Новая панацея. Как гонка за вакциной от коронавируса повторяет ядерную

Как заявил глава Всемирной организации здравоохранения Тедрос Гебрейесус, британские медики нашли способ помочь больным с тяжелой формой коронавирусной инфекции. Испытания, проведенные в Оксфорде, показали, что стероид дексаметазон, широко применяемый с 1957 г., снижает смертность среди пациентов на ИВЛ на 35%, а среди инфицированных, получающих кислород, — на 20%. Среди больных с менее тяжелым течением болезни положительного эффекта не зафиксировано — что с учетом серьезных побочных эффектов от применения дексаметазона, возможно, и к лучшему.

Правительство Великобритании уже одобрило использование препарата для лечения коронавируса. “Это отличная новость, и я поздравляю правительство Великобритании, Оксфордский университет и многие больницы и пациентов в Великобритании, внесших вклад в достижение этого научного прорыва, который спасет жизни”, — заявил Гебрейесус, добавив, что ВОЗ может внести препарат в свои рекомендации по борьбе с вирусом, когда будут опубликованы полные данные о тестах.

Это уже не первая попытка справиться с вирусом подручными средствами, используя известные лекарства. Так, три недели назад ВОЗ временно приостановила испытания в качестве лекарств от коронавируса противомалярийных препаратов гидроксихлорохина и хлорохина, сочтя их слишком опасными. Хотя как по отдельности, так и в сочетании с антибиотиком макролидом, они и давали некоторый эффект, вероятность осложнений со стороны сердечно-сосудистой системы сводила его на нет, отчего смертность среди заболевших, применявших такой метод лечения, оказывалась даже выше, чем в контрольной группе. Иной вопрос, что многие из пациентов умирали в итоге все же не от коронавируса. Именно по этой причине испытания приостановлены лишь временно.

После того как ВОЗ объявила об этом решении, мнения стран разделились. В частности, Италия, Бельгия, Люксембург, Франция, Великобритания, Грузия отказались от назначения больным с COVID-19 гидроксилорохина, а Испания, Турция, Бразилия и Россия объявили о продолжении его применения, несмотря на предостережения ВОЗ.

Столь же неоднозначную реакцию вызвало и заявление главы подразделения ВОЗ по новым болезням и зоонозу Марии ван Керхов на брифинге в ООН, о том, что вероятность заражения от больных, находящихся в инкубационном периоде, до проявления у них первых симптомов, а также от тех, кто переносит заболевание бессимптомно, крайне мала.

Заявление Керхов перечеркивало необходимость жестких карантинных мер: локаутов, социальной изоляции, повсеместного ношения масок и перчаток вместо выявления заболевших и контактировавших с ними. Естественно, что оно попало на первые полосы мировых СМИ и вызвало скандал, так что уже через два дня Керхов выступила с уточнением, заявив, что “бессимптомная передача вируса остается сложным вопросом, который необходимо исследовать далее”.

“Я просто отвечала на вопрос на пресс-конференции. Я не представляла официальную политику ВОЗ по этому вопросу. Я пыталась рассказать о том, что мы знаем на данный момент. Я обращалась к небольшому числу исследований, и, вероятно, возникло недопонимание”, — оправдывалась она.

Суммируя сказанное и отбрасывая конспирологию, приходится констатировать: несмотря на то, что пандемия продолжается уже полгода, наши знания о COVID-19 недостаточны. Мы мало знаем о динамике заболевания, чтобы выработать оптимальные карантинные меры. Мы мало знаем и о последствиях перенесенной инфекции, а между тем вирус способен вызывать серьезные изменения в легких, сердце, почках и мозге. Временно или навсегда и, если временно — то каков период восстановления — все эти вопросы пока остаются открытыми. Наконец, мы не до конца представляем себе и механизмы действия на вирус препаратов, оказывающих хоть какой-то эффект — тех же дексаметазона, гидроксихлорохина и хлорохина.

По мнению журнала Science, коронавирус “творит такие вещи, какие не творила ни одна болезнь, известная человечеству”. При этом, по данным Lancet, почти у 1,7 млрд людей (а это 22% населения Земли) есть хотя бы одно заболевание, способное привести к осложнениям при заражении коронавирусом.

Все это, вместе взятое, означает, что тот, кто первым получит эффективное лекарство от ковида без серьезных побочных эффектов и/или вакцину, предотвращающую заболевание, получит и огромные преимущества как экономические, так и политические. По степени важности их можно сравнить разве что с обладанием ядерным оружием в безъядерном мире, хотя и такое сравнение не отражает того отрыва, в который уйдет страна или корпорация, имеющая эксклюзивную возможность эффективно вакцинировать и лечить ковид.

Это порождает огромные соблазны и фактически перечеркивает совместные усилия по борьбе с пандемией. Ведущие фармакологические компании лихорадочно ищут способ первыми справиться с болезнью, а ведущие страны мира — способ хотя бы ненадолго, пусть на полгода, получить это средство в свое и только в свое пользование. Как следствие, все тяжеловесы Запада уже отказались присоединиться к платформе обмена научными данными и патентами, созданной под эгидой ВОЗ, предпочтя конкуренцию сотрудничеству, а Евросоюз вступил в соревнование с США за преимущественные права на приобретение вакцины в обмен на финансовую поддержку фармацевтических ТНК.

Здесь мы вступаем уже в область чистой политики. Обещания надежного средства от коронавируса, которое появится завтра, становятся товаром, которым можно торговать уже сегодня. При этом спрос на такой товар растет: мир уже накрывает вторая волна пандемии, а вирус стремительно мутирует. Новая вспышка инфекции зафиксирована в густонаселенном Пекине, и меры по ее блокированию еще раз ударили по китайской экономике. Примерно четверть случаев заболеваний приходятся на США — и более 40 млн американцев потеряли работу из-за карантинных мер. Крайне сложная ситуация сложилась в Бразилии, внезапно показавшей рекордный суточный рост, и вышедшей на второе место в мире по заболеваемости и смертности, после США.

Эпидемическая ситуация в значительной части мира достоверно неизвестна. Но известно, что в Африке, которая долго оставалась несколько в стороне, начался массовый рост заболеваемости. Известно и то, что российские власти скрывают реальную картину эпидемии.

Одновременно с этим Россия пытается продвинуть на рынок, прежде всего в странах бывшего СССР, свой “Авифавир”. Это коммерческое название “модифицированного”, по утверждению россиян, но, скорее всего, просто “цапцарапнутого” ими японского “Фавипиравира” — противогриппозной разработки 2014 г.

Подробности о “модификации” россияне не сообщают, запустив препарат в производство под прежним названием. Зато заявляют о его высочайшей эффективности, составившей якобы в ходе испытаний “около 90%” — опять же не вполне понятно, чего. Утверждение это  более чем сомнительное и не подтвержденное из независимых источников. Зато побочные эффекты “Авифавира”/”Фавипиравира” несомненны. Они были обнаружены еще японцами, подтверждаются россиянами и тоже крайне тяжелы.

Иными словами, фармакологическая гонка все больше начинает походить на гонку вооружений. Лекарство же, когда оно будет получено, едва ли станет общедоступным как в мире, так и внутри страны, разработавшей его.  Слишком велики преимущества, которые дают эксклюзивное обладание таким препаратом, а также возможность дать его одним странам/группам населения и не дать другим. Так что и лекарство, и вакцину будут, вероятно, изобретать несколько раз — и все равно она не станет общедоступной. Эта новая для мира ситуация, которая поставит в крайне сложное положение все недостаточно развитые страны. Включая, к сожалению, и Украину.

Сергей ИЛЬЧЕНКО