Под Мариуполем ширится кладбище-призрак, где в безымянных могилах покоятся тысячи неопознанных жертв войны

На спутниковых снимках этой местности Би-би-си насчитала по меньшей мере 1500 свежих могил.

По словам очевидцев и представителей украинских властей, в безымянных, часто братских могилах там погребены останки тысяч мирных жителей, погибших в ходе обстрелов, но никем не идентифицированных — а потому официально числящихся пропавшими без вести.

Взятие Мариуполя было для Кремля одной из важнейших стратегических задач кампании: через него пролегает сухопутная трасса в аннексированный Крым. Именно поэтому с самого начала войны российские авиация и артиллерия практически непрерывно поливали город огнем.

К маю, когда Мариуполь наконец перешел под контроль россиян, тысячи мирных жителей города были убиты, а большая часть городских построек сильно повреждена или даже полностью разрушена.

Осторожно, в тексте содержатся описания сцен, которые могут шокировать.

Достоверной информации о том, что происходит в городе, катастрофически мало. Однако спутниковые снимки свидетельствуют, что с начала войны под Мариуполем неуклонно разрастаются три новых массовых захоронения: в Старом Крыму, Мангуше и Виноградном.

По просьбе Би-би-си эксперты Центра информационного сопротивления проанализировали несколько фотографий Старого Крыма, сделанных со спутника, и пришли к выводу, что с июня (когда снимки изучали в прошлый раз) на расположенном там безымянном военном кладбище появилось порядка 1500 новых могил.

В общей сложности с начала полномасштабного вторжения россиян в районе Старого Крыма появилось более 4600 новых захоронений. Впрочем, точное число погребенных эксперты назвать затрудняются: неопознанные тела без каких-либо опознавательных знаков нередко оказываются в братских могилах, отмеченных лишь деревянной табличкой с порядковым номером.

По оценкам украинских властей, жертвами боев за Мариуполь стали не менее 25 тыс. человек, из которых 5-7 тысяч погибли под развалинами собственных домов, обрушившихся в результате обстрелов. До войны в Мариуполе жили около 500 тыс. человек.

Очевидцы рассказывают, что своими глазами видели, как на протяжении последних месяцев представители оккупационных властей достают из-под завалов тела погибших и увозят их куда-то для захоронения.

Красным цветом выделены 1700 могил, выкопанных в Старом Крыму к 12 мая; оранжевым — 1400 могил, вырытых там же к 29 июня; желтым — еще 1500 могил, появившихся на снимках к 12 октября

Страшная история 48-летнего бухгалтера Ольги Сагировой — лишь один из примеров того, что пришлось пережить многим жителям Мариуполя.

До войны ее семья жила собственном благоустроенном двухэтажном доме с ухоженным садом, расположенном в одном из спальных районов города.

Когда в ходе очередного налета российской авиации здание разнесло попавшим в него снарядом, под его развалинами погибли муж Ольги Валерий и ее престарелые родители (двое взрослых детей давно жили отдельно).

Сама она чудом осталась жива, но — как и многие другие бежавшие из города жители — по-прежнему не знает, где искать тела своих родных.

Ольга рассказывает, что в начале марта, когда город начала регулярно обстреливать российская армия, в ее районе было еще относительно спокойно. Тем не менее, на ночь они с мужем все равно уходили спать в подвал — на всякий случай. “Я всё плакала, а муж пытался меня успокоить, — вспоминает она. — Говорил, что волноваться не нужно, что мы обязательно все это переживем”.

После двух недель ежедневных обстрелов города российскими войсками, поздним вечером 10 марта, в дверь внезапно постучали. На пороге Ольга обнаружила собственных родителей, обоим из которых было уже за 80.

На этом фото Ольга (слева) запечатлена с сестрой и матерью, которые до сих пор официально числятся пропавшими без вести

Потрясенные пенсионеры рассказали, что в их доме пожар: здание загорелось от только что попавшего в него снаряда.

