Почему провалилась провокация во Львове?

Почему провалилась провокация?

Ненастоящие евреи (в действительности представители пророссийских радикальных организаций), которые приехали во Львов 21 июня, чтобы как и 9 мая потолочься на могилах (они это называют “прибирать могилы” или “помолиться за погибших”), в тот же день упаковали чемоданы. Как стало известно, сотрудники правоохранительных органов мягко так встретили их, объяснили, что все мероприятия запрещены судом и лично провели на железнодорожный вокзал, чтобы отправить домой. Лично. А еще нам удалось узнать, что несколько сот провокаторов остановили еще, когда они собирались выезжать из Одессы. Вот так, умеют наши правоохранители быть со своим народом, когда хотят или когда этого хочет Президент. Потому что для провокации нужные не двое, как утверждают политтехнологи, имея в виду провокатора и провоцируемого. Кроме упомянутых нужны еще власть и силовые структуры, которые эту провокацию подогревают и дооформляют. По крайней мере, на 9 мая было именно так. Мы не знаем, что помогло власти понять, что нельзя так давать использовать собственные города для тренировок иностранных спецслужб. Но выглядит так, что в этот раз операция под названием вторая серия провокаций “одесские евреи едут во Львов” завершилась пшиком. Не исключено, что свою роль сыграли представители дипломатического корпуса. Как раз в канун 22 июня с Олегом Тягнибоком встречались представители западных государств. На официальном ресурсе “Свободы” сообщалось, что они обсудили “политическую ситуацию”. Можно догадаться, что послы хотели услышать позицию лидера “Свободы” относительно событий 9 мая и 22 июня. И, вероятно, его видение показалось им вполне убедительным. (Интересно, что в это самое время состоялась попытка дискредитировать членов патриотической организации “Тризуб” в глазах европейстких организаций. 22 июня появилась информация, что они пикетировали офис Совета Европы. “Тризуб” тут же опроверг это обвинение. Не исключено, что к дискредитации причастна власть, которая заметила сотрудничество дипломатического корпуса с львовским сообществом и националистами). Учитывая, что в канун 22 июня КС вынес решение о запрете официального использования красного флага, можно допустить, что часть окружения Президента убедила его свернуть (или отложить, еще увидим — авт.) реализацию технологии раскола по линии “нацистский запад — советский восток”. Знаковым событием является и то, что сестра главы Администрации Президента поскандалила в ПАСЕ с россиянами, протестуя против упоминания Украины в докладе о неонацизме.

Возможно, в окружении Президента поняли, что проявления так называемого “неонацизма” и использование тоталитарной символики (установление памятников Ленину и восхваление Сталина) одинаково греховны в глазах европейского сообщества. Вариантов может быть множество. Вплоть до того, что для осуществления провокаций уже не находится исполнителей, потому что работа настолько грязная и непопулярная. А возможно, просто россиянам не хватило денег. Но неопровержимым является тот факт, что одесских “евреев” из Львова кого отправили, а кого не пустили. А они, заметьте, промолчали. Никакой истерики. То есть убеждали их мощные люди и мощными аргументами.

Юрий Шухевич и настоящие львовские евреи

Но хотелось бы остановиться на том, как происходили мероприятия во Львове. В этот день я была практически на всех местах событий, в том числе и на Холме Славы, куда должны были приехать одесситы. Холм Славы — чудесное светлое место. Оно расположено неподалеку от студенческих общежитий. Когда я училась в университете, я была здесь наверное, тысячу раз. Здесь всегда зелено и тихо. Справа от него — женский монастырь, вы порой можете увидеть симпатичных улыбающихся сестер. Слева построили ресторанчик. В отличие от 9 мая, когда здесь просто пахло какой-то грозой, сегодня очень ясно. Я имею в виду настроение собравшихся. Здесь стояли сотни две милиционеров. Увидела коллег из украинских бюро российских телеканалов. Подошла к одному из них. “Думаю, что все будет мирно, — делится он, — просто чувствуется. Подумайте сами, какая-то глупость: ну откуда в Одессе возьмутся евреи, которые приедут молиться во Львов? Это же несерьезно”.

Это было с самого утра. Я решила не ждать на Холме Славы, приедут ли сюда фальшивые евреи. На холме осталась моя коллега, журналистка, которая является депутатом облсовета. Мы договорились, что будем созваниваться, на случай появления гостей, а сама я решила присоединиться к официальным мероприятиям и поехала вместе с пулом к тюрьме на Лонцкого.

