О вызовах, международном сотрудничестве и новой оборонной концепции

Североатлантический альянс заинтересован в продолжении сотрудничества с Украиной. И это несмотря на внеблоковость Украинского государства, которую оно избрало два года назад. Украина, с одной стороны, и дальше продолжает принимать участие в военных операциях под эгидой НАТО. А с другой — постоянно происходит обмен между высшим политическим руководством Альянса и Киева. НАТО помогает Украине реформировать оборонный и безопасностный секторы.

О заинтересованности Альянса и в дальнейшем углублять сотрудничество с Украиной свидетельствует приезд главнокомандующего Военного комитета Альянса генерала Кнуда Бартелса (Дания) в Киев. Во время своего первого визита в нашу страну он провел ряд встреч с высшим руководством Украины и прочитал лекцию в Национальном университете обороны. После встречи с курсантами генерал Бартелс дал эксклюзивное интервью нашей газете.

— Господин генерал, президент Польши Бронислав Коморовский недавно объявил об инициативе создания национальной системы противоракетной обороны в Польше. Как в НАТО оценивают этот шаг, ввиду того что президент Обама в свое время отказался от этого?

— НАТО в настоящий момент внедрило систему оперативных возможностей, которая ни на кого не направлена, но была создана для того, чтобы позаботиться о растущей гонке ракетных вооружений. Эта система будет встроена в систему ПРО, которая сегодня находится на этапе разработки. Решение польской власти перестроить свою систему или быть частью натовской со своей собственной ПРО — было их собственным. Важно подчеркнуть то, что мы должны убедиться, что избежали ненужного дублирования использования ресурса, который может быть использован в другом месте.

— Есть ли какой-то прогресс в переговорах с Россией относительно ЕвроПРО и после угроз россиян разместить ракетные комплексы “Искандер” в Калининградской области?

— Как вы знаете, мы недавно провели компьютерные учения, в которых приняли участие и представители России. Целью этих учений было разъяснение всех измерений системы ПРО. Конечно, со стороны НАТО существует очень большое желание относительно проведения переговоров и выработки совместного с Россией решения. Теперь существуют очень важные и сложные вызовы, которые еще остаются нерешенными. НАТО открыто к поиску возможных решений и сохраняет возможность принимать собственные, в случае если такая угроза увеличится.

— Генсек Альянса Андерс Фог Расмуссен постоянно отмечает важность реализации концепции “умной обороны”, которая была принята на Чикагском саммите НАТО. Сегодня после него прошло три месяца. Как эта концепция претворяется в жизнь и становится ли действительно “умная оборона” умнее?

— Собственно говоря, это вопрос, который я достаточно обстоятельно обсуждал в Министерстве обороны, Министерстве иностранных дел, а также с начальником Генерального штаба в Киеве. У нас есть очень хорошая концепция того, как развивать “умную оборону”. Речь идет о совместных закупках, общей боевой подготовке, общем техническом обслуживании и обеспечении, создании общих запасных частей для техники и т.п. Эта система предусматривает интеграцию не только стран и отдельных групп стран вместе, но и объединение их промышленных мощностей. Конечно, эта концепция затрагивает и целый пакет политических вопросов, таких как вопросы перспективности, которые необходимо обсуждать в этих государствах между собой ради того, чтобы найти или решить эти сложные вопросы, учитывая концепцию “умной обороны”.

Я считаю, что нам очень важно продвинуться вперед в этом процессе. Конечно, что за один-два дня у нас не появится “умной обороны”. Этот процесс будет растянут на очень большой период времени, и я уверен, что нам удастся воплотить все как можно лучше.

“Умная оборона”, как вы знаете, была задумана для того, чтоб уменьшить проблемы, которые были вызваны ограниченными оборонными бюджетами; для того, чтобы с помощью имеющихся ресурсов получить максимальный эффект и убедиться, что наши войска имеют необходимое оборудование и технику для решения боевых задач.

Следовательно, у нас есть концепция и хорошее представление о практических вызовах и политических проблемах, но нам необходимо двигаться вперед.

Мы также положили начало большому количеству проектов с ведущими странами, и мы уже имеем определенный прогресс. На этом этапе мы работаем над меньшими проектами, с потенциалом развития. Но по мере того, как мы перестраиваем, наращиваем уверенность и углубляем понимание этого замысла, у меня возникает ощущение, что “умная оборона” будет все эффективнее реализовываться.

— На саммите в Чикаго было объявлено о планах сокращения военных структур НАТО, а также персонала. Господин генерал, как эта идея реализуется на практике?

— Мы также обсуждали сегодня командную структуру НАТО. Во время холодной войны штат НАТО насчитывал 35 тыс. сотрудников. Теперь мы переходим к новой системе управления, которая будет состоять меньше чем из 9 тыс. человек. Конечно, нам необходима гибкость. Это обусловливается полным изменением окружающей среды. Впрочем, это не несет никакой угрозы соседям от стран-союзников НАТО и его членов.

Нам очень важно иметь такие возможности в управлении войсками, которые помогут справиться с угрозами в будущем. Такая система управления войсками должна быть гибкой, иметь кадры надлежащей подготовки и быть способной разворачиваться в любой части света. Я думаю, что мы на правильном пути в решении этой проблемы. Мы также должны помнить, что мы используем войска стран-членов НАТО, которые также дают Альянсу важную гибкость, увеличивающую нашу возможность переподготовки кадров.

— Во время вашего визита в Литву вы похвалили эту страну за то, что она увеличивает расходы на оборону. Видите ли вы желание других стран следовать примеру Литвы, которая, несмотря на кризис, тратит средства на оборонный сектор?

