Миллиарды долларов в день. Правда ли, что у Путина заканчиваются деньги на войну

И в целом приведенные предположения о финансовом бремени для России выглядят завышенными. По крайней мере, некоторые данные, доступные за более длительный период, фиксируют меньшие потери оккупантов. Так, по подсчетам Бюро экономических программ на 38 день войны, Россия потеряла военной техники на $11,66 млрд, то есть ежедневный ущерб по этой статье составил около $307 млн.

Война России против Украины стала самой масштабной со времен Второй мировой, но ее финансовую сторону все же можно рассмотреть в более широком контексте — сравнить с другими кампаниями прошлых лет. По подсчетам российского Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ), реальные расходы на боевые действия в пятидневной войне против Грузии в августе 2008 г. составили 2,5 млрд. руб., или $104 млн в сутки. Правда, эта сумма сформировалась преимущественно на основе стоимости вылетов самолетов и вертолетов, эксплуатации танков, БМП и кораблей, перебрасывания военного контингента, а главное — горюче-смазочных материалов (почти половина рассмотренных расходов). За неимением данных исследователи не принимали во внимание даже стоимость уничтоженной или поврежденной техники, а тем более долгосрочные экономические последствия войны (хотя они были несравнимо меньше, чем сейчас). Еще один пример — по данным Forbes, война США в Афганистане стоила 300 млн за один день боевых действий.

Чтобы понять, как долго Россия сможет финансировать войну в Украине (по крайней мере, в месяцах), стоит сфокусироваться именно на текущих расходах и убытках.

Если учесть потери российской армии в технике на уровне $307 млн в сутки и добавить наиболее значительные статьи расходов — горюче-смазочные материалы, выплаты военным и их содержание, боеприпасы (особенно ракеты, запуски которых в некоторые дни оцениваются в $500 млн) и т.д, то можно предположить, что сутки войны в Украине в целом обходятся РФ в несколько миллиардов долларов немедленных расходов и ущерба. Хотя и при таких оценках потерю танка или самолета оккупантами не стоит воспринимать как аргумент “у Путина заканчиваются деньги на войну”, пока у него есть еще не один танк или самолет на замену, готовый к выполнению боевых задач. Другими словами, утрата техники — это больно и постепенно снижает военный потенциал российской армии, но не требует немедленного и соответствующего увеличения денежных потоков на войну.

Итак, промежуточные выводы. Для экономической оценки потенциала России в войне с Украиной важно:

• Отличать текущие расходы и убытки, которые могут стать финансовым тормозом для агрессии против Украины, от долгосрочных экономических потерь, что больше скажется на будущем военном потенциале РФ.

• Фиксировать не просто “цену войны” для оккупанта, а денежные потоки, из которых сейчас финансируются боевые действия. Последние имеют решающее значение для возможности проводить войну.

• Понимать, что самое главное — это реальные ресурсы, а не деньги. Выбытие боевой техники не всегда требует немедленной финансовой компенсации, а деньги не всегда быстро превращаются в вооружение. Другими словами, авиаудары прекратятся тогда, когда закончатся самолеты, ракеты, бомбы, а не когда “в России закончатся деньги”. Оккупанты ушли бы из Украины, если бы “закончились” или взбунтовались сами российские солдаты (что маловероятно), а не потому, что иссякнут средства на их зарплаты (что невозможно в принципе).

Конечно, Путин в любой день может принять решение о прекращении вторжения или частичном отводе войск (что он сделал на севере Украины), учитывая современную военную и политическую ситуацию или будущие убытки. Но это произойдет не потому, что “в России уже заканчиваются деньги на войну”.

Солдаты продаются за рубли

Как сказано выше, финансы — это не главное и деньги для военных не могут закончиться в принципе. Добавим: никакие законы физики не ограничивают российское правительство (вместе с центробанком), чтобы бесперебойно финансировать многие другие военные статьи — например, расходы на горюче-смазочные материалы, производимые в рамках федерации. Вот с закупкой импортных чипов и некоторых других комплектующих для военного оборудования уже есть проблемы (привет Уралвагонзавода), но именно финансовый фактор не станет препятствием для обеспечения военных потребностей, которые можно удовлетворить в России.

