Есть такая историческая особенность:
Российской империи в конце 1990-х — начале 2000-х удалось остановить свой распад, аккумулировать внутренние ресурсы, выстроить новую жесткую управленческую вертикаль и, наконец, перейти к попыткам восстановиться.
На нынешнем этапе речь идет о построении системы ограниченного суверенитета для стран постсоветского пространства, когда никакого важного решения местные элиты не будут принимать без одобрения Кремля, а также об обеспечении зоны доминирования российских бизнес-интересов и безопасного пространства.
Перейдет ли Россия ко второму этапу — возвращению утраченных территорий, зависит от многих обстоятельств. Прежде всего, от уровня сопротивления российскому реваншизму в странах — бывших республиках СССР. Но также от внешнеполитической ситуации и экономических возможностей самой РФ, которые сейчас довольно ограничены (доля РФ в мировом ВВП составляет менее 2%). Кремль работает по всем этим направлениям одновременно и, приходится признать, хотя и не без проблем, но довольно успешно.
Уже не первый год, несмотря на падение доходов россиян и рост из-за этого недовольства путинским режимом, руководство страны старательно накапливает золотовалютные запасы и увеличивает долю государственной собственности в экономике. Таким образом, режим сосредоточивает в своих руках финансовые ресурсы для реализации стратегии имперского восстановления. В международной политике мы, к сожалению, становимся свидетелями российских успехов на территориях ЕС и даже, в некоторой степени, в США и на Ближнем Востоке. В разных странах на постсоветском пространстве разными методами и с разным успехом РФ таки удается усиливать свое влияние. Правда, случаются эксцессы, как этим летом в Грузии, когда люди вышли на массовые демонстрации против политики замирения с агрессором. Однако все эти осложнения на избранном пути заставляют Кремль менять тактику, но не отказываться от цели. Эта цель — восстановить РФ как большую империю.
Вместе с тем на пути реализации этой стратегической цели появился вопрос: а какую, собственно, империю намерен восстановить Кремль? По какому принципу он будет строить взаимоотношения с другими народами? Что, наконец, всех будет объединять? Будет это что-то наподобие империи царской или советской? И какой будет культурно-историческая основа такого восстановления?
Однако следует заметить, что самому внутреннему культурному пространству РФ присуща некоторая содержательная дихотомия. Объявляя себя потомками и дореволюционной Российской империи, и Советского Союза, россияне пытаются соединить несоединимое и приходят к странной гибридности — культа эпохи российских царей в симбиозе с возрастающей популярностью Сталина и идеализацией СССР, который, на самом деле, отрицал сущность империи дореволюционной.
Возможно вследствие этого поиска “идеальной России” прошлого сначала идеологической основой нынешнего имперского реванша стала печально известная концепция “русского мира”, которая коренится в Российской империи. Основной акцент при этом делали на пропаганде гуманитарных аспектов реконструкции имперской идентичности. Речь шла, прежде всего, о пропаганде православия, распространении представлений об особенности исторического пути России, идеализации всего русского — культуры, истории и какой-то особой духовности.
Концепция “русского мира” была призвана собрать всех носителей того, что определялось как “русская цивилизация”. Наиболее исчерпывающе и лаконично об этом сказал в 2014 г. в программе “Слово пастыря” патриарх РПЦ Кирилл: “Если говорить о цивилизации, то Россия принадлежит к цивилизации более широкой, чем Российская Федерация. …”Русский мир” это и есть цивилизация, к которой принадлежат люди, которые сегодня называют себя разными именами, — и русские, и украинцы, и белорусы. К этому миру могут принадлежать люди, которые вообще не относятся к славянскому миру, но которые восприняли культурную и духовную составляющую этого мира как свою собственную”. Проще говоря, по этой логике, если вы читаете Л.Толстого в оригинале и знаете, кто такой Филипп Киркоров, вы принадлежите к “русскому миру”. Но в концепции “русского мира” есть еще одна важная составная часть. Как в свое время три основных догмата теории Уварова (”православие, самодержавие и народность”) противопоставлялись девизу Великой французской революции (”Свобода, равенство, братство”), так и в ХХІ в. концепция “русского мира” используется для обоснования “особого” пути и отрицания либерально-демократических ценностей как “западных, чужих и губительных”.
Однако довольно быстро выяснилось, что концепция “русского мира” оказалась недостаточно универсальной для того, чтобы отвечать всем современным политическим запросам как внутри РФ, так и вне ее.
