Людям хочется кого-то посадить, расстрелять — юрист о пугающей преступности в Украине

За последние десять дней Украиной прокатилась волна криминальных событий, которые очень напугали украинское общество. Сначала был расстрел семи человек в Житомирской области, потом в Киеве нашли мертвым депутата Верховной Рады Валерия Давыденко, затем “отличились” полицейские в городе Кагарлык Киевской области, изнасиловав молодую женщину прямо в отделении полиции. А изюминкой на этом торте беззакония стала перестрелка в Броварах между местными автоперевозчиками, которая вызвала огромную реакцию в обществе. И на фоне этих криминальных хроник не слишком заметной была новость о создании в составе Нацполиции нового департамента. Почему же в Украине криминальные новости становятся едва ли не самой главной темой для обсуждения, “Апостроф” поговорил с юристом, экспертом ассоциации “Управление мониторинга соблюдения прав человека” МИХАИЛОМ КАМЕНЕВЫМ. А начали мы с нового департамента полиции.

- Недавно была информация о создании в составе Нацполиции странного Департамента защиты интересов общества и государства. Поскольку информация о нем засекречена, в сети ходят разные шутки и слухи. В частности, пишут, что это будут личные карательные отряды Арсена Авакова, их связывают с последними громкими делами с участием правоохранителей. Да и вообще говорят о том, что Аваков пытается создать в Украине полицейское государство. Что вы думаете по этому поводу?

— Сначала о полицейском государстве. Как только вы это сказали, я вспомнил цитату Юрия Андруховича. В одном из его ранних произведений было сказано, что в полицейском государстве правоохранители одинаково бессильны в отношении бандитов и всесильные в отношении законопослушных граждан. Если исходить из этого выражения, и по всем другим признакам, Украина никак не является полицейским государством. Опасения по этому поводу звучат скорее как предостережение. Во времена Виктора Януковича были все риски и во время Революции Достоинства государство попыталось стать полицейским — соответственно, получило очень мощный отпор.

Что касается нового департамента, то получилась не совсем красивая история. Новости распространились из публикации Центра противодействия коррупции в ответ на запрос о доступе к публичной информации, который отправляли в полицию. В ответе было сказано, что информация о численности, задачах и положении находится под грифом ДСП, то есть эта информация является служебной и не будет раскрываться.

- Но почему же ограничили доступ к этой информации?

— Мне это не понятно. Ограничить по закону не могли. Служебная информация бывает двух видов. Первый — содержание проектов документов. Его не разглашают ради так называемой “административной тишины”. Но утвержденное положение не может быть проектом.

Второй вид информации — в сфере разведки, контрразведки и обороны страны. Департамент Нацполиции явно не относится к разведке и контрразведке — в законе об этих службах полиция не упоминается. Остается оборона страны. По моему мнению, национальная полиция явно не является подразделением, занятым в обороне страны.

Соответственно, ни один из критериев закона не позволяет скрывать доступ к этой информации.

Кроме того, когда решается вопрос о предоставлении доступа к любому документу, он проходит трехсложный тест. Явно, в этот раз это положение подобный тест не проходило. То есть доступ к информации об этом положении был ограничен незаконно.

В этом и кроется корень всех проблем. Общество спокойнее чувствует себя, когда оно осведомлено. А когда создается подразделение с флером тайны, соответственно возникают опасения.

- Какими же будут функции этого подразделения?

— Поскольку документ так и не раскрыли, судить о его функции абсолютно невозможно. Это будет гадание на кофейной гуще. С другой стороны, я могу прокомментировать гипотезы, которые высказываются.

Есть мнение, что это подразделение создается для предотвращения правонарушений во время местных выборов. Мне кажется, что эта гипотеза наиболее правдоподобна. Местные выборы обозначены большим количеством конфликтов, даже намного большим, чем президентские или парламентские по “мажоритарке”. Потому что местные выборы очень сосредоточены на местных чиновниках, местных политических силах, которые очень часто склонны играть значительно грязнее, чем большие партии.

