21 ноября центр Луганска заполонили вооруженные люди, в первую очередь оцепившие правительственный квартал с центром в Администрации главы непризнанной республики. Появилась неподтвержденная (на момент написания материала — Прим.Ред.) информация об аресте силами “МВД” и “Министерства госбезопасности ЛНР” ближайших соратников Плотницкого, включая главу его Администрации Ирину Тейцман — последнюю в Луганске называют “правой рукой” Плотницкого и чуть ли не “серым кардиналом” непризнанной “республики”.
Этому предшествовало распоряжение Игоря Плотницкого об увольнении с занимаемой должности министра внутренних дел т.н. “ЛНР” Игоря Корнета. Корнет, в свою очередь, опубликовал ответное заявление. Он сообщил, что ближайшие соратники главы республики, включая вышеупомянутую Тейцман, главу гостелерадио “ЛНР” Анастасию Шуркаеву и начальника охраны Плотницкого Евгения Селиверстова — уличены в тяжких преступлениях, включая связи с украинскими спецслужбами и инсценировку государственного переворота.
Гостелерадиокомания ЛНР, контролируемая Плотницким, прекратила работу около 15:00.
Все это дало основания ряду СМИ и пользователям соцсетей заявить о том, что в “ЛНР” произошел государственный переворот — или, по крайней мере, его попытка. И это, конечно, отчасти верно. Однако на самом деле все несколько сложнее. Попытаемся же понять, как в Луганске “дошли до жизни такой”?
“Политики” против “силовиков”
Структура государственного управления в непризнанной ЛНР никогда не отличалась монолитностью. К примеру, “глава ЛНР” Плотницкий не контролировал в полном смысле слова “силовые” ведомства, такие как “МВД” Игоря Корнета и “Министерство госбезопасности” Леонида Пасечника.
Причина заключалась в том, что эти структуры “замыкались” на различных “кураторов” в Москве: если “силовики” ориентировались на российское ФСБ, то Плотницкий — на Администрацию президента России (по другой версии, популярной в украинских СМИ — на ГРУ Минобороны РФ).
Наличие двух почти независимых друг от друга “крыльев власти” внутри “ЛНР” само собой было благоприятной почвой для различных конфликтных ситуаций. Положение дел к тому же осложнялась тем, что “силовики” — в массе своей активисты луганского Антимайдана, а позднее — полевые командиры сепаратистов, в массе своей скептически относились лично к Плотницкому. Его упрекали за отсутствие реального боевого опыта, и за то, что он, мол, выдвинулся не благодаря личным заслугам, а посредством сложных аппаратных и кулуарных интриг.
Плотницкого также упрекали за то, что он активно привлекает в органы власти “ЛНР” деятелей “украинского” периода — притом тех из них, кто обладает в Луганске далеко не лучшей репутацией.
Игры престолов
Изначально (с осени 2014 года) между “силовиками” и “политиками” существовало что-то вроде партитета. Так, Плотницкий был главой непризнанной “республики”, но пост “премьера” занимал Геннадий Цыпкалов — участник штурма Луганского СБУ в апреле 2014, пользующийся авторитетом и поддержкой в среде “силовиков”.
Однако в декабре 2015 Цыпкалова смещают с поста “главы правительства”, им становится соратник Плотницкого Сергей Козлов. Равновесие оказалось нарушено.
Впрочем, “силовики” не остались в долгу: осенью 2015 года “МГБ” арестовало министра энергетики “ЛНР” Дмитрия Лямина, которого обвинили в махинациях с продажей угля. “Министр неукоснительно выполнял распоряжения криминальных авторитетов по контрабанде угля и передаче под контроль криминалитету стратегически важных для республики предприятий топливно-энергетической сферы”, — было сказано тогда в сообщении “МГБ”.
Лямин был человеком Плотницкого — и по биографии, и по “штатному расписанию”, и столь явное вмешательство “силовиков” в его сферу компетенции, разумеется, не могло обрадовать Плотницкого. Он назвал арест незаконным и даже попытался инциировать отставку главы “МГБ” Пасечника.
