“Опасный груз”?

А все из-за его обещания, что турецкая сторона будет ежемесячно пропускать через проливы Босфор и Дарданеллы восемь танкеров со сжиженным газом для Украины. Но спустя четыре месяца настроения в Киеве изменились: глава украинского правительства Николай Азаров заявил, что Турция не очень охотно рассматривает возможность прохождения LNG-танкеров через свои проливы. Так что же происходит в украинско-турецких отношениях? За разъяснением ZN.UA обратилось к Чрезвычайному и Полномочному Послу Украины в Турции Сергею КОРСУНСКОМУ.

— Сергей Владимирович, в последнее время в СМИ появилась информация о том, что Турция якобы запретила проход танкеров со сжиженным газом через пролив Босфор. Правда ли это? Что произошло на самом деле?

— Благодарю за предоставленную возможность прокомментировать эту ситуацию, поскольку в украинских (и не только) СМИ было слишком много непрофессиональных комментариев на эту тему, включая откровенные спекуляции.

Прежде всего, следует принять во внимание, что режим прохождения судами проливов Босфор и Дарданеллы регулируется положениями международного права — Конвенцией Монтрё от 1936 г. Сторонами этого договора являются Болгария, Греция, Италия, Франция, Румыния, Россия, Турция, Великобритания. В соответствии с конвенцией, если Турция не находится в состоянии войны, торговым судам предоставляется полная свобода мореплавания в границах турецких проливов днем и ночью, под любым флагом и с любым видом груза без необходимости выполнять любые дополнительные формальности, кроме предусмотренных конвенцией. Не обязательно даже привлекать лоцманское сопровождение или специальные буксиры. Торговыми считаются все суда, кроме военных.

В 1994 г. Турция утвердила Правила морского движения в проливах, которые не были полностью приняты сторонами конвенции, и в 1998 г. Турция их пересмотрела. Это важный момент, поскольку эти правила установили отдельные ограничения на размер танкеров, которые могут проходить через проливы, определенные меры в случае перевозки необычного (как нефтяная платформа) или опасного груза. Тем самым стороны конвенции учли позицию Турции по поводу провоза через проливы груза, который может представлять опасность для других судов, инфраструктуры проливов или для Стамбула.

Но вот что любопытно, в правилах четко не определяется, что такое “опасный груз”. Это определение применяется, как правило, в соответствии с другими международными конвенциями по морскому праву. В них сжиженный газ (LNG — сжиженный природный газ) действительно рассматривается как опасный груз. Но по состоянию на сегодняшний день ни один танкер с LNG не проходил через проливы, поэтому не было прецедента признания турецкими властями такого груза как “опасного”. Он просто требует особого отношения, но отнюдь не запрета.

Вопрос о прохождении LNG-танкерами турецких проливов многократно обсуждался между Украиной и Турцией и с участием третьих стран на протяжении 2012 г. на разных уровнях, включая глав государств и правительств. Турецкая сторона высказывала свои опасения по поводу того, что танкеры со сжиженным газом могут представлять потенциальную опасность для Стамбула и для судоходства.

Мы, в свою очередь, аргументировали свою позицию о необходимости строительства LNG-терминала на Черноморском побережье Украины, поскольку это реальный путь диверсификации поставок газа в нашу страну. Этот вопрос всегда рассматривался в конструктивном русле — украинская сторона не может не учитывать озабоченность Турции, Турция не может запретить проход танкеров. Насколько я знаю, вопрос заключается в том, какие танкеры и сколько, с какой периодичностью могли бы проходить проливы безопасно, чтобы не создавать дополнительных проблем. То, что произошло недавно, — это просто в очередной раз Турция выразила свою озабоченность этим вопросом и готовность обсуждать возможные альтернативы. Одной из них является использование в будущем Босфора-2 — нового канала, который правительство Турции намеревается построить параллельно Босфору специально для коммерческих судов.

