить не менее 95% акционеров “Вымпелкома”. Это очень высокий порог. Не потому, что акционеры не поддерживают сделку, наоборот, обратная связь, которую мы получаем, позитивная. Но существует логистическая проблема. Многие владельцы небольших пакетов акций вообще никогда не предпринимают никаких корпоративных действий, по себе это знаю, а для институциональных принятие решений иногда идет достаточно витиеватыми путями, этот процесс сильно бюрократизирован.

— Недавно сделку с Telenor одобрила правительственная комиссия по контролю над иностранными инвестициями в России. Но, скорее всего, не будет одобрено соглашение с шведско-финской TeliaSonera. Минкомсвязи возражает против “вывода за рубеж” сразу двух ведущих российских операторов — “Вымпелкома” и “МегаФона”.

— Насколько я понимаю, соглашение “Альфа-групп” с Telenor и меморандум с TeliaSonera (об объединении активов в “МегаФоне” и турецком сотовом операторе Turkcell.) — достаточно разные вещи. Второе, скорее, объявление о намерениях. Но ни в первой, ни во второй сделке, я считаю, ничего страшного для России нет. Наоборот, это возможность для российских компаний участвовать в глобальных процессах. Кроме того, если оба этих плана будут реализованы, они позволят изменить восприятие России не как вещи в себе, а как участника мировой экономики, причем не только через нефтяные потоки.

— Считается, что назрела необходимость в изменениях приоритетов и принципов управления телеком-индустрии. Почему это происходит именно сейчас?

— Сейчас вся индустрия телекома стоит на пороге серьезнейших изменений, трансформации. Через пять-десять лет телеком-мир будут выглядеть совершенно иначе, и об этом времени будут писать бизнес-кейсы. Сейчас под влиянием нескольких факторов меняется сама логика телеком-индустрии.

Как строилась традиционная экономика телекома? Раньше, когда человек делал звонок, его стоимость была пропорциональна продолжительности и расстоянию, на которое он делался. Именно так задействовалась инфраструктура. Но все стало меняться с переходом индустрии к IP-технологии. Эта технология меняет экономику инфраструктуры и делает ее потенциально более открытой. VoIP (передача голосового сигнала по сети интернет и IP-сетям) стал все чаще фигурировать в дискуссиях, но не как новое эффективное решение, а как большая угроза, потому что VoIP ассоциировался у всех с “бесплатно”. Следующим шагом к большей открытости стало широкое внедрение HSPA (технология 3,5G) и iPhone с его огромной вычислительной мощностью и удобным интерфейсом. Они подбросили использование данных в разы и показали, что можно развивать на основе беспроводной связи индустрию приложений для таких устройств.

С началом этапа быстрого широкополосного интернета на телеком-горизонте появился Google. Если в 2006-2007 годах большинство минут пользователи мобильного интернета проводили на сайтах операторов, то в течение двух лет этот показатель упал с 70 до 20%, а по последним данным — ниже 10%.

Это все примеры того, как компьютерный мир вторгается в мир телекома, при этом заходит совершенно с другой стороны, там, где телекомам трудно с ним бороться.

— Что в этой ситуации делать телеком-индустрии?

— Этот вопрос сейчас задают себе все, но не находят ответа. В конкуренции с компьютерными компаниями традиционная телеком-модель, основанная на традиционной же экономике, с инфраструктурой и инвестициями, очевидно, не работает. Интернет-игроков мало интересует, как устроена экономика телекома. Они выходят на этот рынок с абсолютно иными бизнес — моделями. Они зарабатывают на другом — на продаже устройств, на iTunes, в перспективе будут собирать деньги с разработчиков приложений. Недавно и Apple, и Google практически одновременно купили компании мобильной рекламы, полагая, что через мобильные телефоны смогут получить значительно большую часть мирового рынка рекламы, который оценивается в $500 млрд.

— То есть сейчас происходит переход конкуренции на новый этап — из внутриотраслевой к межотраслевой?

— Да, но, естественно, есть и внутренние факторы внутри индустрии. Рост абонентов у телеком-компаний фактически заканчивается. К концу этого года будет 5 млрд абонентов из 6 млрд человек, населяющих планету. Стоимость минуты при этом в большинстве случаев приблизилась к “бесплатно”. Рост голосового трафика много уже не даст, 400-500 минут — это, наверное, естественный порог того, сколько в среднем человек будет говорить по сотовому телефону в месяц.