Львовский апелляционный суд 21 июня запретил любые мероприятия, кроме официальных. А среди них: возложение цветов и панихиды на местах уничтожения мирного населения в июне 1941 года. На возложении цветов кроме представителей облсовета и обладминистарции увидела представителей еврейской общины. Я разговорилась с ними после панихиды, которая проходила у стены тюрьмы на Лонцкого.

— Сегодня день начала войны. И здесь были убиты тысячи людей, украинцев, евреев, поляков, — сказал нам председатель центра “Голокост” (Львов) Михаил Шерман. — Мы вместе со львовской общиной отдаем дань память жертв. Тем более была эта история с якобы евреями, которым заплатили пророссийские группировки Одессы. Там сознательно разыгрывают еврейскую карту. Во Львове большинство евреев преклонных лет. Но они не пришли сегодня, в том числе потому, что боялись провокаторов из Одессы. Кстати, 30 июня — 1 июля еврейская община также проводит скорбные мероприятия. Именно в эти дни 70 лет назад состоялись первые еврейские погромы. У нас будут молитвы и возложения цветов.

22 июня — очень особенный день. Кто знает, приобрел ли бы он такое гласное звучание, если бы не маниакальные попытки политиков соседней страны и сторонников “русского мира” скрыть преступления советской власти. В тюрьме на Лонцкого — два ряда камер. Одиночные, рассчитанные на двоих. На стенах заведения висят своеобразные увеличена карта — география тюрем по Украине, и сообщение, что на июнь 1941 года в 63 тюрьмах Украины при лимите 30753 места содержались 72 768 людей. А еще секретный приказ российского руководства о том, что с началом войны часть заключенных следует эвакуировать, а часть — расстрелять. Эвакуировать НКВДшники не успевали, потому массово расстреливали. Правда, беременных женщин с малолетними детьми отпускали. Порой расстреливали у стены. А порой прямо здесь в камерах. Я иду вдоль коридора. Рассматривая фотографии на стенах, я увидела директора музея Руслана Забилого. Именно он оказался под прессом спецслужб со сменой власти (его обвиняют в том, что он, исследуя историю освободительного движения, “раскрывал тайны” в интересах третьих лиц). Руслан показывал экспозицию. Страшную экспозицию, фотографии жертв, изуродованных и замученных НКВД в канун отхода из Львова.

— Как вы? — интересуюсь у исследователя, зная, что дело против него в СБУ еще не закрыли.

— Сегодня должен был быть допрос. Но перенесли. Допрашивают меня, но для чего вызывают уборщиц, других сотрудниц музея?

Я подумала, что войны повторяются. На июнь 41 года было столько-то тюрем. Там было столько-то украинцев. Их уничтожили еще перед войной. Эти максимы разрушают мифы и помогают подняться правдивой истории. Профессиональная честность историка в сегодняшних условиях — это также немного подвиг.

На скамье возле тюрьмы я увидела героя Украины Юрия Шухевича, сына Романа Шухевича. Представилась. У него проблемы со зрением, практически не видит. Но на вопросы отвечает охотно.

— Эта тюрьма — грустное для воспоминаний место. Она всегда была переполнена, вплоть до 70-х годов. Но с другой стороны, это свидетельствует о непокоренности нашего народа. Тех, кто воевал за страну, всегда было много. Знаете, когда открыли эту тюрьму, то я шел туда уже незрячим. Но знал, что я найду ту одиночную камеру, куда меня посадили. И нашел. Мне в мои пятнадцать лет дали десять лет лагерей. Они знали, что я хотел убежать.

— Скажите, почему ваш отец верил немцам? Неужели он думал, что они позволят строить государство?

— Я хочу вспомнить несколько лидеров. Аун Сан создавал армию независимости Бирмы, сотрудничал с Японией, Ахмед Сукарно из Индонезии, Анвар Садат, Рашид Гайлани. Они — герои своих государств. Знаете почему? Потому что они делали все ради независимости своих государств. Мой отец тоже очень хотел видеть страну независимой. Он знал, что с СССР будет воевать лишь Германия.

— А что он говорил о немцах?

— Он с уважением относился к уровню военной организации Вермахта. Но я помню, как в двенадцать лет спросил папу о немцах, то он ответил: “То бандиты, сыну”. Потому он не имел иллюзий относительно немцев.

Делаю его снимок, обмениваемся с ним и его женой контактами.

На одном из митингов увидела поэта Игоря Калинця. Организаторы акции предлагали на все митинги, панихиды приходить с портретами убитых и замученных родственников.

Он стоял возле памятника жертвам коммунистических преступлений с портретом молодого симпатичного парня. Под черно-белым портретом, увеличенной копии старинной фотографии, подпись: “Андрей Гулей”.

