Медведев вышел за рамки айфона

Убийство эрцгерцога Фердинанда привело к I мировой войне и стало метафорой ситуации, когда локальное событие вызывает глобальную катастрофу. Многие социальные и политические катаклизмы происходят, конечно, по какой-то причине, но начинаются обязательно по какому-то поводу. Бояться надо причин, но пуще всего — именно поводов.

Очередной теракт, резонансное убийство, знаковая отставка, скандальные выборы — все отныне может послужить спусковым механизмом для перелицовки режима и даже страны. Как походит Кремль? Что ответит Белый дом? Как отнесутся силовые, деловые и региональный элиты, крышующие страну, кому они отдадут свои ресурсы и пристрастия? Равновесие системы все больше обеспечивается не стабильностью частей, а их напряжением. Это значит, что выбивание малого колышка может привести в движение всю конструкцию.

Отставка Лужкова — событие резонансное, но в историческом масштабе все-таки мелкое. Однако в напряженной стране любое такое событие может спровоцировать глобальное обрушение былых крепежей. И чем дальше, тем вероятней.

Если отставка Лужкова — еще не тот спусковой механизм, то уж напряжение системы она увеличит точно. Потому что это демонстрация (возможно, не первая, но самая решительная): Медведев, как и положено российским президентам, хоть и с запозданием, но все-таки выстраивает свою вертикаль. И хотя еще нет жесткой структуры, но уже есть жесткие кадровые решения.

Это ничего; новая вертикаль под нового президента — дело обычное. Проблема лишь в том, что вертикаль Медведева одновременно является параллелью.

Параллелей, вообще, и без этого немало. В свое время Путин разогнал олигархов, а самого матерого и “непонятливого” законопатил. Точно так и Медведев убрал нескольких матерых — Рахимова, Шаймиева. А теперь свалил наиболее матерого (кроме Путина, конечно) — Лужкова. Картинка — один в один, только с запозданием во времени: свою кадровую зачистку Медведев проводит на третьем году правления.

Важный элемент политической игры — демонизация какого-нибудь фальшивого жупела. Раз Лужков не ушел по-хорошему, он рискует получить клеймо коррупционера. “90-е — лихие”, “Лужков — коррупционер” — вот такие могут быть созданы стереотипы, чтобы удостоверить победу над мрачным прошлым и святость нового курса в глазах обывателя. Хотя ведь ни лихость в 90-х не закончилась, ни коррупция в Лужкове не сосредоточена.

Ясно же, что коррупциогенность Лужкова ничем специальным не отличается от коррупциогенности любого сановника, которого сейчас поставит эта же система. То есть для анализа причин смены мэра коррупциогенность неразличима — ее попросту нет. Значит, убирают за другое. Да это и так всем понятно.

На этот счет тоже есть историческая параллель: Ходорковский тоже наказан не за то, за что судят, а за что-то более фундаментальное и страшное. И вот что выходит: Медведев окреп настолько, что создал себе своего Ходорковского. Лужков, кстати, и вел себя, как Ходорковский: не понимал сигналов, играл в свою игру, недооценивал риски, считал оппонента мелкой фигурой, неспособной на крайние меры, пошел в лобовую. Ошибся.

Есть, однако, любопытная деталь медведевского стиля: в указе об отставке написано “в связи с утратой доверия”. В общем-то, указана почти что честная причина — она случайно совпала с прописанной в законе формулировкой.

Лужкова справедливо связывают с эпохой. Но еще об одном аспекте пока не вспоминали. До середины 90-х политики были окрашены идеологически: демократы-коммунисты. Лужков первый, кто отверг яркий и пошлый идеологический окрас, пугающий противную половину электората. Это именно он ввел в обиход бронебойный и консолидирующий образ хозяйственника — ключевой политический тип в последние 15 лет, особенно на региональной арене, где с тех пор нет политиков, есть только хозяйственники. Лужков все эти 15 лет был для них иконой стиля. Лужковское ноу-хау — надполитичность, было использовано и Путиным. Титан, что говорить. Боги сбрасывают титанов, иначе не боги.

Другой вопрос, что после окончательной победы над титанами богам придется уже как-то разбираться между собой. О рисках двоевластия говорили с самого начала медведевского правления, но тандем на деле доказал возможность мирного сосуществования. И все позабыли о рисках двуглавия. Мелкие стилистические разногласия в тандеме были нужны лишь политологам для прокорма, да вот еще обнаружилась польза, что два стилистически разных лидера как раз хороши для двух Россий — той, что с шансоном, и той, что с айфоном.

Но теперь-то Медеведев явно вышел за рамки айфона. Зазвучали нотки шансона и прочих реальных репертуаров. Наверное, о медведевской вертикали как о структуре говорить рано, но кадровые решения — уже те самые, которые принимают для строительства вертикали. Поэтому — параллель.

Параллельные прямые, как известно, не пересекаются. Но поскольку наша политика носит явно неевклидовый характер, то черт их знает, пересекаются ли они на самом деле, расходятся ли, и под каким углом… Как на этот изгиб юной медведевской вертикали ответит матерая путинская вертикаль — упрется, переметнется, переедет от греха подальше в офшоры обетованные… Самое ужасное, что многие элитарии состоят в обеих параллелях, а, возможно, близок час окончательного самоопределения.

Когда начальники меняются во времени, проблем нет: переприсягнул и все, как это произойдет завтра в Москве. А когда начальники сосуществуют и во времени, и в пространстве, да еще таким вот неевклидовым способом? Того и гляди наступит ночь длинных ножей ради окончательного решения вопроса. И тогда важно оказаться в штурмовых отрядах, а не в сонных постелях. Такое состояние обязательно нервирует и мобилизует политические элиты. Причем не только на преданность, но и на предательство. Напряжение растет. И любое событие может быть использовано для обмена нарастающими ударами. Причин все больше, теперь надо бояться поводов.

     Андрей МИРОШНИЧЕНКО