Ольга уговаривала родителей переночевать с ней в подвале, но те категорически отказывались, так что ей пришлось положить их в собственной спальне.

Около половины одиннадцатого вечера звуки обстрела стихли, и Валерий поднялся наверх, чтобы немного пройтись. Ольгу он успокоил, пообещав, если что, немедленно вернуться.

Проснулась она в половине четвертого утра, от шума самолета. И почти в ту же секунду на нее обрушились стены.

“Произошло все просто молниеносно, — вспоминает она. — Дом обрушился прямо на меня. Мои ноги оказались под завалами — так, что двигаться я не могла. Когда пропавший от грохота слух начал понемногу возвращаться, я услышала идущий откуда-то со стороны голос мужа. “Оля, помоги мне выбраться, — просил он, — я рядом с лестницей”.

Ольга разглядела Валерия в темноте: до него было меньше двух метров, но дотянуться до мужа она не могла. Завалило его значительно сильнее, и все, что она могла сделать, — это продолжать с ним говорить. “Через некоторое время я услышала его хрип, — вспоминает она, — и после этого он замолчал навсегда”.

Одна в темноте Ольга пыталась звать на помощь, но ее криков никто не слышал. В конце концов она увидела, что к ней приближается пятно света — как от переносного фонаря. Это были соседи. Они попытались вытащить ее из-под завалов, но в темноте им это не удалось — они и ушли, пообещав вернуться на рассвете.

Ольга осталась один на один с телом мужа, погребенного под развалинами где-то в темноте, на расстоянии пары метров.

Долгое ожидание

Утром, когда сверху забрезжил свет, Ольга смогла оглядеться по сторонам. Подняв голову, она увидела нависающую над ней и вот-вот готовую обрушиться бетонную плиту. “Я поняла, что все бесполезно: здесь я вскоре и умру”, — говорит она. И признается, что в какой-то момент даже думала покончить с собой, чтобы не мучиться.

В конце концов соседи вернулись с подмогой и вновь попытались откопать ее из-под развалин. Левую ногу вскоре удалось освободить, а вот правая оказалась накрепко прижата тяжелой бетонной плитой.

Следующие шесть мучительно долгих часов прошли в попытках ее как-то сдвинуть. В конце концов ногу было решено обмотать тросом и выдернуть силой.

“Я очень боялась, что план не сработает и я останусь без ноги”, — говорит Ольга, но с третьей попытки ее таки удалось высвободить.

Обе ноги были сломаны сразу в нескольких местах, так что после освобождения еще почти пять месяцев она не могла самостоятельно передвигаться.

За ночь Ольга потеряла не только мужа, но и родителей, которых она сама положила в спальне наверху. Но на этом ее испытания не закончились. Пока соседи выхаживали Ольгу в своем подвале, ей пришлось пережить еще одну трагедию.

По оценкам властей, 90% разрушенных в ходе обстрелов зданий — жилые дома

Оказалось, что за несколько дней до того ее сестра и зять также погибли в результате обстрела.

“Они сидели в саду и пили кофе, когда рядом упал и взорвался снаряд, — говорит Ольга. — Так что буквально за несколько дней я потеряла пять самых дорогих и близких мне людей”.

Я познакомилась с Ольгой, когда она уже была в безопасности, переехав к своим взрослым детям, живущим под Амстердамом. Несколько месяцев она провела в инвалидном кресле, но теперь вновь может ходить самостоятельно. Она изучает английский и любит подолгу гулять, рассматривая соседские цветущие сады, которые напоминают ей о доме. И в целом производит впечатление очень живой, элегантной женщины — с тихим голосом и обаятельной улыбкой.

Ольга говорит, что рада остаться в живых — а значит, нужно как-то жить дальше. Когда я на днях я отправила ей сообщение, поздравив с днем ​​рождения, мне пришел такой ответ: “Жизнь продолжается — несмотря ни на что. И я понимаю, что должна жить!”

