Мобики. Их жалеют или ненавидят?

Пока мобилизация радикально не изменила ситуацию на фронте. Военные аналитики сходятся во мнении, что несколько сотен тысяч российских военнослужащих вряд ли смогут достичь эффекта, на который рассчитывает Кремль. Российская армия пока так и не смогла создать боеспособные подразделения, должным образом вооружить и обмундировать их.

Поэтому пока мобилизованные просто гибнут один за другим: по предварительным подсчетам, речь уже идет как минимум о 101 человеке, из которых 23 даже не успели доехать до фронта. 

Мобилизованных россиян все чаще называют “мобиками” — это делают и украинские медиа (раз, два, три, четыре), некоторые российские издания, блогеры, но что интересно — иногда даже пропагандисты. Стоит ли за этим словом нечто большее, чем новояз?

Как мобилизованные вообще стали “мобиками”?

Мы не знаем. Возможно, слово “мобики” впервые появилось в контексте российской военной агрессии в Украине еще до начала полномасштабного вторжения.

19 февраля власти самопровозглашенных “народных республик” объявили о начале всеобщей мобилизации на подконтрольных им территориях Донецкой и Луганской областей.

Как рассказывали местные жители, в ЛНР и ДНР на войну забрали десятки тысяч мужчин, даже если они не были физически здоровы и не имели боевого опыта. Многих, несмотря на протесты родных, мобилизовали силой. Кто не хотел воевать — прятался или пытался уехать. Именно мужчин, мобилизованных в самопровозглашенных, а затем аннексированных “республиках”, прозвали “мобиками”.

По одной версии, “мобики” получились из слияния слов “мобилизованные” и “додики” в значении “хилые”. Даже представители самопровозглашенных республик признавали, что достойной военной подготовки мобилизованных на подконтрольных им территориях почти нет. 

Одним из наиболее известных “мобиков” стал житель Горловки Андрей Рязанцев, который сдался украинской армии еще в начале марта. Фотография Рязанцева в плену стала, наряду с “русским военным кораблем”, одним из главных украинских военных мемов. Пленного оскорбительно прозвали “чмоня”. В одном только TikTok насмешливые видео про “чмоню” (например, раз, два, три, четыре) собрали больше 100 миллионов просмотров. Он стал символом российских и пророссийских “мобиков”.

Возможно, именно благодаря “чмоне” “мобики” превратились в “чмобиков” — такая более уничижительная форма стала набирать популярность осенью как среди украинцев, так и среди россиян. Тут есть формальное объяснение: мобилизация в России “частичная” — отсюда и начальная Ч. 

Очевидно, что выражение “мобики” в первую очередь выражает пренебрежительное отношение. Одно дело, когда в войне участвуют профессиональные военные, которые служат в армии по контракту, или наемники, которые имеют боевой опыт и знают, как обращаться с оружием. Совсем другое — когда на войну отправляют людей, совершенно к этому не подготовленных. 

В Украине на службу в ВСУ также призывают людей, которые не всегда имеют боевой опыт. Однако нам не удалось обнаружить примеров, чтобы россияне называли “мобиками” мобилизованных украинцев. Пренебрежительное отношение к украинцам, характерное для многих россиян, на военных, получается, не распространяется.

Почему так много россиян соглашаются на роль “мобиков”?

Причин может быть несколько. Во первых, мобилизация — это способ заработать. Если, конечно, положенные выплаты не будут присвоены чиновниками, а сам мобилизованный останется жив. Для людей из бедных регионов (в основном это национальные республики) война — это один из немногих доступных социальных лифтов, как бы чудовищно это ни звучало. По данным запросов “Яндекса”, слово “мобики” чаще всего используют как раз таки люди из относительно благополучных регионов, в том числе из Москвы и Московской области. Такой вот странный маркер неравенства. 

Во-вторых, из-за многолетних процессов деполитизации общества очень многие россияне просто не знают о своих правах и не разбираются в законах. И могут бояться, что, если они не возьмут повестку или будут скрываться от ее вручения, их обязательно арестуют и отправят в СИЗО (это не так!). Независимые СМИ, которые рассказывают, как вести себя при мобилизации и легально не пойти на войну, в России заблокированы — а значит, миллионы людей просто не осведомлены, как им себя вести. 

В-третьих, многие россияне подвержены влиянию телепропаганды, которая уверяет, что российская армия не убивает мирных жителей, а только наносит “высокоточным оружием” удары по “центрам принятия решений” и “штабам неонацистов”. А значит, война будто бы управляемая и как будто ненастоящая — и ощущение, что на ней можно погибнуть, притупляется. 

Кроме того, российская власть и ее взаимоотношения с народом держатся на “пацанской” культуре (читайте об этом текст Андрея Перцева в дружественной нам рассылке Kit). Не пойти на войну, когда зовет “начальник”, значит предать “пацанов”, а “настоящий мужик” так не поступает (об особой, во многом искусственно созданной “российской мужественности” мы уже писали в выпуске “Дед”). Тот, кто воюет в Украине, по мнению Путина и других российских политических деятелей, герой, а тот, кто выступает против войны, — предатель. 

Наконец, по мнению политолога Владимира Гельмана, российские мужчины, столкнувшись с таким кризисом, как мобилизация, решают просто покориться судьбе, потому что считают, что бороться с государством бессмысленно. Это не специфика исключительно российского общества — так ведут себя люди во многих авторитарных обществах. 