— В Литве я отметил политическое согласие, которое было достигнуто ради увеличения оборонных расходов после значительных трудностей, с которыми столкнулась эта страна из-за экономического кризиса. Это очень важно, что принимаются такие политические решения, которые дают возможность двигаться вперед к достижению этой цели на территории стран НАТО и приближают нас к тому, что оборонный бюджет должен составлять 2% от ВВП государства.

Чтобы убедиться в том, что мы получаем максимум из тех ресурсов, которые доступны для отдельной страны, — вот где действует “умная оборона”, которая уже стала инструментом, позволяющим сотрудничающим странам получить максимум от своих ресурсов.

— Какие сегодня существуют основные, с вашей точки зрения, вызовы и угрозы перед НАТО? И готово ли НАТО решить их?

— У нас в Дании есть такая пословица: очень трудно предвидеть будущее. Пока еще я не встретил человека, который бы 1 января 2011 года предвидел Арабскую весну и воздушную операцию в Ливии. То есть, когда мы говорим о будущих угрозах, мы должны быть способны адаптироваться к событиям, которые происходят чрезвычайно быстро. Это, в частности, борьба с терроризмом, которую мы ведем сегодня. Это — энергетическая безопасность и кибер-пространство. Эти три примера — потенциальные проблемные вопросы, которые будут стоять перед нами. Конечно, эти вызовы могут быть комбинацией разных угроз, что свидетельствует об их многомерности. И, конечно, это быстрое увеличение ракетного оружия и т.д.

— Какими видят в НАТО пути решения иранской ядерной проблемы и сирийского конфликта?

— Это собственно сфера генсека и Совета Альянса, которые принимают соответствующие решения. Я хотел бы напомнить о том, что недавно сказал генсек НАТО относительно Сирии. Я не могу добавить к этому ничего больше. То же касается Ирана.

— На своей первой пресс-конференции в должности главы Военного комитета НАТО вы заявили, что “партнеры очень важны для НАТО”. Какова же ваша оценка Украины как партнера НАТО?

— (Улыбается.) Я с удовольствием поговорю об этом. Хочу выразить искреннюю благодарность Украине за тот вклад, который она делает в текущие операции НАТО. Это, в частности, участие в ІSAF (Международные силы содействия безопасности в Афганистане. — Ред.), KFOR (Международные силы по поддержанию мира в Косово. — Ред.), это также фрегат, который выделяет Украина для участия в операции “Океанский щит”.

Я хочу отметить, что с Украиной у нас особые отношения как на политическом, так и на военном уровнях. Вклад Украины в текущие операции — в действительности меняет их ход. Украина для нас очень важна. Об этом я много говорил в Министерстве обороны Украины, Министерстве иностранных дел, а также с начальником Генштаба. Последний, в частности, сказал мне, что намеревается максимально использовать те решения, которые были принять руководством вашей страны, в контексте позиции, определенной украинским правительством в форме внеблоковой политики. Ее мы, конечно, очень глубоко уважаем. Однако мы имеем весьма широкие сферы военного сотрудничества и хотим убедиться, что это предложение максимально использовано.

— Ожидаете ли вы усиления роли Украины в Афганистане? Какие надежды НАТО возлагает на миссию Украины в Афганистане?

— Украина уже делает вклад в Международные силы содействия безопасности в Афганистане, и это очень высоко ценится. Последующий ее вклад, в частности после 2014 года, также будет высоко оценен, и НАТО будет благодарно за него. Мы счастливы работать с Украиной в этом направлении. Но прежде всего это должно быть решение Украины. Мы также готовы развивать последующее сотрудничество с Украиной в рамках ІSAF.

— В своем недавнем интервью генсек Расмуссен сказал, что у сотрудничества между Украиной и НАТО есть “значительный потенциал”. А в чем лично вы его видите?

— Принципы нашего сотрудничества обозначены доктриной стратегической безопасности Украины, где говорится о том, что она является внеблоковым государством. Дальше там говорится о сотрудничестве с НАТО, которое является одним из важнейших направлений международного сотрудничества. Над чем нам следует работать, в зависимости от украинского решения, это над максимальным участием Украины в текущих операциях.

Во-вторых, это — расширение, насколько это возможно, взаимосовместимости между украинскими войсками и войсками стран-членов НАТО, чтобы они могли работать вместе. Это начинается с общения на общем языке, каким является английский (заметьте, я с вами говорю по-английски, а не на своем родном языке, поскольку английский — это язык, который мы используем в НАТО и во время проведения операций). Порядок действий и те стандарты оборудования, доктрина — это широкое поле возможностей, которое мы можем расширять. И как я уже сказал, в амбициях Генштаба и моих собственных — убедиться в том, что этот потенциал используется на максимум.

— Как влияет на сотрудничество между НАТО и Киевом провозглашение в 2010 году Украиной внеблокового статуса?

— Это решение Украины как независимого государства. НАТО полностью его понимает и уважает. Впрочем, оно еще открывает двери для очень широких сфер сотрудничества с Украиной и мы готовы использовать и изучать их.

— Как вы оцениваете реформирование безопасностного сектора Украины?

— Могу только сказать, что принятие этого документа, где излагается позиция и место, которое Украина хочет занимать в международном сообществе, усилено новой военной стратегией, является очень хорошим первым шагом в трансформации Вооруженных сил Украины. Но, как и любая трансформация, это очень сложное и долгое дело, которое может быть достаточно болезненным. В сочетании с участием Украины в Силах реагирования НАТО и в текущих операциях и учениях под эгидой НАТО, я уверен, что реформирование также усилит трансформацию вооруженных сил Украины, для того чтобы сделать их взаимосовместимыми с силами НАТО.

— Сегодня вы читали лекцию в Университете обороны, какие у вас впечатления сложились от общения с украинскими курсантами?

— Украинские студенты... Мне с ними было не до шуток! Они очень хорошо подготовились.