Прошедшие в прошлое воскресенье парламентские выборы в Эстонии остались в основном незамеченными за ее пределами. Особых потрясений тоже не случилось - в Государственное собрание (именно так переводится слово “Рийгикогу” ) прошло пять партий, так что правительство, как и раньше, будет коалиционным. На первое место с 28,8% голосов и 34 депутатами вышла Партия реформ, на второе, с 23% процентами Центристская партия. Между тем, еще за месяц до выборов, центристам пророчили первое место при рейтинге 26,5%. Впрочем, сенсацией это назвать трудно: центристы, традиционно привлекавшие русских избирателей, потеряли всего один мандат, получив в новом парламенте 26 мест вместо 27, а реформаторы улучшили свои позиции на 4 места. Словом, даже для Эстонии это не революция, тем более что и в прошлом парламенте мест у реформаторов было больше, чем у центристов.
Сильно расширила свое представительство правопопулистская Консервативная народная партия Эстонии, EKRE — до 19 мандатов против 7 в прошлом парламенте. Это отразило нежелание эстонцев видеть у себя мигрантов, навязываемых им из ЕС. Здравый подход в этом есть — эстонцы справедливо полагают, что хватит с них и российского соседа, с его ордами сырно-санкционных туристов, преисполненных сознания имперского величия и воинственной риторикой, а также ввезенной после 1944 года русской диаспоры, составляющей 30% населения, и с африканскими беженцами ЕС пусть уж справляется без помощи их маленькой, всего-то 1,3 миллионной страны. Но радикализм EKRE простирается аж до выхода из ЕС, что немного настораживает. Впрочем, с 19 мандатами из 101 разгуляться до таких пределов ей, естественно, никто не даст, и Кая Каллас, лидер реформистов и бывший депутат Европарламента , уже заявила, что готова вести коалиционные переговоры со всеми партиями, кроме EKRE, которую она находит слишком радикальной.
Из других изменений на политическом поле можно укзать на социал-демократов, лишившихся трети мест — 10 мандатов вместо 15 и на Свободную партию, которой повезло еще меньше: она не прошла 5% барьер и, может теперь быть свободна. Тем не менее никаких тектонических сдвигов и эпохальных перемен в Эстонии не ожидается. Правящая коалиция станет другой, но политика в целом, как внешняя, так и внутренняя, останется неизменной, поскольку по основным вопросам в обществе сложился устойчивый консенсус. Образование — только на эстонском языке, как бы ни стенали по этому поводу русские — разногласия есть лишь о сроках завершения реформы. Полноценное гражданство — только по результатам сдачи экзамена на натурализацию, впрочем, “неграждан” в Эстонии осталось всего 76 тысяч, в основном в возрасте за 65. Реформаторы и центристы несколько расходятся лишь во мнениях, стоит или не стоит смягчать условия экзамена, и без того, впрочем, весьма либеральные: реформаторы выступают против смягчения. Основные же споры идут вокруг налоговой реформы: центристам удалось ввести прогрессивное налогообложение, а Партия реформ обещает вернуться к старой системе, а также снизить акцизы на алкоголь.
Еще Эстония уникальна тем, что треть голосовавших на выборах сделала это по интернету. И вообще, среди стран ЕС Эстония лидирует по степени проникновения IT технологий в повседневную жизнь.
Вся эта мирная идиллия ухитряется существовать прямо на границе с Россией, причем в России не прекращаются сопли, вопли и стоны по поводу “засилья русофобии” в Эстонии, страданий русских, живущих там с российскими паспортами по виду на жительство, танков НАТО, которые устроили парад “в 300 метрах от российской границы”, в Нарве — “русскоязычном на 90% городе, где раньше там было 97% русских и русскоязычных”. Словом, налицо вся обычная в таких случаях риторика, предшествующая финальному лаю “Путин введи войска” — а вот его-то все нет и нет, хотя русские продолжают страдать.