И еще: ежегодно через Босфор проходит до 50 тыс. судов. Это приблизительно 4 тыс. в месяц, из которых в среднем 100 танкеров с LPG (LPG — сжиженный углеводородный газ), являющимся не менее опасным грузом, чем LNG. Кроме того, проливы проходят сотни танкеров с химическими продуктами, удобрениями, не говоря уж о нефти. До 3 млн барр. нефти в день экспортируются через проливы.

Наши потребности — приблизительно восемь LNG-танкеров в месяц. С учетом приведенной статистики несерьезно говорить о новой значительной нагрузке на проливы.

— Но ведь не случайно информацию “об отказе Турции” стали обсуждать практически в то же время, когда “Газпром” предъявил “Нафтогазу Украины” счет на
7 млрд долл. Это простое совпадение, или Турция все же “передумала” пропускать LNG-танкеры на будущий украинский терминал, учитывая существенную зависимость этой страны от российского газа? Ведь и нефтяные танкеры — российские.

— Я не вижу в озабоченности Турции безопасностью проливов никакой политики. Не думаю, что следует связывать дискуссию об LNG-танкерах с так называемым штрафом “Газпрома”. Наоборот, упорное нежелание “Газпрома” установить справедливые цены на газ для Украины являются для нас серьезным аргументом. Мы постоянно разъясняем турецким партнерам, что строительство терминала для приема сжиженного газа — это не прихоть. Это вопрос национальной безопасности. Мы не можем развиваться в условиях “газовой удавки”. Ведь сама Турция получает газ из шести источников.

Действительно, эта страна является одним из крупнейших импортеров российского газа, но и она не может себе позволить платить “российские” цены. Именно поэтому и появился проект Трансанатолийского газопровода, проекты по добыче газа на шельфе (к слову, вместе с Shell), а также строительства собственных LNG-терминалов. Наиболее активные и успешные проекты по добыче нефти и газа в Северном Ираке реализуют именно турецкие компании. Все это направлено на то, чтобы снизить зависимость от “Газпрома”. То есть в Турции прекрасно понимают нашу логику, мы же должны учитывать их озабоченность. Это и есть диалог стратегических партнеров. Кстати, насколько мне известно, ни одна из сторон Конвенции Монтрё не собирается даже обсуждать возможность ее пересмотра, включая Россию.

— Для Турции проблема состоит только в безопасности прохождения LNG-танкеров, или она водит нас за нос, разыгрывая какую-то свою партию?

— Вождение за нос — это плохая практика в международных отношениях. Честный диалог намного более предпочтителен. На берегах Босфора расположены дворцы, жилые кварталы, зоны отдыха, исторические памятники. Там движение судов — как в час пик на Крещатике. Недавно в очередной раз произошел инцидент — сухогруз столкнулся с пассажирским паромом… Так что опасения Турции относительно безопасности судоходства вполне оправданы.

В то же время мы отлично знаем, что в Босфоре уже десять лет как установлена суперсовременная система управления движением судов, а LNG-танкеры — это чрезвычайно безопасные суда. Если через Босфор проходят LPG-танкеры, нет никаких оснований препятствовать танкерам с LNG. Думаю, что Турция просто не хочет создавать прецедент. Но если мы вынуждены платить беспрецедентные цены за газ, то где выход? Украина открыта к обсуждению любых проектов по диверсификации.

— Тем не менее не является ли подобный шаг Турции признаком охлаждения отношений с Украиной?

— Ни в коем случае. Стратегическое партнерство, ставшее реальностью за последние два года, предполагает открытое обсуждение сторонами наиболее острых проблем и поиск взаимоприемлемого компромисса. В прошлом году реальностью стал режим безвизовых поездок граждан на 30 дней. В этом году мы ожидаем завершения переговоров по Соглашению о свободной торговле. На повестке дня — визит президента Турции А.Гюля в Украину и президента Украины В.Януковича в Турцию, в ходе которого состоится третье заседание Стратегического совета высокого уровня, возглавляемого президентом Украины и премьер-министром Турции Р.Т.Эрдоганом.

