Откупаться от Чечни выходит дешевле

Правда, день города появился гораздо позже, чем день рожденья главы Чечни — можно даже сказать, что день города к дню рожденья Кадырова “подогнали”. Так тоже бывает. У главы Чечни давно сложилась традиция — возить на свой день рождения в Чечню артистов и журналистов. Мои коллеги ездили и вернулись, переполненные эмоциями. Я сверила свои, связанные с прошлогодним посещением Чечни, — и поразилась множеству совпадений.

В Грозном есть почти все. Чистые улицы и аккуратные пятиэтажки, роскошные салоны красоты и модные бутики, космического вида деловой центр, напоминающий Москва-сити, только еще круче, потому что на фоне традиционных пятиэтажек и ровного, как стрела, главного проспекта, у которого имя то ли Путина, то ли Кадырова, эти космические высотки выглядят более нереально и причудливо, чем то же самое в привычно-высотной и разностильной Москве.

В Грозном есть все или почти все, чтобы приезжий человек почувствовал все оттенки зависти, восхищения, удивления. Чтобы это приезжий человек сказал: “Живут же люди!” И подумал: “А почему я так не живу?” И именно эти чувства и вызвала у моих коллег поездка в Грозный. Они ехали и думали о том, что в 100 километрах от Москвы люди живут в избах без газа, а в 200 километрах от Москвы, в некоторых районах, вообще наступает ощущение, что ты в каменном веке; что в глубинке народ не знает, что такое хорошие дороги и супермаркет; что есть места, где до сих пор всей деревней моются в общей бане; а есть и такие, где люди, преимущественно беженцы первой постсоветской волны, живут едва ли не в картонных коробках.

Чечня на этом фоне, все ее фонтаны и дворцы, несомненно, страшно всех раздражают. Раздражает и та вызывающая расточительность, которую демонстрирует руководство республики, приглашая на свой день рождения голливудских звезд и икон российского шоу-бизнеса. Ну, зачем, скажите, зрителям грозненского концерта Жан Клод Ван Дамм? Или Сергей Безруков? Я, честное слово, не понимаю. Они даже петь не умеют. Они, конечно, могут выйти на сцену и сказать что-нибудь про прекрасную и процветающую Чечню. При этом про все это прекрасное и процветающее они забудут на следующий день.

Этих людей приглашают не для того, чтобы приобщить зрителей к прекрасному. Это где-то в Грузии возможно, чтобы на главной площади города пел Пласидо Доминго или под проливным дождем выступала группа “Смоки”, — и все, кто всю жизнь мечтал на “Смоки” посмотреть, туда пришли, бесплатно. И стояли под зонтами — и вся эта хиппового вида площадь из зонтов пела. И потом еще лет пять друг другу об этом рассказывали. Это такой грамотный пиар власти, если хотите. Да, там найдется много людей, которые считают все эти концерты слишком дорогим удовольствием для Грузии, и которые убеждены, что государство тратит таким образом бюджетные деньги на свой пиар. А власти в ответ скажут, что эти акции привлекают туристов, и потраченные деньги в итоге отбиваются. Собственно, суть даже не в полемике — а в том, что потратив деньги на приглашенную звезду высокого класса, грузинские власти действительно меняют имидж своей страны — для туристов, для журналистов, для политиков.

Жан Клод Ван Дамм в Грозном никак на перемену имиджа не влияет. Чечня в последние годы воспринималась как дотационная российская республика, власти которой транжирят деньги российских налогоплательщиков, — так она и будет восприниматься впредь. Приезды голливудских звезд имеют обратный эффект — теперь россияне еще и видят, на что эти деньги тратятся. На звезд мирового футбола и кинематографа, которых завлекает к себе на праздник один из российских губернаторов-феодалов.

В последнее время в СМИ стали много говорить о том, что Чечня “жирует” не потому что там нефть (нефти там, оказывается, всего-то 3% от всей добываемой в России — ссылаюсь на эфир Сергея Доренко); а потому что ей “отстегивает” Москва за лояльность.

В общем, с последним тезисом трудно не согласиться.

Причина привилегированного положения Чечни, действительно, кроется в стремлении Кремля обезопасить себя от новой волны сепаратизма на Северном Кавказе, который сегодня задавлен, но не уничтожен. Рамзан Кадыров и его сателлиты в Кремле, по всей видимости, ставят вопрос так: прекратит Москва платить деньги Чечне — и чеченцы снова достанут свои автоматы и направят их против России. И отпустить Чечню на все четыре стороны Москва не может вовсе не из-за чеченской нефти, а потому что, потеряв Чечню, она потеряет весь регион с его морями, портами, газо-и нефтепроводами. Воевать в Чечне, чтобы ее удерживать, она тоже не сможет — ни армия, ни общество этого не выдержат, и эта война может для современной России стать тем же, чем другая война стала для царской России.

Другими словами, откупаться от Чечни выходит дешевле. Мы вам деньги — вы нам стабильность. Это своего рода крючок, на котором чеченские власти держат Кремль.

