Почему у Украины не получилось? Страна между революцией и реформами

Агрессией против Украины Кремль, в частности, пытался удержать страну от ассоциации с Евросоюзом и от проведения радикальной экономической либерализации. Год спустя можно констатировать: Кремль волновался зря. Пока не похоже, что политико-экономическая система Украины сможет сама себя реформировать.

Год спустя после начала очередной украинской революции экономические реформы еще не начались. Уход Януковича снизил произвол госструктур. Это произошло в основном из-за усилившегося страха чиновников перед гражданским обществом (так было и после оранжевой революции). Экономика в штопоре: за 11 месяцев спад промышленности составил 10,1%, а по прогнозу МВФ, ВВП в 2014 г. снизится на 6,5% (прогноз ЕБРР — на 9%). В “Индексе восприятия коррупции” Украина на 142-м месте из 175, как самая коррумпированная страна Европы (Россия на три позиции выше).

Еще одно разочарование — находящийся в Раде проект бюджета-2015. На него эксперты возлагали большие надежды, но радикальных изменений в бюджетной политике нет. Доля госрасходов растет (с 27,5% ВВП в последних четырех кварталах до запланированных на 2015 г. 30,6%). Дефицит уменьшится незначительно — с 12% ВВП в 2014 г. до 9,3% в 2015-м. Радикальной налоговой реформы не наблюдается. Есть угроза, что поток грантов МВФ, выделяемых Украине на трансформацию экономики, выродится в аналог нефтяной иглы, которой правительство постоянно латает бюджетные дыры, не реформируя систему.

Пока частые политические революции не позволяют Украине улучшить ситуацию с экономикой. Страна находится в группе наименее успешных: до восстановления уровня реальных подушевых доходов 1990 г. еще далеко. “Это страны с 3-4 потерянными поколениями, — отмечает экономист Бранко Миланович из City University of New York. — При нынешних темпах роста им потребуется 50-60 лет — дольше, чем эти страны существовали при коммунизме, — чтобы вернуться к доходам времени падения коммунизма”.

Почему у Украины не получается? Возможно, дело в лидерах для проведения экономических реформ. Страны, где в начале 1990-х бывшая коммунистическая номенклатура сменилась в меньшей степени, были менее успешны в реформах. Так политолог Дэниел Трейзман (UCLA) объясняет причины разной успешности трансформации в пост-коммунистических странах трансформации в посткоммунистических странах за последние 25 лет. Важна первая смена элит после распада коммунистической системы, пишет он: “Страны, где все лидеры, осуществлявшие трансформацию, были коммунистами, членами партий — наследниц КПСС или бывшими чиновниками, медленнее создавали рыночные системы”.

Даже при остром экономическом кризисе, когда реформы становятся необходимостью, их проведение — предмет жесткой политической борьбы. Поэтому конкретный состав политических элит очень важен. Реформаторский успех Чехии относительно Словакии объясняется тем, что словацкие элиты во многом состояли из “реформированных” коммунистов и управленческих технократов. А в Чехии элиты были представлены скорее диссидентами и технократами. Это позволило чешским реформаторам “продать” реформы обществу как часть широкого процесса декоммунизации и разрыва с прошлым. Словацкие элиты были куда менее решительны, оценивали коммунистический опыт неоднозначно и стремились к постепенным изменениям. Более успешным оказался чешский путь с радикальными и последовательными реформами, основанными на убеждении, что социализм принципиально нереформируем, аморален и должен быть быстро заменен капитализмом.

Как показывает опыт Грузии, сам факт работы лидеров в системе прежней власти важен в той мере, в какой они там были “своими”. Михаил Саакашвили недолго был министром юстиции в правительстве Шеварднадзе, ушел оттуда со скандалом и никогда не был “своим” для истеблишмента. Это облегчило для Саакашвили проведение радикальных реформ, отмечает Лариса Буракова, автор книги “Почему у Грузии получилось”.

Ситуация Украины ближе к словацкому случаю, этому способствовал быстрый и неожиданный распад СССР: элиты просто не успели смениться. В 1991 г. в Киеве и региональных центрах до 80% элит состояло из членов старой номенклатуры. Эти люди не были готовы к полноценным рыночным реформам и к отказу от старых привилегий. Они быстро сообразили, что могут получить больше прибыли в системе с высоким уровнем госвмешательства, чем за счет создания рыночной экономики, пишут Олег Гаврилишин и Джон Одлинг-Сми в статье “Политическая экономия приостановленных реформ”. Принадлежность к старым элитам помогала извлечению прибыли в новых условиях. Она гарантировала доступ к инсайду и обеспечивала правовую защиту. Естественным продолжением этой системы стали коррупция и откаты. В результате Украина застряла в промежуточной зоне между капитализмом и коммунизмом, что оставляло инсайдерам массу возможностей для арбитража и лишало их стимулов для реформ. Одним из самых неудачливых реформаторов среди стран региона стал, по оценкам Трейсмана, Леонид Кравчук (1991-1993 гг). В дальнейшем ситуация не сильно улучшилась. У Украины был шанс на последовательные экономические реформы в 1994 г. (Леонид Кучма), 1998-1999 гг. (он же) и 2004 г. (Виктор Ющенко), но всегда результат был половинчатым, отмечает экономист Марек Дамбровски. Существенной либерализации и дебюрократизации экономики так и не произошло.

2014 г. — продолжение этого тренда, и причина все та же: евромайдан недостаточно обновил украинский истеблишмент. В правительстве очень мало новых лиц. Петр Порошенко в украинской политике с 1998 г., он работал с Кучмой и Януковичем. Почти все лица в первой десятке “Блока Порошенко” — люди того же плана. Арсений Яценюк в политике с 2001 г. Александр Турчинов был ближайшим соратником (как и Тимошенко) Павла Лазаренко, глава МВД Арсен Аваков вошел в истеблишмент еще при Кучме.

Отсутствие серьезных реформ будет приводить к росту протестной динамики на Украине. Реформы и борьба с коррупцией малозаметны, бюджетная поддержка социальной сферы будет сокращена, поэтому динамика протестного сопротивления вырастет, полагает Светлана Хутка из Киевского международного института социологии. Прежде именно социальная сфера мобилизовывала население к протестной активности.

Евромайдан на Украине был движением людей, которые были объединены общим возмущением против старой системы, но не имели осмысленного запроса на либеральные политические и экономические реформы. Отчасти поэтому революционные изменения в стране пока не привели к существенным изменениям системы. Пока украинцы не сформулируют четкий запрос на изменения и обновление истеблишмента, стране придется пребывать все в том же перманентном лимбе между революцией и реформами.

Мария СНЕГОВАЯ