Мы — на пороге подписания контрактов о крупных совместных проектах в области высоких технологий. Турция активно поддерживает наше участие в проекте Трансанатолийского газопровода. Мы работаем над тем, чтобы украинские компании принимали активное участие в создании инфраструктуры железных дорог, которая на сегодняшний день в Турции практически отсутствует. Постоянно увеличиваются объемы грузоперевозок между Украиной и Турцией, “Турецкие авиалинии” вновь обратились с просьбой об увеличении числа рейсов в Украину. Турция активно способствует развитию туристического сектора Крыма. О каком охлаждении может идти речь?

— В комментариях по поводу ситуации с LNG-танкерами прозвучало также, что якобы Турция сама намеревается строить новые терминалы по приему сжиженного газа. Возможно, Анкара рассматривает именно такой путь решения проблемы Босфора?

— В ходе наших дискуссий о пользе LNG-терминалов турецкие специалисты поделились с нами планами по строительству на входе в пролив Дарданеллы (Чанаккале-Богазы по-турецки) нового терминала по приему сжиженного газа. Они не видят возможности расширить действующие терминалы под Стамбулом и Измиром, поэтому разрабатывают проект нового терминала.

Украинская сторона с интересом относится к этому проекту, и мы выразили готовность изучить вопрос о нашем участии. Кроме того, мы предложили турецким партнерам наш опыт в строительстве крупных подземных хранилищ газа (действующие хранилища в Турции давно не отвечают потребностям этой страны). Мы все еще ожидаем конкретных предложений по этому поводу, поскольку до сих пор обсуждения носили исключительно теоретический характер. Для нас важно, кто, когда и за какие средства собирается реализовывать подобные проекты, поскольку Украина больше не может ждать милости от кого бы то ни было. Нам следует решительно реализовывать собственные проекты по энергосбережению, с одной стороны, и по диверсификации поставок газа — с другой. Я не думаю, что существует прямая связь между проектом нового турецкого терминала и украинским проектом.

Да, до сих пор в Черном море LNG-терминалов не было. Этот способ доставки природного газа лишь в последние годы приобрел серьезную коммерческую значимость, прежде всего в связи с политикой “Газпрома” по необоснованному повышению цен на газ, поставляемый по трубопроводам. Ведь не случайно на севере Франции, Польши и в Литве строятся новые LNG-терминалы, когда рядом проходит “Северный поток”? Катар настолько нарастил добычу, а “сланцевая революция” в США настолько повлияла на маршруты поставок сжиженного газа на мировых рынках, что LNG стал реальной альтернативой трубопроводному газу. Мы просто учитываем мировые тенденции развития газовых рынков.

— Вы упомянули о “Северном потоке”. Поговорим тогда и о “Южном”. Как известно, в декабре прошлого года президент РФ Владимир Путин лично дал старт его строительству. Какова позиция Турции в отношении очередного “потока”?

— Лучше всего о позиции Турции говорят реальные шаги по продвижению Трансанатолийского проекта. Турция не принимает участия в “Южном потоке”, но осуществляет альтернативный проект, поддержанный Европейским Союзом. На данном этапе именно от ЕС, а не от Турции зависит судьба “Южного потока”. Брюссель просто обязан выполнить собственные директивы и распространить действие Третьего энергопакета на те страны, которые согласились участвовать в “Южном потоке”.

В Турции понимают экономическую бессмысленность “Южного потока”, а в этой стране прагматический подход является очень важным аргументом при принятии решений. Азербайджанский и туркменский газ дешевле российского. Становясь реальным транзитером каспийских энергоресурсов, Турция укрепляет свое положение регионального лидера. То есть и экономические, и геополитические аргументы — в пользу Трансанатолийского газопровода. А лидер должен действовать соответственно своему статусу. Именно поэтому Турция и поддерживает наше возможное участие в проекте. К сожалению, не все зависит от Турции. Есть еще консорциум “Шах-Дениз”. Но это уже другая история.

Алла ЕРЕМЕНКО