Пасечник уходить отказался. Дело едва не дошло до силового противостояния: в “ЛНР” говорят, что Плотницкий планировал даже арестовать Пасечника силами “Генпрокуратуры ЛНР” и своей личной охраны. Однако идти на открытое противостояние с “силовиками” Плотницкий не решился: Пасечника открыто поддержал “министр внутренних дел” Корнет, кроме того, за него выступили многие полевые командиры, в т.ч. “стахановский атаман” Павел Дремов: последний, якобы, даже был готов отдать приказ о выдвижении на Луганск — отбивать Пасечника у Плотницкого, если такая необходимость возникнет. Стороны конфликта обратились за посредничеством к Москве, которая встала на сторону “силовиков”: Лямина убрали, Пасечник остался.
В “ЛНР” принято считать, что убийство Павла Дремова в декабре 2015 года было своего рода местью Плотницкого за его слишком активную позицию в том конфликте.
Впрочем, по традиции убийство списали на действия украинской диверсионной группы.
Отношения между “силовиками” и “политиками” становились все более напряженными. Плотницкого и его окружение обвиняли в “крышевании” масштабных коррупционных схем (начиная от торговли российской “гуманитаркой” и заканчивая контрабандой угля и махинациями с обналичиваем денежных средств). По слухам, соответствующие докладные, вычерчивающие весьма неприглядный образ Плотницкого, регулярно поступали в Администрацию президента РФ, и многие из них не оставались без внимания.
Плотницкий отвечал планомерной зачисткой конкурентов — в т.ч. игроков второго плана из лагеря “силовиков”, а также сочувствующих им. Одной из наиболее ярких историй в этом смысле стал скандал с попыткой государственного переворота, который якобы разоблачила “Генпрокуратура ЛНР”. По подозрению в организации переворота были задержаны “экс-премьер ЛНР” Цыпкалов, о котором мы писали выше, а также бывший замглавы “Народной милиции (вооруженных сил) ЛНР” Виталий Киселев.
Вскоре после задержания Цыпкалов скончался: по официальной версии, он покончил с собой в камере, по неофициальной, крайне популярной среди противников Плотницкого — был то ли убит, то ли просто не пережил излишнего усердия допрашивающих его следователей. Киселев получил 12,5 лет тюрьмы.
“Разоблачение заговора” позволило Плотницкому тактически укрепить свои позиции, однако стратегически его положение только ухудшилось: он обозлил “силовиков” и еще сильнее ухудшил свою репутацию в Луганске и за его пределами. К тому же политическое положение Плотницкого оставалось сложным: единственным подконтрольным ему силовым подразделением была “Генпрокуратура ЛНР” и его личная охрана (”Служба правительственной безопасности”).
Кроме того, продолжающийся ручеек “докладов” в Москву ослаблял позиции Плотницкого в Кремле, где начали уже всерьез сомневаться в том, что правильно сделали, поставив на него в 2014-м.
Осеннее обострение
Осенью 2017 года Плотницкий получил мощный удар, грозящий сделать его положение уж совсем шатким. Самое интересное заключалось в том, что никого, кроме себя самого Плотницкий в случившемся упрекнуть не мог.
Беда пришла оттуда, откуда не ждали: луганский бизнесмен Алексей Серебряков, занимающийся добычей угля, пожаловался на вымогательство со стороны “Генпрокурора ЛНР” Заура Исмаилова. Причем пожаловался не куда-нибудь, а в Россию, где его жалобы нашли внимательных слушателей (по слухам, не без помощи “силовиков”).
Плотницкому настоятельно рекомендовали приструнить Исмаилова и оставить Серебрякова в покое. Вместо этого Исмаилов по старой-доброй прокурорской традиции решил отомстить обидчику… арестовав его брата Сергея.
