Мюнхенский наговор

В декабре 2011 года германский дипломат в отставке Вольфганг Ишингер, с 2008 года возглавляющий Мюнхенскую международную конференцию по безопасности, направил Владимиру Путину предложение выступить на конференции 2012 года. Путин ударно выступил на конференции 2007 года, произнеся знаменитую “мюнхенскую речь”, которая стала одним из самых ярких эпизодов в размежевании России с Западом, напоминает собеседник “Власти”, готовивший прошлогоднюю конференцию. Ишингер хотел показать участникам конференции, какой будет внешняя политика России после возвращения Путина в Кремль — а в том, что он выиграет мартовские президентские выборы, на Западе не сомневался никто. “Ишингер и весь оргкомитет очень хотели видеть Путина и сделать Россию главной темой конференции,— говорит собеседник “Власти”.— До выборов в США был еще почти год, никакие расклады в паре Обама—Ромни не были понятны. Смена власти в Китае казалась тогда плавной и предсказуемой, потому что еще не было “дела Бо Силая”. В России было понятно только то, что начались общественные протесты, и что будет Путин. А каким он вернется? Все гадали, всем было интересно”.

В Мюнхен тогда Владимир Путин не поехал. По словам сразу нескольких источников “Власти” в Кремле, будущий президент колебался, а отговорил его главный советник по внешней политике Юрий Ушаков (тогда был заместителем главы аппарата правительства, сейчас — помощник президента по внешней политике). “Было понятно, что ничего слишком нового мы сказать не можем. Ничего примирительного Путин западникам бы не озвучил. А повторять ту же самую мюнхенскую речь спустя пять лет как-то странно. Вот и не поехал”,— объяснял тогда мотивы премьера и кандидата в президенты высокопоставленный источник в правительстве.

На сей раз хедлайнером главного внешнеполитического форума мира, который по праву называют Давосом по внешней политике и безопасности, был вице-президент США Джозеф Байден. В последний раз он был в Мюнхене в 2009 году, вскоре после инаугурации Барака Обамы. Тогда его речь запомнилась, прежде всего, призывом “нажать кнопку “перезагрузка” в отношениях с Россией” — с этой фразы началась политика “перезагрузки” между Москвой и Вашингтоном (”Власть” подводила ее итоги в статье “Стоп переговоров” в N2 от 21 января 2013 года). “Я и не думал, что дело зайдет так далеко”,— вспомнил Байден свое выступление четырехлетней давности. Он заявил, что США не против продолжать нормализацию отношений с Россией, но сразу же предупредил: “Соединенные Штаты никогда не признают независимость Абхазии и Южной Осетии” и “не согласятся с закреплением за отдельными странами особых сфер влияния”. После перечисления списка разногласий стало понятно, что никакой новой “перезагрузки” ждать не приходится: тут оказались разногласия по Сирии, расширению НАТО, реанимации Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), демократии и правам человека в РФ.

Самое важное — даже не список разногласий. Все они (кроме Сирии) были и во времена “перезагрузки”. Гораздо интереснее то, что фраза о готовности нормализовать отношения с Россией прозвучала в середине выступления американского вице-президента. А главный смысл речи Джо Байдена сводился совсем к другому. Вице-президент приехал в Мюнхен, чтобы заявить, что США в условиях роста могущества азиатских держав (и прежде всего Китая) крайне нужна поддержка европейских партнеров. И от поворота к Азии, уже объявленного Вашингтоном магистральным направлением внешней политики (см. статью “Азиатский фокус” во “Власти” N1 от 14 января 2013 года), евроатлантические отношения не пострадают.

“Выступления Байдена ждали все. А вот услышать Путина или Медведева на сей раз уже не так интересно. Что скажут ваши лидеры, совершенно понятно и предсказуемо. Насколько важно то, что они говорят? Гораздо меньше, чем раньше”,— резюмирует один из высокопоставленных западных участников.

Россия действительно играла на нынешней мюнхенской конференции крайне скромную роль, хотя все предыдущие годы (Мюнхенской конференции исполняется 50 лет в 2014-м) отношения с Москвой традиционно были одной из главных тем. Объяснение этому феномену можно найти в программе конференции. Пленарная сессия первого же дня конференции была заявлена как “Неожиданные запасы газа и нефти в Америке: меняющаяся геополитика энергоресурсов”. Модерировал дискуссию председатель Cambridge Energy Research Associates Дэниел Ергин (см. материал “Автора на вышку!”). Энергокомиссар Гюнтер Этингер, министр экономики Германии Филипп Реслер, председатель совета директоров Royal Dutch Shell Йорма Оллила и спецпредставитель Госдепа США по вопросам международной энергетики Карлос Паскаль рассказывали о влиянии “сланцевой революции” на экономику ЕС и геополитику.