Слова вроде “мобиков” уничижительны, поскольку сводят человека к какой-то его характеристике и функции. В этом конкретном случае к участию в боевых действиях в качестве мобилизованных. Поэтому, когда российские пропагандисты называют мобилизованных на войну с Украиной мужчин “мобиками”, они, кажется, проговариваются. Для российских властей и пропагандистов “мобики” — это всего лишь еще одно средство для достижения целей в захватнической войне.

По сути, “мобики” — еще один способ сказать “пушечное мясо”, которое российские власти бросают на фронт без подготовки, с оружием прошлого века и с нереалистичными боевыми задачами. Кажется, слово “мобики” наглядно показывает цену человеческой жизни в России. И это не ускользает от украинцев, которым приходится защищать свою страну, в том числе и от российских “мобиков”. 

“Мобики” — это расчеловечивание?

Скорее нет.  

Хотя еще в предыдущие годы исследователи отмечали, что уничижительная лексика играет большую роль в российско-украинском конфликте. Такие слова, как “ватники” (или “вата”), “вышиватники”, “колорады” (от колорадских жуков, расцветкой напоминающих георгиевскую ленточку), “укропы”, “бандеровцы” (часто также ошибочно “бендеровцы”), “майдауны”, “сепары”, “каратели”, “киборги”, “крымнашисты” стали своего рода маркером для определения “своих” и “чужих”. 

Уже тогда, в 2014—2015 годах, это было скорее взаимное расчеловечивание — своего рода самовнушение, что оппоненты не вполне люди и не заслуживают ни сострадания, ни даже того, чтобы быть выслушанными. Расчеловечивание — предмет психологических и социологических исследований (например, раз, два).

Еще в конце 70-х ученые пришли к выводу, что оно играет ключевую роль в насилии, санкционированном государством (например, в геноцидах и массовых убийствах), а расчеловечивающая риторика снижает внутренние моральные ограничения и способствует росту жестокости. Впрочем, современные нейробиологи настаивают, что это всего лишь одна из теорий, объясняющих поведение людей и их готовность к насилию, которую не стоит считать единственно верной.

Расчеловечивание целых групп людей продолжает способствовать не только военным преступлениям, но и поддержке пыток, нарушений законов войны и убийств мирного населения со стороны граждан страны, которая инициировала агрессию. Лишая своего противника человеческих качеств, люди освобождаются от моральных ограничений, в том числе эмпатии, чувства вины и в конечном счете гуманности. 

В последнее десятилетие российская пропаганда последовательно занимается созданием образов врага и их расчеловечиванием. Для Путина Украина — это “вымышленное государство, созданное Лениным”, без своей собственной истории и права на независимость и самоопределение (почему это не так, прочитать можно здесь или здесь). В идеологии “русского мира” Украина — в лучшем случае юго-западная часть России, а несогласные с этим украинцы — “нацисты”, “бандеровцы” или “сатанисты”, которых необходимо “исправить” или истребить.

В “Истоках тоталитаризма” философ Ханна Арендт писала, что расчеловечивание трансформируется в реальное насилие и геноцид прежде всего с санкции государства. Российская пропаганда годами готовила россиян к войне. Расчеловечивание украинцев — это официальная политика России как минимум в последние восемь лет. Хотя многое указывает на то, что дегуманизация украинцев россиянами началась еще при советской власти — и именно поэтому нынешняя пропаганда находит такую благодатную почву. 

Когда украинцы называют россиян “орками” — это тоже, конечно, расчеловечивание. До начала полномасштабного военного вторжения так называли российских военных, россиян-добровольцев и оккупационные власти на территориях Луганской и Донецкой областей Украины, которые контролировались “народными республиками”. Окончательно “орки” стали оскорбительным названием российской армии 25 февраля — тогда вторгшихся в страну россиян так описали на официальной странице Сухопутных войск Украины. Также в Украине в ходу другие оскорбительные прозвища российских солдат и вообще россиян, в том числе “рашисты”. 

На этом фоне снисходительное “мобики” выглядит проявлением если не эмпатии, то жалости. Конечно, “орки”, “мобики”, “ватники”, “рашисты” или даже “москали” звучат оскорбительно. Но эти оскорбления исходят от людей, которые последние восемь лет буквально отстаивают само существование своей страны и ее право на самоопределение. Сегодня любые российские военнослужащие для украинцев (неважно, попали ли они в страну по своей воле или нет) — это оккупанты, которые принесли в их страну войну. 

Эти оскорбления не были подготовкой к военной агрессии — они стали ее следствием. И это принципиальная разница. В этом смысле уничижительная лексика — это во многом попытка сохранить ту самую национальную идентичность, которую последовательно отрицает лично Владимир Путин, считая украинцев “малороссами”, — и во многом поэтому продолжает вести захватническую войну. 

Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока готовили это письмо

В конце июня “мобик” из Горловки Андрей Рязанцев, который стал героем одного из главных украинских военных мемов первых месяцев полномасштабного вторжения “чмоней”, освободился из плена. Он оказался в группе пятнадцати военнопленных, которых обменяли на шестнадцать пленных украинских военнослужащих и одного гражданского. Вернулся ли Рязанцев в Горловку, где он до февраля 2022 года работал педагогом, неизвестно.