Мультиправовое общество: от Норвегии до Украины

В действительности эта сентенция должна звучать так: “Не все верующие — террористы, но все террористы искренне веруют”. Иррациональная вера подменяет закон и дает человеку священное право распоряжаться чужими жизнями. Результат известен…

Многие зарубежные и украинские комментаторы связывают норвежскую драму с крахом мультикультурного общества. Насколько точен этот диагноз?

В современном глобализированном мире смешение различных культурных традиций стало необратимой реальностью. Сотни миллионов людей по всему свету едят гамбургеры, шаурму и суши, пьют текилу и виски, щеголяют в бейсболках и азиатских сандалиях, увлекаются фэн-шуем и наслаждаются танцем живота, читают Маркеса и Памука, слушают иноязычных исполнителей.

Последовательная консервация национальной самобытности характерна лишь для отдельных стран-изгоев вроде КНДР и не приносит им видимых бонусов. О вреде культурного многообразия как такового говорить не приходится: едва ли вменяемый человек станет утверждать, что Европу губят восточные сладости или арабская музыка.

Угрозу несет не мультикультурное, а мультиправовое общество. Во многих странах соседствуют различные расы, народности, языки, национальные кухни, песни и пляски, но ни в одном цивилизованном государстве не могут сосуществовать несколько правовых систем. Показательно, что либеральная Европа, успешно пережившая ряд миграционных волн, споткнулась на мусульманской иммиграции. Почему?

Правозащитники охотно отстаивают религиозную свободу и приравнивают ее ограничение к расизму, ксенофобии и гендерной дискриминации. Это абсолютно некорректно. Цвет кожи, национальность и пол даются нам от рождения и не оказывают влияния на наши правовые поступки. А религия — это комплекс идеологических взглядов, усвоенных в процессе воспитания и зачастую определяющих правосознание человека.

Бойня, учиненная новоявленным крестоносцем Брейвиком, шокировала современную Европу. Но в эпоху, когда религия безраздельно владела умами европейцев, такая модель поведения была нормой. Христолюбивому рыцарю, воюющему с еретиками-катарами, дозволялось истреблять население целых городов: “Убивайте всех, Господь распознает своих!”

Во время Варфоломеевской ночи любой парижский католик мог безнаказанно ограбить соседа или разделаться со своим кредитором. Иудейские погромы были совершенно обыденным явлением. Ставя иноверцев вне закона, ортодоксальная вера не позволяла создать единую правовую систему и обрекала Европу на перманентный хаос.

Капитуляция религии перед светским государством и светским правом — величайшее цивилизационное достижение Запада. Но если разрушительная сила христианства была нейтрализована на протяжении XVII-XX веков, то более молодой ислам переживает период расцвета и по-прежнему является важнейшим правовым ориентиром. Для многих иммигрантов-мусульман религиозные установки значат гораздо больше, чем светское законодательство стран ЕС. Разумеется, альтернативная система правовых взглядов несовместима с интеграцией иммигранта в европейское общество.

Мусульманские общины Европы стали превращаться в своеобразные квазигосударства, где действуют законы для “своих” и по возможности игнорируются внешние законы, выработанные “чужими”.

Эта обособленность провоцирует криминализацию иммигрантской среды. Убийство, изнасилование, грабеж или террористический акт не считаются преступлениями, если они направлены против неверных чужаков. Так рождается мультиправовое общество, вызывающее естественное недовольство европейских обывателей.

Равенство граждан перед законом и безоговорочный примат светского права — вот граница толерантности. Переходить этот рубеж недопустимо, и никакие апелляции к чувствам верующих не могут быть приняты во внимание.

Генерал Чарльз Нэпиер, боровшийся с ритуальным сожжением вдов в Британской Индии, заявил фанатикам-индуистам: “Вы говорите, что сжигать вдов — ваша традиция. Прекрасно. У нас тоже есть традиция: когда мужчины сжигают женщину живьем, мы берем веревку, делаем петлю и накидываем ее им на шею. Возводите свои погребальные костры — а рядом наши плотники возведут для вас виселицы. Вы можете следовать вашим традициям — а мы будем следовать нашим”.

В последние годы антагонизм между европейской правовой системой и догмами ислама проявляется все ярче.

Проблему надо как-то решать, и Европа выбирает вполне логичный путь: ужесточение светского законодательства, принятие законов-маркеров, ставящих мигрантов перед выбором — признать верховенство светского права и остаться в ЕС или же сохранить ортодоксальную веру и жить в исламских странах.

Во Франции и Бельгии попала в немилость паранджа, в Нидерландах запрещено ритуальное умерщвление скота.

Видимо, современным европейцам полезно вспомнить антиклерикальный опыт прошлого — от бисмарковского “Культуркампфа” до французской секуляризации 1905 года.

А что же безумный фанатик Андерс Брейвик? Норвежский стрелок стал естественным союзником исламских ортодоксов в борьбе против светского права. Любые бесчинства и преступления, обусловленные верой, отбрасывают Европу к средневековому беспределу.

И не имеет значения, какая именно вера противопоставлена закону — результат все равно окажется уродливым и кровавым…

Характерно, что на постсоветском пространстве норвежская трагедия была встречена с явным злорадством. Мол, доигралась Европа со своей толерантностью! “Мечтаете о европейских ценностях? Хотите, чтобы и у нас так было?” — вопрошают ненавистники либерального Запада.

Нет, господа, у нас такого не будет. У нас это уже есть, причем в гораздо худшей форме!

Мультиправовая модель, грозящая Европе, давно восторжествовала на просторах СНГ.

Если европейскую правовую систему подрывает религиозный фанатизм, то в постсоветских республиках действует целый ряд губительных факторов. Люди, связанные клановыми, идеологическими, профессиональными или финансовыми интересами, живут по особым законам, предназначенным для “своих” и не распространяющихся на “чужих”.

Возьмем путинскую Россию, кичащуюся мнимым единством и властной вертикалью. Миллионы граждан РФ находятся вне досягаемости российского законодательства. Обособленные правовые системы действуют на Рублевке и на Кавказе, в отдаленных поселках и воинских частях, на рынках и в бюрократических учреждениях.

В Украине положение столь же удручающее: гримасы мультиправового общества встречают нас повсюду, от Межигорья до Печерского суда.

Что стоит за бесчинствами украинских мажоров? Альтернативная правовая система, освобождающая элитных деток от криминальной ответственности.

Что спровоцировало межнациональный конфликт в Крыму? Стремление ввести особую правовую систему, предусматривающую безнаказанные самозахваты земли.

А львовские беспорядки 9 мая? Еще одна правовая система, квалифицирующая избиение идейных оппонентов как похвальный поступок.

И во всех случаях мы наблюдаем не стыдливое осознание собственного преступления, но искреннюю веру в правомочность своих действий.

Отечественные проблемы куда серьезнее европейских, и ситуация неуклонно усугубляется. Уровень правосознания украинцев чрезвычайно низок.

Значительная часть общества готова одобрить любое противозаконное деяние — от рукоприкладства и вандализма до грубых нарушений Конституции — если оно совершено “нашими” в “наших” интересах.

Правовой беспредел бьет по миллионам граждан, подталкивая их к дальнейшему беспределу.

И, видимо, недалек тот час, когда мультиправовая Украина породит собственных брейвиков, готовых тушить пожар бензином.

Михаил ДУБИНЯНСКИЙ