Все они на разные лады говорили, что роль традиционных поставщиков энергоресурсов будет неуклонно снижаться, а в будущем по мере развития технологий добывать “сланцевый газ” смогут и в самой Европе. Главное же последствие для России — доля “Газпрома” на европейском рынке энергоносителей будет падать, а цена на газ все больше зависеть от биржевых контрактов.

С этой логикой вынужден был согласиться и выступавший на сессии министр энергетики РФ Александр Новак. Хотя до этого на протяжении многих лет российские власти (и особенно топ-менеджеры “Газпрома”) называли “сланцевую революцию” “Голливудом” и “масштабной PR-акцией”, на сей раз Новак был вынужден признать всю серьезность ситуации. После того как США обеспечат себя газом, потоки сжиженного природного газа (СПГ) с Ближнего Востока пойдут на Европу, существенно снизив роль “Газпрома”. “Как на рынке нефти, так и на рынке природного газа, мы ожидаем существенного увеличения конкуренции, появления новых поставщиков и более широкой диверсификации поставок”,— признал Новак.

Ответ Москвы на эти тенденции, по словам министра, будет двояким. С одной стороны Александр Новак пообещал активнее идти в Азию. Впрочем, слушатели восприняли эти утверждения с плохо скрываемыми усмешками. О развитии восточных рынков Москва активно говорит с середины 2000-х, но за то время, пока по миру как грибы растут заводы по сжижению газа и СПГ-терминалы, Россия может похвастаться только заводом на Сахалине и трубой “Восточная Сибирь—Тихий океан”, побившей все рекорды отрасли по затратам на строительство.

Второй частью российского ответа стала активная PR-кампания по позиционированию Москвы как надежного поставщика углеводородов. “В случае резких и непредвиденных скачков спроса на природный газ в Европе: будь то из-за экстремальных погодных условий, техногенных аварий или террористической активности, как в недавнем случае с Алжиром, только Россия способна и готова выступать в качестве поставщика “последней инстанции”, в полной мере удовлетворяя спрос потребителей”,— заявил Александр Новак.

Правда, после нескольких эпизодов “газовых войн” с участием “Газпрома” и особенно памятного замерзания половины Восточной Европы зимой 2009 года из-за ссоры Москвы с Киевом к подобным заявлениям в ЕС относятся без особого энтузиазма. “За прошедшие со времен последней “газовой войны” годы европейцы активно строили СПГ-терминалы и внутриевропейские трубы, которые позволяют перекидывать газ из одной страны в другую. После того как это газовое кольцо замкнется, стран, которые от нас зависят на 100%, не останется”,— сокрушался собеседник “Власти” в российской делегации.

“Тему “сланцевой революции” вообще изначально хотели сделать стержневой,— говорит один из организаторов.— Эта история меняет весь расклад. Америка становится энергетически независимой, и у нее меньше стимулов интересоваться Ближним Востоком и внешним миром вообще. Европа становится более защищенной, поскольку возникает выбор разных поставщиков, плюс есть возможность отказаться от затратных идеологизированных проектов вроде Nabucco. А вот ресуропроизводящим странам есть о чем задуматься”.

Ключевой сессией, во многом посвященной России, стала дискуссия о будущем системы безопасности в Евро-Атлантике. На ней Москву представлял глава МИД РФ Сергей Лавров — давний гость Мюнхенской конференции. Выступление Лаврова оказалось вполне традиционным: он сначала рассказал, что Россия хочет видеть единое и неделимое пространство евроатлантической безопасности от Ванкувера до Владивостока, а затем начал пенять Западу на “узкоблоковые подходы”. Список противоречий по версии Сергея Лаврова почти совпал с тем, что незадолго до него с той же сцены озвучивал Джо Байден: ситуация на Ближнем Востоке и вопрос о праве вмешиваться в дела суверенных государств, ПРО, расширение НАТО и реанимация ДОВСЕ. Кроме того, российский министр упомянул о реформе ОБСЕ, которая, по мнению Москвы, слишком много внимания в последнее время уделяет тематике прав человека.

Впрочем, особого диалога с участниками сессии не получилось. Выступавшие в рамках дискуссии глава МИД Германии Гидо Вестервелле, верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики Кэтрин Эштон и генсек НАТО Андрес Фог Расмуссен друг другу не противоречили и вежливо говорили, что с Россией надо дружить и к ее мнению обязательно стоит прислушиваться. Впрочем, с их слов становилось понятно, что существующей системой безопасности в Европе, в центре которой находится НАТО, все в принципе довольны и менять ее особо не собираются. Казавшийся первоначально сверхважным кризис вокруг выхода России из ДОВСЕ показал: Европа может мирно жить и без этого договора, доставшегося в наследство от холодной войны.

В кулуарах участники конференции были еще более расслабленны. На вопросы о России и возможных конфликтах с Москвой (например, давней угрозы разместить комплексы “Искандер” в Калининградской области в ответ на развертывание американской ПРО), большинство опрошенных “Властью” участников конференции реагировали спокойно. По словам военных и дипломатов, даже если Россия разместит эти системы, это будет неприятно, но все точно знают, что угрозы для Европы от этого не возникнет, потому что воевать с Россией никто не собирается. Обеспокоенность выражали только представители трех балтийских стран.