Фото: УНИАН

Понятно, что никаких дополнительных полномочий это подразделение не получит и вряд ли его создание существенно повлияет на то, чем занимается полиция.

Также я не думаю, что это подразделение создано для того, чтобы зачищать гражданское общество и давить на активистов. В то же время, поскольку это положение никто не показывает, можно предполагать, что новое подразделение будет иметь и такие функции.

- Но выборы прошлого года показали, что те же “Нацдружины” и “Нацкорпус” ездили за Петром Порошенко и выкрикивали всякие лозунги во время его встреч с избирателями. Не получится ли, что во время выборов департамент будет давить на местные элиты? Ведь не секрет, что позиции “Слуги народа” на местах сейчас очень слабые, и они и не торопятся начинать предвыборную кампанию.

— Надо понимать, что “Нацдружины” и “Нацкорпус” — это не государственные образования. Можно сколько угодно их аффилировать с Аваковым, во что я верю, но там нет прямого подчинения министру. И они, и бывший народный депутат Андрей Белецкий в определенной степени действуют сами по себе, и у них есть что-то свое на уме. Аваков, наверное, один из покровителей, но он не их вождь, которого те слушаются безоговорочно.

Департамент полиции — это уже государственное формирование. И сотрудники, которые совершат правонарушения во время выборов, будут отвечать по закону. Полиция явно не склонна к таким откровенным мерам давления, которые допустимы для общественного объединения. Я не думаю, что полицию будут сейчас использовать для политического давления, и, надеюсь, что полиция вновь займет позицию над всеми политическими игроками. У меня сдержанный оптимизм относительно роли полиции в будущей предвыборной кампании.

- Правоохранители в последнее время ведут себя все более нагло, и это все больше смущает общество. Сотрудники полиции в нетрезвом состоянии жгут траву под Киевом и угрожают расправой человеку, который это снял. Угрожают журналисту, который снимает митинг предпринимателей. И таких случаев много.

— Сейчас есть впечатление, что полиция стала наглее. Но я не думаю, что она изменилась за последнее время. Там до сих пор есть проблемы, случаются инциденты — например, то, что произошло в Кагарлыке. Когда заместитель Авакова Антон Геращенко говорит, что “в семье не без урода”, то он в чем-то прав. Потому как полиция — такая же часть общества, как и мы все. В 130-тысячном коллективе полиции явно есть садисты и преступники. Но это единичные случаи. Общество на это реагирует. МВД и Нацполиция должны создавать новые инструменты для предотвращения и уменьшения количества таких проявлений. Невозможно, чтобы их не было.

Но нас интересует, чтобы таких случаев было меньше. Потому призывы к снятию с должности Авакова с политической точки зрения являются правильными. Но на практике смена министра не изменит коллектив полиции, существующие там правила, не создаст новых инструментов. Расформирование отделения в Кагарлыке тоже ничего не изменит, потому что эти же люди потом всплывут в других отделениях на руководящих должностях. Простые решения не меняют систему. Но людям трудно понять сложные решения. Им хочется кого-то посадить, расстрелять — и все.

Один из философов писал о ползучем авторитаризме и его угрозе в настоящее время. Имеется в виду, что карантин и практики, которые сейчас вводятся, могут стать постоянными. В некоторых странах так действительно происходит, но не в Украине. Карантин у нас снимается, против него активно протестует население.

Арсен Аваков

Фото: УНИАН

Хорошую роль в системе сдержек и противовесов сыграла судебная власть — большой процент админпротоколов о нарушении карантина или закрывается судами, или отправляется на оформление, или суды ограничиваются устными замечаниями, а не штрафами. Это привело к тому, что полиция изменила свою практику, перестала составлять протоколы.

Поэтому я вижу, что в Украине никакого ползучего авторитаризма не произошло. И мы имеем очень хорошие прививки от этого — Революция Достоинства. И мы до сих пор держим иммунитет от такого произвола. Ничего принципиально не изменилось, и значительно лучше не стало, но и хуже не становится. Из того, что вижу я, — у нас все движется по спирали. Происходит медленное и постепенное развитие. В целом становится лучше, но наши ожидания и наши требования растут быстрее, чем их способна удовлетворить власть.