Большую часть своего дня рождения Ольга провела в слезах. Еще несколько месяцев после той страшной ночи она не могла заставить себя лечь спать до самого утра — иначе ей начинали сниться кошмары, в которых она снова и снова переживала тот ужас.

Она бесконечно перебирает довоенные фотографии семьи и говорит, что до сих пор так и не может до конца осознать, что с ней произошло. Двое взрослых детей постоянно напоминают ей мужа, по которому она невыносимо скучает. Раньше они вместе плавали, раз в неделю устраивали дома шумные вечеринки, а теперь она живет одна в маленькой квартирке за рубежом.

Выяснить что-либо о погибших родственниках Ольге так и не удалось. Она подозревает, что их тела так и остались погребены под завалами. Город теперь находится под контролем россиян, но еще летом Ольге говорили, что в развалинах ее старого дома можно было разглядеть полупридавленное тело.

Могильщик

Таких, как Ольга, в городе немало: отыскать тела пропавших родственников пытаются сотни, если не тысячи мариупольцев. Некоторых неопознанных погибших, тела которых удалось собрать в перерывах между обстрелами, похоронили в братской могиле в центре Мариуполя сами местные жители.

В начале марта, когда эколог Ваган Мнацаканян попытался найти место, чтобы похоронить своего погибшего во время войны отца, он с ужасом и удивлением обнаружил, что городские морги переполнены.

Он обратился к местным властям и — понимая, что ровно в такой же ситуации находятся многие жители города — вызвался сам заняться организацией экстренных захоронений. Из числа местных жителей он организовал несколько бригад, которые в марте вырыли в центре города три большие братские могилы и в течение пяти дней свозили туда тела, собирая погибших со всего Мариуполя под интенсивным обстрелом.

Одна из братских могил, вырытых помощниками Вагана

Неудивительно, что большинство погибших были захоронены в спешке, их тела зачастую просто были обернуты тканью.

“В особенно тяжелые дни нам приходилось собирать по 100 тел погибших — а иногда и по полторы сотни в день, — говорит он. Трупов было так много, что мы просто физически были не в состоянии подобрать всех”.

“А однажды, — вспоминает Ваган, — я пытался спастись от летящего в мою сторону снаряда — и мне пришлось прыгнуть прямо в вырытую траншею братской могилы. Упал сверху на сваленные грудой трупы — но сам, по счастью, остался жив”.

В поисках сына

Сын Татьяны пропал без вести во время боевых действий. Сама она решила во что бы то ни стало узнать его судьбу — и летом поиски сына привели ее под Мариуполь, в село Виноградное, где было организовано еще одно массовое захоронение.

Что случилось с 26-летним Ярославом, она, по ее словам, так и не знает. До войны парень увлекался автомобилями и мечтал о собственном бизнесе. А потом ей сообщили, что сын погиб, пав жертвой снайпера.

“Если его действительно нет в живых, мы хотели бы похоронить его как полагается, — говорит она. — В одном Виноградном мы насчитали более 800 свежих могил”.

Свою фамилию Татьяна просит не упоминать. Как и многие жители Мариуполя, она предпочитает не распространяться о массовых захоронениях публично, опасаясь репрессий со стороны оккупационных властей.

Она показывает фотографию, сделанную в Виноградном, на безымянном кладбище. Могилы отмечены деревянными столбиками, но на прибитых к ним деревянных же табличках указаны порядковый номер и изредка — пол. И ни одного имени.

На кладбище в Виноградном

“Большинство тел захоронено неопознанными”, — утверждает она.

Другие местные жители, с которыми удалось пообщаться корреспонденту Би-би-си, рассказывали, как летом пытались отыскать своих близких в импровизированных мариупольских моргах — в груде бездыханных тел, сваленных без всякого холодильника, прямо на земле.