Эстония настолько не в тренде мировых новостей, что на Мюнхенской конференции по безопасности случилась забавная история. В ходе одной из панельных дискуссий дама, сидевшая в первых рядах слушателей, подняла руку, чтобы задать вопрос. Когда же ведущий попросил ее сообщить, кого она представляет, дама ответила: ”я президент Эстонии”.
Да, это была президент Эстонии Керсти Кальюлайд, причем, она занимает пост уже довольно давно, с 10 октября 2016 года. Тем не менее, Керсти еще может быть неузнанной, поскольку появляется на людях спокойно и скромно — без воя сирен, мигалок, кортежа в два квартала длиной, без толп вооруженной охраны и перекрытого на несколько часов движения по всему маршруту следования.
Говорят, эстонцы застеснялись малой известности своего президента — и, если это так, то стесняются они совершенно напрасно. Счастлива та страна, президент которой способен оставаться тихим, благовоспитанным человеком, не стремящимся выделиться дорогостоящими понтами.
Но все же остается главный вопрос — как? Как удается Эстонии существовать рядом с плотоядной Россией, не опустившись до уровня московской колонии и не став жертвой агрессии? Ответ очень прост: с 29 марта 2004 года Эстония является членом НАТО. Она успела уйти под этот зонтик до эпидемии “коленовставания” и победобесия, когда кремлевский режим ощутил свою полную безнаказанность.
Везение? Отчасти и везение, но не только. Помимо везения была еще острая память нации об оккупации 1940, и еще более горьком и кровавом чем “воссоединение в 1940, “освобождении” 1944.
Эти воспоминания были очень похожи на воспоминания украинцев — у Украины, пережившей Голодомор, они были, пожалуй, даже горше. Но было и то, чего у Украины не было. Было полное отсутствие чувства “братства” и “общей истории” с Россией, которое эстонцам так и не удалось привить за десятилетия в составе СССР. Были двадцать лет межвоенной, международно признанной независимости. Было непризнание Западом захвата Эстонии, а также двух других прибалтийских государств в 1940, чего у Украины тоже не было.
Все это в сумме и обусловило твердую политическую волю, благодаря которой Эстония стала одной из стран-основательниц Совета евроатлантического партнёрства. Уже в феврале 1994 года, предвидя неизбежность возрождения русского нацизма — а в Украине это почти всем представлялось тогда невозможным — Эстония присоединилась к программе “Партнёрство ради мира”. В 1996 году начала программу “Интенсивный диалог по членству в НАТО”. В 1999 году НАТО признало Эстонию как одного из возможных кандидатов в члены Альянса. И, наконец, 29 марта 2004 года Эстония вступила в Североатлантический Альянс, а 2 апреля 2004 года в Брюсселе состоялась торжественная церемония принятия в НАТО семи новых членов — помимо Эстонии это были Словакия, Словения, Румыния, Литва, Латвия и Болгария.
Москва жутко выла несколько лет подряд — так воет голодный хищник, у которого из-под самого носа ушла добыча, но эстонцы успели уйти. Те, кто не успел — украинцы, грузины, молдаване, беларусы — либо уже стали объектами российской агрессии, утратив часть территории, и продолжая жить фактически в состоянии полувойны, либо, как Беларусь, имеют все шансы быть поглощенными Россией в ближайшей перспективе.
Мы не успели уйти к НАТО по множеству независящих от нас причин... Но все же, пример Эстонии — уютной страны, где несмотря на близость к России не происходит ничего, что попало бы в строчку мировых новостей, должен стать образцом для нас. И когда Россия снова будет валяться в нокауте, но все же не добитая окончательно — а это обязательно случится, нам нужно будет без колебаний и промедления, немедленно воспользоваться новым шансом для вступления в НАТО — в коалицию анти-Мордор, не строя иллюзий о том, что Россия, дескать, изменилась и уже никогда не будет опасна.
Россия всегда будет опасна для своих соседей, а возрожденная Россия всегда будет Мордором, поскольку ее суть именно такова. Русский вопрос может закрыть только полное исчезновение единой России с политической карты, притом ее дробление должно быть столь мелкодисперсным, чтобы ни одно из возникших на ее месте государств не могло и близко претендовать на московско-имперское наследство.
