“Параллельные миры”

Недавно, в день открытия осеннего политического сезона, в Верховную Раду пожаловало высшее руководство страны: Президент, премьер с министерской сборной... Помнится, выступая тогда с традиционно пафосным напутствием к депутатскому корпусу, Николай Азаров не смог отказать себе в удовольствии “уколоть” представителей парламентского меньшинства. “Лидеры оппозиции, которые еще не успели стряхнуть песок самых дорогих курортов Сардинии, уже безоглядно взялись защищать якобы обнищавший народ Украины”, — не без усилий, зато эмоционально, прочел с бумаги — домашней заготовки на “фирменном” украинском Николай Янович.

Все бы смешно, если бы не так грустно. Кому, как не главе исполнительной ветви власти страны знать наверняка о том, сколько наших соотечественников действительно живут за чертой бедности? И если уж на то пошло, сколько украинцев могут позволить себе хоть раз в десять лет отдых в итальянской Сардинии, столь облюбованной нашими “слугами народа” из различных партлагерей. К чему это? К тому, что от уверений властей люди лучше жить не станут. Но что более всего настораживает... Буквально во всех сферах жизни все четче проявляется тенденция: у власти — одни проблемы, у народа — совсем иные, у власти одни запросы и ожидания, у нации — иные. О доходах одних и вторых (точнее разницы между ними) лучше и вовсе промолчим. И пропасть эта между двумя параллельными мирами — “их” и “нашим” все растет. Как в таких условиях те, кто стоит у власти может понимать тех, кто эту власть делегировал, но остался в итоге у разбитого корыта ожиданий?

Ответ на этот и другие вопросы “День” искал вместе с экспертом корпорации стратегического консалтинга Константином МАТВИЕНКО.

— С учетом “непрогнозированности” нашего Конституционного суда, понятно, какой вывод будет вскоре утвержден по так называемой политреформе. Как вы считаете, зачем Президенту Януковичу и его команде, де-факто имея президентскую модель правления, закреплять ее де-юре, наталкиваясь тем самым на острую критику как отечественной оппозиции, так и международного сообщества?

— На самом деле вы ответили за меня на этот вопрос (улыбается. — Авт.). Действительно, то, что они хотят юридически закрепить персональную ответственность Виктора Федоровича за все то, что происходит в стране, является колоссальным грузом — этическим, политическим. Майдан 2004 года был персонифицирован: сначала против Кучмы, затем — против Януковича. Так вот сейчас действующего президента также толкают на подобную персонификацию. То есть, с точки зрения общественных взаимоотношений — это большая ошибка. С точки зрения эффективности власти — это еще большая ошибка. Почему? Потому что власть не может быть эффективной тогда, когда она нераспределена. Мы же понимаем, что и суд, и правительство, и парламент, и даже СМИ (я уже не говорю о прокуратуре, СБУ, других учреждениях) де-факто сконцентрированы в руках одного человека. Однако даже физически реализовать эту власть предельно тяжело. Таким образом, очевидно, что она будет расползаться. Ответственность, в конечном счете, на себя будут брать нелегитимные персоны, которые на самом деле не наделены избирателями полномочиями. Вот, например, мы уже видим трагедию с Налоговым кодексом. Третья попытка предложить что-то более — менее понятное, а в итоге всем очевидно, что власти не хватает интеллектуальной способности это реализовать. Между тем, в современном обществе, интеллектуальная способность власти — это ее главное конкурентное преимущество. Поэтому, я, честно говоря, удивляюсь такой недальновидности, и в определенной мере мне жаль тех, кто будет совершать власть в тех объемах, которые сейчас для них готовят.

— Думаете, Виктор Янукович, который имеет солидный опыт работы, в частности — в органах государственной власти, не видит, не осознает степень различного уровня рисков, которые несет в себе отмена политреформы?

— Видит или нет? Насколько мне известно, Президент владеет достаточным количеством источников информации. Он просматривает огромное количество документов, которые ему подсовывают на подпись. Наверняка у него не хватает времени просматривать все. Поэтому приходится делегировать часть полномочий, доверяя тем, кто приносит эти документы на подпись. Однако я думаю, много чего он, в отличие от предыдущего президента, осязает сам. Но видит ли он перспективу, оценивает ли риски отмены политреформы? Тяжело сказать. Мир сейчас намного быстрее меняется, и ныне есть ситуации, когда дети в школе более информированы, чем учителя. Незакомплексованные учителя это признают. Дети, прежде всего, благодаря интернету, да и просто коммуникациям между собой по всему миру, имеют возможность получать более качественную и более оперативную информацию. Аналогичная ситуация и с осуществлением власти. Одно дело — опыт главы Администрации Президента (или даже премьер-министра) десять лет назад, и совсем другое в условиях нынешних. Общество другое, а вот государство не трансформируется под эту эволюцию. Это крайне опасно, прежде всего для государства.