— Кто этот парень, пан Игорь? — спрашиваю я.

— Брат мои мамы. Студент, умный и патриотичный. Тогда НКВД таких забирало. Вот здесь, на Лонцкого, и убили, — на глазах Калинця блестят слезы.

— А это мои мама и папа. Маму убили здесь по делу Галана, а папу, греко-католического священника, сначала забрали, а затем вывезли и убили, — показывает фотографию Надежда Коханевич-Левицкая.

Я объехала еще два места, где происходили уничтожения, и возлагали цветы представители львовской власти.

Знаете, что интересно? В первой половине дня все еще побаивались провокаций. Но единственной “провокацией” я считаю заявление российского консула во Львове, который демонстративно не к чествованию памяти жертв коммунистических и нацистских репрессий. Сотрудники аппарата облсовета каждые полчаса созванивались с коллегами, которые дежурили на Холме Славы. Там было тихо, лишь возложили цветы местные коммунисты. А уже после третьего часа я увидела и почувствовала, как все вздохнули с облегчением. Люди ожидали вечернего вече-реквиема, который должен был состояться в самом центре возле памятника Шевченко (это как у нас на Майдан), это также официальное мероприятие.

Тягнибок думает, что его еще поблагодарят

За несколько дней до этого митинга мы вплоть до повышенных тонов спорили по телефону с лидером “Свободы” Олегом Тягнибоком. Я упрекала его, что они, свободовцы, на 9 мая были идеальной массой для манипулирования. А он упрямо повторял, что они не могли допустить ритуального унижения, и что я должна понять, что пустить красный флаг — это начать растранжиривать символический капитал, а это для Львова невозможно. Тогда каждый остался при своем мнении, но последнее слово осталось за Тягнибоком, который сказал, что через несколько лет мы будем благодарить “Свободу” за то, что они не пустили во Львов красные флаги. Признаться, 22 июня я до последней минуты боялась, что, избежав дневных провокаций, вечером лидер националистов выйдет на сцену и загнет что-то победно-антисемитское, типа твердыня устояла, они не приехали... Ничего подобного. Все демонстрировали образцы европейского поведения.

Олег Тягнибок на митинг пришел с портретом своего родственника, священника Романа Лиска, замурованного НКВДистами в тюрьме на Лонцкого.

Председатель Львовского облсовета Олег Панькевич тоже пришел с фотографией замученных родственников.

— Что помогло избежать ситуации, подобной той, которая была 9 мая? — спрашиваю его.

— 9 мая власть работала на провокацию. Верховная Рада приняла соответствующий закон. А правоохранительные органы помогли ее реализовать. А Генпрокуратура после всего обвинила нас. Сегодня же мы были все вместе, и глава областной администрации, и областной прокурор, начальник милиции, военный прокурор.

— Но 9 мая вы были даже рады соблазниться на провокации...

— Мы не могли это вытерпеть. Ну поймите, мы просто не могли дать топтаться по нашему достоинству. Поверьте, львовяне являются образцом того, как нужно чтить память. Если бы мы 9 мая позволили ходить с красными флагами, то уже сегодня их приехало бы тысячи. А так центральная власть увидела наше сопротивление. Конституционный Суд принял решение о запрете красного флага. Сегодня правоохранители делали то, что они должны были делать.

— Скажите, а вы убеждены, что необходимо так в деталях описывать зверства НКВД? Это работает на объединение?

— Категорически не согласен с постановкой вопроса. Если мы вспоминаем об объединении, то нас должна объединить, в частности, и правдивая украинская история. Потому что та половина Украины не знает этой истории, а питается советскими мифами. Мифы плодила советская историография и советская кинематография. Чтобы совместно жить и молиться, необходимо знать друг о друге правду. Мы о трагедиях других народов знаем больше. В Старом Самборе есть шахта Сталина, нквдисты туда сбросили три тысячи людей. Поляки привозят туда на экскурсии детей, а украинцы — нет... Национальная память сложна. На фотографии — родной брат моей бабки, он погиб в краевке. Бабка погибла в Сибири. А родной брат моего деда погиб в возрасте 19 лет в Советской армии 8 мая, за день до объявленной победы. Мы почтили всех. Мы сегодня перезахоронили останки советских воинов, которые лежали в мусоре в заброшенном доте. Их никто не искал столько лет. Советская власть лишь использовала лозунги. А мы ищем и хороним всех. И воинов УПА, и воинов Советской армии. Их тысячи, закопанных в лесах...

Маша МИЩЕНКО