Долгое время одним из важнейших аргументов о необходимости диалога с Россией была ситуация на Ближнем и Среднем Востоке, прежде всего вокруг Афганистана и Ирана. Однако этот год показал, что и тут Россия нужна остальному миру все меньше. “Афганистан вообще не заявлен темой конференции, что и понятно. Военную кампанию надо завершить как можно скорее и забыть об этом,— говорит высокопоставленный военный одной из натовских стран, участвующих в операции.— Войска мы выведем, имущество вывезем, а дальше — дело политиков”. Так что тема российского транзита становится все менее актуальной. По словам собеседников “Власти” в МИД РФ, в последнее время российские дипломаты все чаще спрашивают у коллег из стран НАТО, намерены ли те дать России подержать горячую картошку. “Они мнутся, а потом признают: “Вроде того””,— жалуются россияне. Тем не менее повлиять на ситуацию Москва не может.

Роль России в иранской теме также стала гораздо менее заметной, чем во времена первого срока Барака Обамы — за прошедшие два года Москва уже поддержала в Совбезе ООН санкции, которые теперь работают против Ирана. А что касается решения относительно возможной военной операции против Тегерана, которую может осуществить Израиль, то выступавший на конференции глава Минобороны Израиля Эхуд Барак прямо заявил, что его страна готова действовать самостоятельно, без оглядки на других партнеров.

Особняком стоит тема Сирии, где Запад требует помощи в принятии жесткой резолюции Совбеза ООН относительно режима президента Башара Асада. Судя по дискуссиям в Мюнхене, именно позиция по Сирии — тот факт о России, который больше всего интересует окружающий мир. Однако и здесь, похоже, от позиции Москвы зависит далеко не все. Отчаявшись ожидать решений от Совбеза, сторонники сирийской вооруженной оппозиции помогают ей в обход ООН. Выступавшие на дискуссии по Сирии глава МИД Катара Хамад бин Джабер аль-Тани, глава МИД Турции Ахмет Давутоглу и бывший шеф саудовской разведки Турки аль-Фейсал заявили, что их страны будут действовать по собственной программе. Аль-Тани не признал публично, что Катар снабжает повстанцев оружием, но сказал, что одобряет вооружение противников Асада. Турки аль-Фейсал и вовсе заявил, что мировое сообщество должно поскорее предоставить повстанцам противотанковые снаряды и зенитные орудия, чтобы уравнять шансы в гражданской войне, а от попадания в руки террористов это оружие можно защитить “четким знанием того, кто плохие парни, а кто хорошие”.

Постепенное снижение интереса к России отмечали в кулуарах все участники Мюнхенской конференции. Впрочем, сама Россия платит мировому сообществу взаимностью. Ключевые мероприятия конференции — не панельные дискуссии, а два закрытых приема, на которых люди, принимающие решения в сфере безопасности в ключевых странах мира, а также их консультанты могут спокойно подискутировать за бокалом вина или кружкой пива — именно за этим общением все приезжают в Мюнхен.

Российские участники в этом неформальном общении были, пожалуй, наименее активной делегацией — на приемах были замечены лишь эксперты вроде главы Московского центра Карнеги Дмитрия Тренина, экс-главы МИДа Игоря Иванова и главы ИНСОРа Игоря Юргенса. Министр Лавров тусовки по традиции игнорирует (хотя его западные коллеги неформальным общением не брезгуют). “Традиция заложена еще Сергеем Ивановым в бытность его вице-премьером по ОПК. Он регулярно ездил в Мюнхен, а во время подобных сборищ собирал российских участников отдельно в ресторанчике,— рассказывает один из членов российской делегации.— А когда после войны в Грузии сюда начал ездить Саакашвили, все не ходили специально — чтобы не столкнуться с ним на одном приеме”.

Хотя на сей раз никакого Саакашвили в Мюнхене не было, чиновники повели себя точно так же и на этот раз. Даже те дипломаты, кому было бы интересно в неформальной обстановке пообщаться с западными коллегами (особенно военными и представителями разведки), были вынуждены повиноваться бюрократической логике и повсюду сопровождать начальство. В итоге “публичной дипломатией” с российской стороны занимались не чиновники, а эксперты.

Зато все остальные делегации из новых центров силы, которым в Мюнхене впервые посвятили отдельную дискуссию (речь шла об Индии, Китае и Бразилии, Россия представлена не была), использовали все возможности, чтобы наладить связи с западными коллегами. И к ним все участники проявляли повышенный интерес. Неудивительно, что, по данным “Власти”, главной темой следующей конференции организаторы хотят сделать возвышение Китая, а на открытие позвать генсека Компартии Китая и будущего председателя КНР Си Цзиньпина.

Александр ГАБУЕВ