— А как пояснить, что регионалы, которые, как говорится, дружным строем голосовали “за” политреформу, сегодня говорят, что ее и не было-то вовсе?

— Ничего удивительного. Очередной факт лицемерия и смены политической позиции в соответствии к сегодняшней политической конъюнктуре. И они сами прекрасно понимают, что это ни что иное, как лицемерие.

Они ритуально вынуждены говорить, что вот, дескать, мы действуем правильно и это абсолютно демократический подход (тут стоит упомянуть об их апелляции к Венецианской комиссии). Вместе с тем, мы прекрасно понимаем, что происходит форматирование власти и устранение гражданина от любого рода влияния на власть.

— И в этом контексте примечательно то, что на второй чаше властных весов нет противовеса: Рада превратилась, как метко отметил первый президент, в орган “чего изволите”, оппозиция тоже, мягко говоря, неэффективна. Общество, похоже, устраивает роль пассивного наблюдателя, и это не может не настораживать.

— Действительно, исчезли те общественные институции, которые должны были бы обеспечивать баланс противовесов. Это первое. Второе, что я с грустью вынужден констатировать, — это наличие институционной неспособности украинского государства. Вот, например, когда мы не проводим парад, это свидетельствует о том, что у нас большие проблемы с армией. То, что у нас сейчас не хватает бланков паспортов, также свидетельствует о том, что государство не способно обеспечить граждан основным документом гражданина. Таким образом, государство демонстрирует свою институционную неспособность.

Всем сегодня в Украине понятно, что судебная система — на самом деле таковой не является. То есть, она не есть конвейером справедливости, а наоборот — является конвейером несправедливости. Государство предельно часто представляет собой прямую угрозу для гражданина. Когда мы читаем о том, что чиновники БТИ (Киевского городского бюро технической инвентаризации. — Авт.) воруют квартиры у недееспособных людей — это прямая угроза государства для гражданина. Или взять вопиющие случаи нарушения прав граждан в правоохранительных органах... И что примечательно: общество об этом знает. Слава Богу, об этом очень широко говорится.

— Пока что...

— Вы знаете, я так не думаю, хотя бы потому, что информационные технологии стремительно развиваются. Проведу такую аналогию. Самым несчастным техническим изобретением человечества является факс. Почему? Потому что у него очень короткая жизнь. Не успел появиться факс, как появились sms-ки и интернет-связь. И бедный факс ушел в музей. В принципе, то же самое происходит у нас с таким явлением, как общественное телевидение. Оно еще не появилось, но оно уже и не нужно, поскольку не сегодня так завтра появится интернет вещание.

— Как же пояснить тогда тот факт, что при наличии широчайших коммуникативных возможностей, общество, как правило, ограничивается лишь обсуждением без каких-либо последующих действий? Вот свежий пример. Заявление Генпрокуратуры о том, что Юрий Кравченко является единственным заказчиком убийства Гонгадзе вызвало в интернете эффект разорвавшейся бомбы. Форумы “горели” возмущенными заметками, мол, покойник не может защищаться, вот на него все и “повесили”, в то время как живых людей, так или иначе причастных к этому делу, даже в качестве свидетелей в суд не позовут. И что в итоге? Поговорили, выразили возмущение, и все — никакой протестной реакции...

— Теперь уже я скажу: пока что. Но давайте также не забывать о том, что институционно неспособное государство предельно быстро исчезает. Многие эксперты говорят о том, что 75% экономики у нас в тени. Допускаю, что это правда. Маршрутки, парковки, многое другое. Все это — теневая экономика. И муниципальные выборы, которые у нас скоро состоятся — это тоже чистой воды теневая экономика.

— Кстати, о выборах. Каким, на ваш взгляд, будет степень демократичности грядущих выборов, вокруг которых было уже столько скандалов?