Этого “гениального хода” в России не поняли от слова “совсем”. Осознав ошибку, Исмаилов срочно освободил Сергея Серебрякова, но было уже поздно: Плотницкому и Исмаилову поступило “предложение, от которого нельзя отказаться”, и “Генпрокурор” написал заявление об увольнении по собственному желанию.
Внешне все было обставлено максимально прилично: Исмаилов оставил прокуратуру якобы для занятий научной работой, Плотницкий тепло простился со своим соратником, выразив надежду, что тот еще принесет много пользы “молодой республике”.
На деле же для Плотницкого это была катастрофа. Дело было даже не в Исмаилове, а в том, что на его место был назначен Виталий Подобрый, ранее бывший заместителем главы МВД.
Иными словами, Плотницкий оказался перед мрачной перспективой остаться без “собственных” силовых структур вообще, что неизбежно сделало бы его “свадебным генералом” и игрушкой в руках “силовиков”. Отчаянная ситуация требовала отчаянных мер, и Плотницкий на них решился, бросившись в лобовую атаку на позиции “врага”.
21 октября состоялся очередной отчет главы “МВД ЛНР” Игоря Корнета перед профильным комитетом “Народного совета ЛНР”.
На заседании присутствовали также лично глава непризнанной “республики” Игорь Плотницкий и “председатель парламента” Владимир Дегтяренко, близкий к Плотницкому.
Депутаты устроили Корнету форменную порку, обвинив его в ненадлежащем выполнении обязанностей и коррупции — в частности, в самовольном занятии особняка по улице Молодой Гвардии, 8. Не ожидавший атаки Корнет явно стушевался и предпочел покинуть заседание.
Спустя две недели он провел пресс-конференцию, на которой заявил, что “эффективная работа МВД является причиной провокаций со стороны проукраинской “пятой колонны”. Имена названы не были, однако смысл сказанного был вполне понятен: целью информационного залпа было окружение Плотницкого, и опосредованно — лично глава “республики”.
Ответ не заставил себя долго ждать: 9 ноября Плотницкий со своей личной охраной прибыл выселять Корнета из вышеупомянутого особняка на улице Молодой Гвардии. Процедура была обставлена максимально унизительно для Корнета: его личную охрану поставили лицом к стене, а хозяйке особняка Плотницкий лично рекомендовал составить опись имущества, чтобы убедиться, что ничего не пропало.
10 ноября, т.е. на следующий день, “силовики” перешли в контратаку. “Министр сельского хозяйства ЛНР” Руслан Сороковенко обвинил Плотницкого в том, что тот сфальсифицировал попытку переворота 2016 года: дескать, оружие, представленное как доказательство злого умысла заговорщиков, Сороковенко несколькими днями ранее сдал в распоряжение охраны Плотницкого.
Фактически, из заявления Сороковенко следовало: Плотницкий выдумал всю историю с переворотом и использовал ее как предлог для расправы со своими политическими противниками.
А тут еще и один из полевых командиров “ЛНР” Александр Гайдей обвинил Плотницкого в том, что члены его ближайшего окружения сотрудничают с украинскими спецслужбами…
“Взрывы, покушения и убийства жителей народных республик продолжаются с вашего молчаливого согласия”, — заявил Гайдей.
В общем, дело начало принимать для Плотницкого более чем серьезный оборот: пахло уже не сокращением влияния, а полной политической дезинтеграцией.
Наконец, на телеканале “Россия-1” вышел материал о том, как доблестно борются с преступностью луганские полицейские. В “МВД ЛНР” трактовали этот репортаж как выражение поддержки со стороны Кремля: видео опубликовали на страничке министерства с претенциозным заголовком “Москва определилась, на чьей она стороне”. Конфликт “силовиков” и “политиков” явно достиг апогея.