Здесь уместно напомнить короткое интервью с российской экономисткой Татьяной Михайловой, которое в начале марта облетело весь украинский сегмент соцсетей и которое уважаемые блогеры “прописывали” своим читателям как успокаивающее на ночь. Михайлова чуть не расплакалась в эфире, прогнозируя последствия западных санкций, включая замораживание активов Центробанка РФ. Она даже предрекла россиянам возвращение в 90-е по уровню жизни. Однако на вопрос ведущего, сможет ли Россия тогда финансировать “спецоперацию”, твердо ответила, что да: “Продолжение военной операции возможно, конечно, потому что на данный момент армия обеспечена вооружением и зарплаты военным будут платить. Дело в том, что они деноминированы в рублях, рублей мы напечатаем, сколько угодно”.

Вот и ответ: государство всегда может купить все, что продается за его собственную валюту. Российские солдаты продаются за рубли, как и горючее. С бронетехникой сложнее, потому что некоторые ключевые комплектующие Россия не производит и за них нужно отдавать валюту, еще и доставить беспрепятственно (привет санкциям).

Другое дело, что бесконтрольная эмиссия рубля гипотетически могла бы вызвать необратимые процессы в виде гиперинфляции, когда российские денежные знаки уже никому не будут нужны. Но вызовет ли? Таким образом вопрос финансирования войны превращается в традиционный и более широкий: как и когда экономические санкции подавят Россию. Как известно, единого ответа в экспертных и политических кругах нет и быть не может. В частности, по прогнозам Института международных финансов, в этом году профицит текущего счета платежного баланса РФ может достичь рекордных $240 млрд, если Запад не решится объявить эмбарго на российские углеводороды. Конечно, это будет на фоне падения импорта, а валюту еще нужно превратить в иностранные комплектующие, например для того же военно-промышленного комплекса. Однако почти все аналитики согласны, что санкции — это игра в долгую. Следовательно, в ближайшие месяцы, если не будет нефтегазового эмбарго, не стоит ожидать такого падения российской экономики, которое помешало бы “печатать” дополнительные рубли для поддержки “спецоперации”.

Следовательно, финансовую способность России вести войну нельзя оценивать по принципу копилки: будто бы у Путина есть определенный объем денег, который он может потратить, а когда они иссякнут — приходится сворачивать “спецоперацию”. Не иссякнут. По крайней мере рублей будет достаточно, чтобы финансировать солдат и колонны снабжения с горючим, снарядами и провизией. Может иссякнуть валюта для закупки иностранного оборудования и комплектующих. Однако, как видим, и здесь проблема не столько с тем, чтобы заработать твердые деньги (пока нет энергетического эмбарго), сколько с тем, чтобы обеспечить критический импорт, в частности, военный.

В краткосрочной перспективе, возможности Путина вести войну с Украиной ограничиваются не финансами, а уровнем боеспособности его армии. И это уже вопрос к военным экспертам. По некоторым оценкам, российские вооруженные силы и Росгвардия по состоянию на конец марта теряли 0,028% живой силы за день, что вдвое больше, чем Красная армия во время Второй мировой. По состоянию на вечер 4 апреля Россия потеряла в Украине (убитыми, ранеными и пленными) более 39% личного состава, предназначенного для вторжения, или более 8% своих вооруженных сил. Что касается техники, то у врага есть подавляющее большинство вооружения для войны. Например, у агрессора еще останется до 13 тыс. танков (хотя он потерял большинство машин, предназначенных для вторжения в Украину) и более 1200 боевых самолетов. Понятно, что войны не ведут до последнего танка, не вся техника в запасе в удовлетворительном состоянии и огромный периметр страны-изгнанника не может оставаться пустым. Однако можно предположить, что существующей военной мощи Путину будет достаточно, чтобы не один месяц продолжать нападение на Украину, по крайней мере на юге и востоке. Продолжительность и интенсивность боевых действий в ближайшее время будет зависеть от военных и политических раскладов, а не от быстрого исчерпания в России денег на войну.