— Что сказать? Я бы на месте Партии регионов пускал бы на выборы всех тех, кто у нас сегодня прикидывается оппозицией: Гриценко, Яценюка, Витренко, Тимошенко, Тягнибока... Пускай борются между собой. А вообще, все эти хлопцы, которые сейчас борются за места в местных советах, все равно легко покупаются. Почему? Потому что на сегодня единственной мотивацией для занятия политической деятельностью есть “марнославство і здирництво”. Поэтому опыт “тушек” легко можно будет использовать в местных советах. И они, как куропатки, будут дружно голосовать за то, что надо Партии регионов. Но трагедия состоит в другом. Смотрите, все мировые диктаторы имели сверхцель. И этой сверхцелью никоим образом не было тупое обогащение. А вот если диктатура возникнет у нас, то этической сверх цели у того, кто станет диктатором, не будет. А мне кажется, что диктатура без сверхцели невозможна. Это — субъективное мнение, ведь, в конце концов, в мировой истории все бывает впервые. Но еще со времен Цезаря у диктаторов была сверхцель.

— Сейчас наряду с темой о возвращении к президентской (“диктаторской”) форме госуправления активно обсуждается вопрос внутренних противоречий внутри ПР. Как считаете, эти конфликты интересов могут “съесть” регионалов вместо оппозиции?

— Я не знаю, что там на самом деле происходит внутри той публики. А тем, кто начинает анализировать психологические взаимоотношения между ними, можете сразу сказать, что они — выдумщики. Просто достоверно об этом никто не знает. О конфликте бизнес-интересов мы не придумываем, мы это физически видим — по движению акций, изменению руководства и т.п. Да, такого рода споры есть. Политические интересы? Не думаю, что внутри ПР есть такие расхождения. С учетом бездушности и деинтеллектуализации, не думаю, что там существуют идеологические принципиальные расхождения. Когда они говорят о присутствии русского языка... Да плевали они на тот русский язык, как, впрочем, и на украинский. Им попросту нечего сказать избирателю, вот они и носятся как с писаной торбой с русским языком.

Карьерные интересы? Безусловно, они присутствуют. Мы это опять — таки можем наблюдать воочию. Взять Шуфрича. Кстати, на мой взгляд, с ним несправедливо поступили. С Семиноженко поступили аналогично. Подобного рода кадровые моменты будут возникать и в дальнейшем. Вот Кучма умел разводить представителей разных зон влияния, затем сталкивать их, наслаждаясь процессом их конфронтации за влияние на него...

На мой взгляд, Янукович — не любитель быть зрителем этих тараканьих бегов. Мне кажется, у него есть более интересные хобби.

— С ситуацией внутри власти разобрались, а что же с нашей оппозицией? Если эта болезнь действительно называется кризис жанра, то она имеет все шансы стать хронической.

— Я ранее говорил о теневой экономике. Теневая экономика хороша на короткий период, так как дает людям возможность физически выжить. Но у меня есть такое выражение: теневая экономика не строит мосты. То есть, не развивает инфраструктуру. Если мы и далее будем существовать в режиме теневой экономики, если экономически активные субъекты не найдут общего языка с государством, допускаю даже не дезинтеграцию Украины... В случае одновременной детонации всего мирового ядерного запаса, атмосфера просто оторвется от земли, и мы останемся без воздуха, также может возникнуть ситуация, когда общество и государство полностью разойдутся: государство — отдельно, общество — отдельно. Уже сейчас, кстати, признаки есть, причем по всем зонам ответственности. В образовании, например, еще раньше — в медицине. О культуре и духовном развитии мы молчим. Единственное, что еще держится государством — платежная система. Гривня до этого времени являет собой инструмент платежа. Однако, судя по признакам “лихорадки” платежной системы и вспоминая наш внешний долг, я боюсь, что и тут не хватит профессионализма и этики для поддержки гривны. Я недавно был на одном семинаре по местным выборам. Наблюдал за циничными кандидатами в мэры и депутаты... Мало там было людей, которые действительно желают добра для своей территориальной общины. Но я собственно не об этом. По окончанию мероприятия собрались политтехнологи. И меня, как политического эксперта спрашивали: “Скажи нам, пожалуйста, неужели их интересует все то же, неужели они на самом деле такие?”. Я отвечаю: “Ребята, а это к вам вопрос”.

Фактически много кто сейчас констатирует, что эта власть является оккупационной. Если взять фашистскую оккупационную власть, так она хоть о языке беспокоилась о другом, что способствовало развитию в их понимании. А тут, что? Ледниковый период...

Мне кажется, что более молодую часть Партии регионов можно поставить перед разными проблемами. То есть в ПР может найтись кувалда — инструмент, которым можно рихтовать страну. Однако там есть расслоение по возрастному, профессиональному признаках. Поэтому не уверен я, что с этой кувалды можно будет сделать, например скальпель (улыбается. — Авт.).

Наталия РОМАШОВА