- Что же изменилось в последнее время?

— Главное положительное изменение, отличающее нашу полицию от милиции Януковича и раньше, — что правоохранители не отрицают эти критические инциденты. Во Врадиевке было отрицание. Когда в 2010 году убили студента Игоря Индило и были очень мощные протесты, милиция заняла круговую оборону и выдала феноменальную формулу “сам упал, сам убился”. После Революции Достоинства последовательно идет движение на то, чтобы признавать такие случаи, увольнять таких полицейских и пытаться привлечь их к ответственности. Но если в 2014-2015 годах такая информационная политика МВД могла только приветствоваться, то сейчас этого явно мало. Практика уже устарела. Но, к сожалению, не создаются механизмы, которые уменьшат количество таких случаев.

Еще один минус — министр Аваков лично не комментирует эти провалы. Вместо него это делают заместители, советники, спикеры и тому подобное. За последнее время, насколько я понимаю, Аваков прокомментировал только перестрелку в Броварах и пришел к вкладчикам банка “Аркада”. Мне кажется, что это большая проблема. Если бы прямая коммуникация осуществлялась, то люди были менее недовольны.

Хотя действительно со времен Януковича многое изменилось. Заработало Государственное бюро расследований. Теперь нет следствия в прокуратуре, потому что в самой системе заложен конфликт между следователями и прокурорами. В Офисе генпрокурора создан департамент, который занимается исключительно вопросами пыток и бесчеловечного обращения. Я знаю его руководителя — Юрия Белоусова. Он до недавнего времени возглавлял Общественный центр по правам человека.

- Но народ смущает, когда силовики начинают штурмовать музей, арестовывают картины...

— Надо понимать, что это делала не полиция, а ГБР — это совершенно другой государственный орган. Но тем не менее, это типичное политизированое дело. В Украине такие дела были и будут всегда, как и во всех странах. Надо это воспринимать как обычную практику любой страны. Если кто-то приводит в пример Лауру Кевеши в Румынии, то посадки топ-чиновников произошли после того, как Кевеши нашла общий язык с президентом страны. И те посадки касались именно его политических оппонентов.

- Возвращаясь к вопросу полиции. Статистика показывает, что рейтинг полиции падает.

— Есть данные социологов, что люди, которые не сталкивались с полицией в своей жизни, меньше ей доверят, чем те, кто сталкивался. То же самое с судебной властью. Это свидетельствует, что существуют определенные предубеждения.

Когда создали новую патрульную полицию, социологи разделяли патрульных и условную “старую милицию”. Уровень к старым правоохранителям был около 50-60%, а к патрульным — чуть ли не 80%. Абсолютно ожидаемым было падение доверия к 50-60%. Ибо были слишком высокие ожидания к новой патрульной полиции. Я могу сравнить это с отношениями молодых людей. Партнер идеализируется, отношения наполняются романтизмом, кружится голова от всего этого. Так же и здесь произошло. Опросы показывают годами одни и те же цифры. Их небольшой рост и падение во многом зависят от резонансных случаев.

В законе о Национальной полиции написано, что эффективность работы полиции определяется по уровню доверия населения. Методологию определения этого уровня доверия Кабмин утвердил только в прошлом году. С положительного — опрос заключается не только в одном ответе на вопрос “Доверяете ли вы национальной полиции”? Этот опрос намного более структурирован, должен проводиться дифференцированно в различных регионах и содержит базу вопросов, которые якобы не имеют отношения к полиции. Один из таких вопросов — “насколько вы чувствуете себя защищенным в жизни”. Это показывает, насколько человек чувствует себя в безопасности, когда вечером идет сам по улице, заходит в темное место. Но при этом, там прописано так, что замер могут сделать “карманные” социологические компании, которые покажут “правильные” цифры. Поэтому мы ждем, когда будет проведен этот опрос, чтобы посмотреть на его результаты и управленческие решения, которые будут приняты по его итогам.

Дмитрий МАЛЫШКО