Заметьте, что с тех пор, как эту бартерную сделку можно считать состоявшейся, из Чечни перестали поступать регулярные сводки о терактах, захватах, нападениях. Зато теперь эти сводки приходят из других республик Кавказа. Где откровенно не понимают — а чем Чечня лучше, чем, скажем, Ингушетия или Кабардино-Балкария? И почему штат МВД Чечни в пять раз больше, чем в той же КБР и раз в шесть, чем в Ингушетии? И почему еще год назад Чечня финансировалась на 90%, Дагестан на 75%, а КБР- на 60%? Может, в Москве просто не понимают, какая на самом деле тяжелая ситуация в других республиках Кавказа? Ну, так можно объяснить, если не понимает. Наглядно продемонстрировать. Вот поэтому в прошлом году доля федеральных трансфертов в бюджет Дагестана стала выше, чем в предыдущем, —и в основном, это превышение расходов связано с обострением обстановки. Вот поэтому и продолжает лихорадить Кавказ, погибают люди, гражданские и военные, полицейские и подпольщики. Сиротеют дети, надевают траур женщины.

Из этой безысходности нет другого выхода, кроме как создания равных возможностей для всех республик Кавказа, и, разумеется, остальных регионов России. Кавказу, впрочем, сразу оговорюсь, нужно особое внимание — просто в силу исторических и ментальных причин, игнорировать которые бесполезно и губительно для российской целостности. Однако, дело тут не только и не столько в деньгах.

И не нужно бояться, что в Чечне кого-то кровно обидится, если федеральная дотация снизится, скажем, до 70% и станет такой же, как и в соседних республиках. Может быть, наоборот, тогда в Грозном, кроме красивых пятиэтажек, салонов и бутиков, появятся еще и какие-то предприятия. Или будет развиваться сельское хозяйство. Или там просто научатся экономить. А в соседних республиках перестанут показывать пальцем на Грозный и доказывать с автоматов в руках, что они тоже на передовой.

Но главный рецепт достойного выхода из этой ситуации, на мой взгляд, заключается даже не в количестве федеральных денег. Мы просто забыли, что, кроме денег, есть другие конвертируемые в обществе ценности.

Исходящие данные таковы, что сегодня у рядового чеченца нет никакого мотива для любви к России. Была война. Две войны. Чеченский народ пострадал так, как не пострадал ни один другой народ России от действий собственных властей — даже если не брать во внимание сталинскую депортацию. Разрушены не только города и села, но и вера людей в государство, в котором их принуждают жить.

И поэтому любые компенсации, которые Кремль платит Чечне, воспринимаются и будут восприниматься там как нечто само собой разумеющееся и потому не стоящее благодарности. Как попытку откупиться от главного.

Российской власти нужно попросить прощения у жителей Чечни за то, что их бомбили. За то, что погибли десятки тысяч мирных жителей. И гарантировать им, что этого никогда больше не повторится. Как когда-то это сделал де Голль перед Алжиром. Но

Чечня — не Алжир. Чечня — это наши граждане. И Россия несет за них ответственность. Поэтому с Чечней надо говорить — и желательно не только через посредничество Рамзана Кадырова.

Когда я говорю о необходимости признать свои ошибки перед Чечней, я не имею ввиду только покаяние. Я говорю о начале диалога. И есть масса способов сделать это достойно. В конце концов, в Чечне многие понимают, что часть вины за происшедшее лежит на слабых и безвольных лидерах республики, которые когда-то позволили мерзавцам, убийцам, работорговцам подставить весь чеченский народ под бомбы и снаряды. Но эти мерзавцы мертвы, а люди, которые отдавали приказы бомбить, живы и здравствуют. Так вот, я считаю, что им необходимо, как минимум, просить прощения. Открыто, в телеэфире, с подключением корректного обсуждения аудитории. И в Чечне полно здравых людей, которые могут об этом говорить. И в России полно здравых, которые тоже все это могут обсуждать. Без истерик Жириновского и без деланой наглости Кадырова.

Я уверена, что если это случится, отношения с Чечней выйдут на другой уровень. Ведь Чечня это не только Рамзан Кадыров и его свита. Чечня это люди. Как и везде. И они ждут к себе человеческого отношения. Более того, для вот этой настоящей Чечни все эти федеральные деньги — вовсе не главное. Грозный — полупустой город. Там почти нет людей. Когда приезжают большие делегации, они видят там пустые дома — с распахнутыми дверьми (чтобы все видели, что дом не опасен). Там могут позволить себе жить только приближенные ко двору. Остальным там жить некомфортно. И страшно. Кроме этого, Грозный очень дорогой город. Любая справка стоит денег. Всюду откаты и коррупция. В общем, все — как и в остальной России. Люди, не сидящие на бюджетной игле, не могут позволить себе жить в этом городе.

По большому счету, жизнь простого чеченца мало чем отличается от жизни обычного жителя средней полосы. Он точно так же далек от Рамзана Кадырова, как его рязанский соотечественник — от Дмитрия Медведева.

И общего у этих среднестатистических граждан больше, чем различий. Но до тех пор, пока Кремль трусливо отстегивает в чеченский бюджет эти 90%, делая вид, что никакой войны и не было, — в то же самое время как в центрах российских городов проходят националистические марши, а по телевизору из уст известных политиков звучат оскорбления в адрес Кавказа и ислама, — до тех пор рядовому чеченцу будет ближе Рамзан Кадыров, чем кто либо еще. И до тех пор Рамзан Кадыров будет силен и всевластен.

Ольга АЛЛЕНОВА