Последняя схватка
Обе стороны начинают готовиться к финальной стадии противостояния. Так, Корнет ввел на территории объектов “МВД” оперативный план “Крепость”, т.е. фактически перевел свое ведомство на осадное положение. Плотницкий же срочно отправился в Москву, где попытался заручиться поддержкой своих покровителей. По слухам, визит Плотницкого закончился для него полным фиаско: в какой-либо поддержке ему было отказано, Корнета убедительно рекомендовали оставить в покое. И вообще якобы посоветовали возвращаться в Луганск и, как говорится, сидеть и “не отсвечивать”.
Фактически, это была “черная метка”: оставить ситуацию такой, какой она была, для Плотницкого означало подписать себе политический приговор. И он решил пойти ва-банк. Вечером 20 ноября Плотницкий подписывает распоряжении об отстранении Корнета.
Далее события начинают развиваться с головокружительной быстротой. Корнет уходить в отставку отказывается и под предлогом проведения учений выводит своих подчиненных на улицы Луганска. Сотрудники “МВД” берут в оцепление правительственный квартал, особое внимание уделяют зданию Администрации главы “ЛНР” и Генпрокуратуре.
По неподтвержденной официально, но поступающей из многочисленных источников информации, наряду с силовиками “ЛНР” в операции принимают участие и представители “элитных” подразделений соседней “ДНР”: батальонов “Спарта”, “Сомали” и т.н. “Интернациональной бригады “Пятнашка”.
Корнет выступает с заявлением о том, что минувшей ночью сотрудникам “МВД” и “МГБ” удалось раскрыть настоящий заговор в верхушке “ЛНР”.
“Я, как представитель правопорядка, привык говорить открыто, поэтому не собираюсь никого выгораживать. В результате реализованных “МВД” и “МГБ республики” оперативно-розыскных и следственных мероприятий получены доказательства причастности директора ГТРК ЛНР Анастасии Шуркаевой к деятельности украинских спецслужб. Установлена причастность руководителя Администрации “главы ЛНР” Ирины Тейцман, а также начальника Службы правительственной безопасности “МВД ЛНР” Евгения Селиверстова к инсценировке в сентябре 2016 года государственного переворота в “ЛНР”. В результате был убит бывший премьер-министр и мой боевой товарищ Цыпкалов Геннадий Николаевич и приговорен к длительному тюремному заключению заместитель командующего управления “Народной милиции ЛНР” Виталий Киселев”, — заявил “глава МВД” непризнанной республики.
К вечеру контроль над Луганском почти полностью перешел в руки “МВД” и “МГБ”. Вещание гостелерадиокомпании “ЛНР”, лояльной Плотницкому, было прекращено. По неподтвержденной информации, его соратники, фигурирующие в заявлении МВД, арестованы.
Единственное, на что осталось надеяться Плотницкому — это на скорое вмешательство Москвы.
Оттуда поступило два сигнала. Первый — со ссылкой на некий источник в окружении советника президента Владислава Суркова, что Кремль якобы поддерживает позицию Корнета. И второй — официальное заявление Кремля о том, что источник не прав и в луганский конфликт России вообще не вмешивается.
В целом, надежды на “помощь с севера” Плотницкому слабеют чем дальше, тем больше.
И дело здесь не только в одиозности Плотницкого, или в обилии компромата самого скандального свойства и даже не в том, что Плотницкий атаковал согласованную систему сдержек и противовесов, находясь для этого не в лучшем политическом положении.
Все куда серьезнее: ситуация по независящим от Плотницкого причинам сложилась так, что он, Плотницкий, утратил особый статус, которым обладал в сложной и запутанной структуре “донбасской проблемы”.
Речь идет о переоценке значения минских соглашений — этой священной коровы современной “околодонбасской дипломатии”, косвенно “освящавшей” и фигуру Плотницкого как человека, чья подпись под этими соглашениями стояла. И хотя все стороны переговоров продолжают настаивать на “безальтернативности минских соглашений”, ключевые игроки, похоже, несколько пересмотрели свое видение путей реализации этих соглашений.
Причем пересмотрели так, что Плотницкий в этом смысле больше оказывается не нужен.