До сих пор основная часть выручки приходилась на голос и еще немного (15-20%) — Value Added Services (VAS), а сейчас ожидается, что данные будут составлять 75-80% всего трафика. Соответственно, вся инфраструктура, которая исключительно капиталоемкая, должна зарабатывать деньги, чтобы генерировать возврат. Но как, пока неясно.

Есть еще и третий фактор — давление со стороны регулятора, который настаивает на снижении цен, указывая на высокую маржу сотовых операторов. И здесь мы сами себя подставили под удар, не сумев правильно объяснить суть нашей экономики, которая предполагает вместе с большой маржой и большие инвестиции. Оценивая телеком, надо, прежде всего, смотреть на возврат — это адекватный показатель эффективности бизнеса. В том числе и поэтому новый “Вымпелком” будет ориентироваться на этот параметр.

— Стратегия VimpelCom сделает компанию конкурентоспособной с учетом всех этих факторов?

— Здесь в игру включается еще один фактор — фактор локальности и глобальности. Посмотрите на сотовых операторов, даже на самых крупных, все они в основном локальные по своей природе в лучшем случае закрывают какой-то регион. Наши новые конкуренты из компьютерного мира — и Apple и Google — игроки глобальные. Чтобы эффективно конкурировать с ними, по моей гипотезе, нужен другого уровня масштаб. Если структура доходов будет зависеть от того, насколько глобально компания сможет собирать выручку из других источников помимо абонентов, то, наверное, телеком-компаниям необходимо двигаться в направлении консолидации. С точки зрения затратной для инфраструктурных компаний, которыми являются телекомы, очевидно, что эффект масштаба тоже будет дополнительным монетизирующим элементом. Насколько важным или неважным окажется эффект масштаба — это то, что мы сейчас пытаемся понять. Но интуиция мне подсказывает, что оставаться узким игроком в будущем будет означать поражение.

— Под консолидацией вы понимаете поглощение крупными компаниями более мелких или возможность объединения крупнейших игроков друг с другом?

— Крупнейших — не уверен. Скорее, такие игроки, как Telefonica и Vodafone, станут в разы больше, а на любом рынке сохранится по три-четыре телеком-оператора. Но только они уже не будут исключительно национальными игроками, а частью нечто большего. Кроме того, в игру на рынке консолидации еще не вступали крупнейшие телеком-компании, такие как China Mobile, NTT DoCoMo, AT&T, Verizone. Если они начнут свою игру, мы увидим совершенно иную динамику на мировом телеком-M&A-рынке. Но я хочу еще раз оговориться, что это не данность.

— Сделка по объединению с “Голден Телекомом” на какое-то время парализовала “Вымпелком”. Будете ли учитывать этот опыт при объединении “Вымпелкома” и “Киевстара”?

— Объединение с “Голден Телекомом” изначально предполагало, что компании будут оставаться на расстоянии вытянутой руки. Мы рассчитывали объединить только те вещи, которые могли принести наибольшую синергию. Извлечение затратной синергии, объединение HR, финансов планировалось, но постепенно. Мы прекрасно понимали, что слишком быстрая интеграция будет стоить много нервных клеток всем. Было много и культурных различий между компаниями, и менеджмент по-разному смотрел на то, как это должно происходить. Но критическим моментом, несомненно, стал кризис. С началом кризиса пришлось искать точки сокращения затрат — наиболее очевидным было более быстрое объединение двух структур и удаление дублирующих функций. Это привело к ожидаемому результату: компания попала под колоссальный стресс.

Создание VimpelCom близко к изначальной логике с “Голден Телекомом”. Мы создаем холдинговую структуру, которая базируется в Амстердаме. В ней будет 30-40 человек, которые будут заниматься финансовыми вопросами, стратегией, общими юридическими вопросами на уровне группы, взаимоотношениями с инвесторами и вопросами слияний и поглощений. Никаких операционных вопросов, касающихся технологий, маркетинга, в ней нет и в ближайшем будущем не будет. Операционные компании будут выстраиваться по географическому принципу. На Украине нам еще предстоит решить, как осуществить объединение операций “Украинских радиосистем” (УРС) и “Киевстара”. Но у того, что будет создано, останется высокая степень автономности в принятии решений, определении инвестиционной и маркетинговой политики. Так же будет и в России, и в Азии.

— В середине февраля 24 крупных сотовых оператора, в том числе “Вымпелком”, создали сообщество массовых приложений Wholesale Applications Community. Это ответ Apple?