Во-первых, сама Россия — страна многонациональная. Здесь проживают почти 200 этнических групп. И хотя около 80% (согласно последней переписи населения 2010 г.) определяют себя как этнические русские, национальный состав населения как РФ в целом, так и ее отдельных регионов быстро меняется. Происходит вымывание русских из многих национальных республик РФ вследствие прироста населения почти исключительно за счет увеличения численности представителей местных народов, а также из-за экономических факторов и общей атмосферы напряженных межэтнических отношений в регионах. Речь идет, прежде всего, о Чечне, Ингушетии, Республике Тыва, Дагестане, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Якутии, Бурятии. Интересно, что стремительно меняется национальный состав жителей столицы страны. Сегодня Москва на первом месте среди европейских городов по количеству мусульманского населения. Этнические русские рожают мало. Кроме того, в последние годы с целью компенсировать демографические потери в Россию допускали многочисленную миграцию из стран Центральной Азии и Закавказья. Имеет место и большая нелегальная миграция, в частности из КНР. Официально количество китайцев-мигрантов очень незначительно, однако фактически территории, сопредельные с КНР, уже заметно изменили свой этнический состав.
Одним из последствий демографического кризиса в России эксперты называют изменение в будущем этнически-конфессионального состава населения. Так, сегодня официально мусульман в РФ лишь 10 млн (из 146 млн населения, включительно с населением оккупированного Крыма). Однако эти данные у многих вызывают скепсис. По словам главы Совета муфтиев России Равиля Гайнутдина, через 15 лет 30% населения РФ будут составлять мусульмане.
“Это не кризис, это катастрофа, — так недавно оценил демографические изменения руководитель патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоиерей Димитрий Смирнов. — Нам, как государству российскому, осталось лет тридцать. В европейской части будут жить мусульмане, а в азиатской — китайцы”.
Какие бы социально-демографические программы российское руководство ни внедряло, пытаясь стимулировать рождаемость, увеличить продолжительность жизни и предотвратить массовую эмиграцию россиян в более развитые страны мира, тенденция остается неизменной. Будущее России вовсе не русское и не православное. (Не говоря уже о том, что сама русская идентичность является выдуманной категорией, которой внутри России пытаются подкрепить этническое возрождение финно-угорских народов).
Таким образом, российскому государству приходится маневрировать и искать другие идеологические принципы для единения нации и формирования патриотизма. С этим у россиян пока что очевидные проблемы. По двум причинам. Первая — история взаимоотношений титульной нации с завоеванными народами точнее всего характеризуется определением “геноцид”. Вторая — неготовность самих россиян к межнациональному диалогу. Кремль старается усидеть на двух стульях: с одной стороны, преследуя российских националистов, с другой — продолжая, без лишней огласки, политику русификации внутри страны и провоцируя “русский” национализм пропагандой, в которой активно используются мифологизированная история и концепция русского культурного и христианского мессианства. Сложно удерживаться российскому руководству и от утверждения о “триединстве русского народа”. Этим летом В.Путин во время выступления на Петербургском международном экономическом форуме снова повторил свою любимую сентенцию о том, что белорусы, россияне и украинцы — это “единый народ”.
Но сколько ни говори об “одном народе”, это с каждым разом все менее убедительно звучит и для украинцев, и для белорусов. Кроме того, на постсоветском пространстве есть еще и другие страны, которые РФ рассматривает как зону реализации своих интересов. А тут более чем за четверть века произошли серьезные процессы нациеобразования, выросло не одно поколение людей, которые едва помнят или вообще не имеют отношения к Советскому Союзу, однако осознают себя гражданами своего государства, а не какого-то аморфного “русского мира”. Были сформированы национальные элиты, готовые защищать свои интересы и власть и сопротивляться российской экспансии.
Во-вторых, хотя пространство “общего” в концепции “русского мира” и пытались формально вывести за рамки национальной идентичности, концентрируясь на культурно-ценностных аспектах, все же именно православие и славянство воспринимаются как основные ее составные части. “Русский мир” стал идеологией именно русификации как внутри РФ, так и на просторах бывших республик Советского Союза.
Все это накладывает некоторые ограничения. Концепция оказалась значительно уже, чем амбиции имперского реванша Кремля, недостаточно универсальной и весьма архаичной.
Сейчас мы можем наблюдать процесс постепенного отхода на второй план идей “русского мира” и введение нового звучания пониманию России как политической, культурной, экономической силы, которая на большом пространстве Евразии объединяет разные народы, с разными вероисповеданиями и будто бы обеспечивает и гарантирует им мир, стабильность, защиту и развитие их самобытности, традиционных ценностей. Идеологическое обоснование современного российского империализма постепенно трансформируется в псевдомультикультурализм и “дружбу народов” советского образца.