— Тот факт, что Apple удалось сгрузить через свой App Store 3 млрд приложений, всех будоражит и вдохновляет. Но сейчас разработчикам приложений для мобильных телефонов приходится тратить очень много усилий для того, чтобы адаптировать одну и ту же программу под разные устройства, операционные системы и разных операторов. Суть инициативы — объединить разработки и создать единый стандарт, одну платформу. Таким образом, разработчику нужно будет продвигать свое приложение только на эту платформу, а дальше оно будет продаваться разными операторами. При этом система будет открытой, любой оператор при желании сможет присоединиться.

— Сколько и на чем будут зарабатывать операторы?

— Точной цифры нет. Apple не раскрывает, сколько заработал на 3 млрд приложений. Но такая платформа позволит увеличить трафик, кроме того, операторы смогут делить выручку от продажи приложения с его разработчиком.

— В конце декабря TeliaSonera запустила первую в мире сеть LTE в Стокгольме, вы уже успели ее опробовать?

— Честно говоря, нет. Последнее время был в разъездах.

— Российская “большая тройка” последние месяцы лоббирует выделение частот под LTE. В частности, эту тему поднимал на встрече с президентом России глава “Альфа-групп” Михаил Фридман. Среди прочего он предложил проводить конверсию спектра частично за счет средств операторов. На ваш взгляд, готов ли сейчас российский рынок к внедрению LTE?

— Я считаю, что не надо находиться на самой “передовой”, это требует много усилий и денег. С 2001 года, когда в мире запускались первые сети 3G, технология созрела. Вместо UMTS мы сразу начали строить HSPA. Первая сеть HSPA появилась в 2006 году, а массово сети разворачивали в 2007-2008 годах. То есть мы отстали совсем чуть-чуть. Здесь вопрос не в том, чтобы строить наравне со всеми или не наравне, а в том, готов ли рынок, есть ли спрос. На мой взгляд, есть. LTE — это в первую очередь широкополосный интернет. В России достаточное проникновение компьютеров и интернета. Поэтому, чем выше скорости, чем больше емкость, тем лучше для рынка. Я думаю, что российский потребитель абсолютно к этому готов. Тому подтверждение — количество компаний, которые инвестируют в широкополосный интернет.

Чем раньше принято решение о гармонизации спектра и его выделении, тем лучше. Это создает определенность. Компании будут знать, что им надо найти определенное количество средств за определенный промежуток времени, чтобы расчистить спектр. Это очень важно.

— Недавно стало известно, что у “Евросети” (”Вымпелкому” принадлежит 49,9% сотового ритейлера.) появился новый акционер: 0,1% купила телеведущая Ксения Собчак. В чем смысл этой сделки?

— Я не знаю подробностей этой сделки. Видимо, она посчитала для себя интересным приобретение доли в компании.

— Несколько участников рынка рассказывали “Коммерсанту”, что недавно вы встречались с менеджерами “Евросети”, делились своими идеями относительно развития компании.

— С представителями “Евросети” я не встречался. Никаких особенных идей у меня нет, это прерогатива российских операций (”Вымпелкома”). Решение все равно будет принимать российский менеджмент, я могу лишь высказать свое мнение. Оно заключается в том, что решение о структуре сделки “Вымпелком” принимал осенью 2008 года при определенных обстоятельствах Обстоятельства меняются, как и приоритеты компании. Думаю, теперь стоит проверить, сохранилась ли та логика, которой руководствовался тогда “Вымпелком”, и если она изменилась, какая коррекция необходима.

— Означает ли это, что “Вымпелком” может пересмотреть свое участие в капитале “Евросети”?

— Это не я решаю. Я просто говорю о том, что на момент приобретения это был первый шаг, он спровоцировал конкурентов сделать ответные. Сейчас можно проанализировать, как работает формат, и принять решение, надо ли что-то менять или нет.

— На ваш взгляд, почему на российском рынке iPhone не пользуются такой популярностью, как на европейском и американском рынках? По контракту с Apple “большая тройка” должна была закупить более 3 млн iPhone в течение двух-трех лет, но все три оператора не соблюдали график закупок и даже предупреждали инвесторов о возможных санкциях со стороны американского производителя.

— Мне кажется, что у России нет каких-то особых отклонений от других рынков. Просто контракты подписывались до кризиса, и понимание того, какой будет динамика продаж, не было ни у кого. К осени 2008 года в мире было продано всего более 13 млн iPhone. Предположение, что Россия продаст 25% от мировых продаж, было в высшей степени наивным. Смартфоны в принципе составляли 15-20% от продаж всех телефонов в России. То есть оценка рынка была проведена изначально некорректно, плюс ее скорректировал кризис.

Анна БАЛАШОВА