На сегодняшний день попытка как-то оформить новое понимание в нормативно-правовой плоскости претерпела фиаско. Сначала пришлось отказаться от определения “россиянин”, под которым понималось гражданство, а не национальная принадлежность. По словам академика В.Тишкова, руководителя рабочей группы по подготовке концепции проекта закона РФ о русской нации, российское общество оказалось неготовым к “восприятию такого понятия как единая нации, которая объединяет все национальности”. Со временем сам законопроект решили переименовать в закон “О принципах государственной национальной политики”, а потом, летом 2017-го, вообще от него отказаться. Слишком тонкая сфера — так объяснил это решение В.Путин.
Однако демографически-этническая реальность заставляет режим реагировать и все-таки действовать в двух основных направлениях. Первое — это “дружба народов”, которой отныне пропитано пропагандистское медийное пространство РФ. Российский этнический национализм понемногу отходит на обочину. Среди журналистов и ведущих топовых телевизионных каналов обязательно присутствуют представители нетитульной национальности, а из главных новостей страны уже почти год как исчезли прежде такие популярные сюжеты о преступлениях представителей восточных национальностей. В “День России” в колонах праздничных демонстраций, как в советские времена, можно увидеть людей в костюмах разных народов России. Собственно, межнациональных проблем, если ориентироваться на официальные СМИ, в РФ нет. Например, о территориальных конфликтах на Кавказе российские пропагандисты, как и московские высокие должностные лица, никогда не упоминают.
Заметим, что говорим мы о пропаганде, публичной сфере. Фактически же в России продолжаются процессы русификации. Однако не по образцу действий Империи Российской, когда языки других народов просто запрещали. Так, если в 2002 г. в РФ запретили сдавать единый государственный экзамен (аналог нашего ВНО) не на русском языке, то через несколько лет запрет сняли. Однако в Татарстане, например, в 2018 г. желающих сдавать экзамены на татарском языке нашлось аж 24 человека. С 2017 г. начали наступление на обучение на национальных языках в школах Федерации (всего в РФ 25 государственных региональных языков и еще 15 имеют официальный статус), но не путем запрета, а через “защиту детей”, которых никто не имеет право заставлять изучать язык, который их родители будут считать лишним. То есть в национальной политике РФ есть уровень внешний (фальшивый) и внутренний (настоящий и дискриминационный). Собственно, как в Советском Союзе.
Почему это важно для нас? Потому что это и есть понимание Кремлем выстраивания межнациональных отношений.
Возможно, агрессивная риторика “русского мира” и отошла на второй план, однако вместо этого постсоветскому пространству предлагается своеобразная матрешка смыслов, где внешняя оболочка — дружба народов; второй уровень — гарантии защиты национальных государственных управленческих особенностей (так называемых природных государств) от западного влияния и демократизации, которые должны нравиться авторитарным режимам некоторых стран постсоветского пространства, национальным элитам, олигархам; а внутри этой конструкции — Кремль с его интересами и геостратегическими планами.
Не обойтись здесь и без выдуманной истории, которая бы, по логике, должна была объединять соседние с Россией народы. В атмосфере дружбы, оказывается, Россия жила всегда. Так, этой весной на международном форуме в КНР В.Путин, в частности, заявил: “В современном мире именно Евразия способна стать примером для многих. На протяжении тысячелетий на большом пространстве жили разные народы… В России хорошо знают, как важно строить добрые отношения с соседями”. Большое значение в концепции “дружбы народов” имеет победа в Великой Отечественной войне. Правда, это значение обусловлено тем, что… больше ничего такого объединительного в истории для народов бывшего СССР россияне пока что найти не могут. А вот негатива значительно больше.
Куда ни приезжает В.Путин, он говорит о дружбе народов. Мирной риторике трудно возразить. Призывам к мирному сосуществованию и взаимоуважению невозможно противостоять. Запрос на мир и дружеские отношения нормальный для здорового общества, даже если это и выглядит неадекватным для страны, которая находится в состоянии войны. Нас могут ужасать данные социологических опросов, согласно которым 57% украинцев все еще хорошо относятся к россиянам (КМИС). Но такие результаты, возможно, являются следствием влияния христианской этики, которая учит, что демонстрировать свою ненависть к человеку плохо. Так же не свойственно обществам современных демократических стран высказывать нетолерантное отношение к кому-то по этническим или религиозным признакам. И важно, что к российскому руководству положительно относится уже значительно меньше людей — 13%.
Вся эта этика “дружбы народов” крайне коварна. В истории много примеров, когда самые страшные поступки делались под прикрытием вполне положительных слов. Именно под лозунгами равенства и братства, справедливости и борьбы с угнетением (и социальным, и национальным) большевики расстреливали, морили голодом и выселяли миллионы людей. Ясно, что не слова важны, а поступки. Однако в эпоху расцвета популизма и телевизионной демократии слова как никогда имеют большое значение.
