Люди на болоте

“Те, кто начал эту историю, очевидно, могут чувствовать себя удовлетворенными: авторитет журналистского цеха увяз в болоте, и некому его оттуда вытянуть... Есть еще и телевизионный вывод: довольно опасно выходить из-под света юпитеров на свет Божий, если ты не готов к личной ответственности. Тогда вместо ожидаемых больших и умных глаз исполина телевизионного искусства на зрителя будут смотреть маленькие злые и чванливые глазки лилипута телевизионных войн...

Эти строки написаны в апреле 2001 года, во время передела российского телевизионного рынка. Тогда, впрочем, все было намного проще для меня: профессиональная задача состояла в точной оценке происходящего в соседней стране и информировании украинского читателя. Но, перечитывая записи тех лет, я убеждаюсь, что мои представления о том, как решать конфликт и оценки его последствий не меняются и сейчас, когда я сам оказался вовлечен в водоворот околотелевизионных событий.

Я совершенно уверен, что вопросы частной собственности и свободы слова необходимо разделять. Есть вопрос моего — и моих коллег — отношения к происшедшему вокруг изменения собственника и руководства телеканала ТВi. Если квалифицировать происшедшее как рейдерский захват, то с рейдерами не имеет никакого смысла обсуждать вопросы свободы слова, гарантий прав коллектива и так далее. Имеет смысл говорить о возвращении собственности тому, кого коллектив считает настоящим владельцем — и только. Но поскольку новые владельцы считают себя легитимными, то возвратить эту собственность это можно двумя путями — с помощью силового захвата предприятия или через суд. Я лично предпочел бы суд, однако я — не владелец, не инвестор и даже не наемный работник — как и почти все, сотрудничающие с ТВi. Однако у работника, считающего что его предприятие захвачено силой, есть одно простое право — уйти с такого предприятия и работать с законным, по его мнению, руководством в другом помещении — так, как сделала часть коллектива телеканала НТВ в 2001 году. Поскольку никто никуда не уходит почти неделю, все на рабочих местах и в режиме забастовки то мне остается сделать один простой вывод: либо коллеги не считают происшедшее рейдерским захватом и просто хотят договориться с новым руководством о приемлемых условиях сотрудничества, либо ожидают нового захвата силами собственника, которого считают легитимным. И я считаю, что нет ничего постыдного об этом прямо заявить: если ты уверен, что собственность отобрана мошенническим путем и находишься внутри помещения предприятия в качестве члена отряда, ожидающего подмоги извне — то зачем тогда имитировать какую-либо иную профессиональную деятельность?

Но есть и другая логика — логика журналистов. Можно руководствоваться исключительно ею. И оставаться в ньюс-руме, вести переговоры с новым руководством исключительно ради того, чтобы говорить правду — а зачем вообще иначе существует журналистика? Но тогда в чем смысл отсутствия журналистов в эфире? Они в самом деле считают, что таким образом наказывают новое руководство или смущают нового инвестора? А, по-моему, руководство телевизор не смотрит, инвестор тем более. И наказанными их отсутствием в эфире становятся только немногочисленные зрители нашего телеканала — потому, что после лишения частот, уменьшения программ собственного производства и исчезновения из общественно-политического поля ТВi из телеканала превратился в интернет-ресурс, который некоторым иногда повезет увидеть по телевизору: от настоящего интернет-ресурса он невыгодно отличается разве что показом оригинальных программ только на протяжении нескольких вечерних часов.

Именно поэтому рискну предположить, что для многих, кто сейчас выступает в защиту телеканала он — символ, с продукцией которого они не имеют возможности ознакомиться. К сожалению, у многих представителей журналистского коллектива TBi понимание реального места, занимаемого телеканалом в информационном пространстве страны на сегодняшний день, просто отсутствует. И в этом смысле мы с коллегами живем в разных мирах: они в мире своей исключительной популярности, важности и востребованности, а я в мире, в котором — после того, как меня исключили из списка гостей политических шоу на эфирных каналах — меня уже больше года никто не видел по телевизору и не подозревает о моем существовании. И для того, чтобы как-то доносить свое мнение до аудитории, мне приходится много и напряженно работать в целом ряде СМИ — если бы я ограничился сотрудничеством с ТВi, меня как журналиста уже и не было бы.

Но завышенная самооценка — естественное свойство нашей профессии, особенно в молодости, на телевидении и на небольшом канале. И людьми, обуреваемыми даже не жаждой славы, а верой в собственную славу и значение, очень легко манипулировать, заодно уничтожая какие-либо шансы на их профессиональный и личностный рост. Ведь я вижу, что многие коллеги искренне не понимают, почему так мало людей приходит поддержать ТВi даже в такой критический момент — и среди политиков, и среди общественных деятелей, и среди деятелей культуры. Они не верят, что аудиториально нашего канала сейчас попросту нет — и если бы не этот кошмар, то в ближайшие несколько месяцев закрылись бы последние авторские программы и он бы тихо умер, проданный, непроданный — не мне судить. Они не ощущают, какие изменения произошли с того дня, когда мы собирались на многотысячный митинг в Киеве — и до событий последней недели: с распространением, качеством, наполнением, смыслом существования, всем тем, что делает телевидение настоящим.

Зато на истории с защитой последнего независимого телеканала страны делает себе репутации целая когорта прилипал — журналистов, общественных активистов, блоггеров, просто провокаторов всех мастей. Я уже не удивляюсь, встречая вопросы — а зачем говорить о Тимошенко или Таможенном союзе, когда нужно говорить о ТВi — как будто весь смысл существования ТВi не в том, чтобы говорить о событиях. Я прекрасно понимаю, что погубить канал гораздо удобнее и интереснее, чем попытаться продлить его существование и возможность общения пусть с немногочисленной, но все же реальной аудиторией. Это будет и в интересах власти, и в интересах штатных борцов с нею, всегда знающих, в какое место укус будет приятнее. Ну и похвалы единомышленников в социальных сетях — обеспечены.

Заодно можно и мне ответить что я трусливый демагог, что канал погубили те, кто его захватил, можно еще раз напомнить об охране, мошенничестве и недопуске в эфир прошлого вторника противоположной стороны — и говорить я должен именно об этом. Но я повторюсь, что коллективу просто нужно определиться с выбором — не с тем, на чьей он стороне, нет. А чем он занят — возвратом собственности прежнему владельцу или борьбой за правдивое информирование зрителей о происходящем в стране. Каждая из этих целей может быть признана достойной, но они — разные. Для возврата собственности действительно нужно бастовать, пиариться, помогать всеми силами новому силовому решению и не обижаться на последующую перепродажу — и это будет честно. Для борьбы за правдивый эфир придется договариваться, работать, вместе пытаться развивать ТВi и доказывать, что канал сохранил свое честное лицо — или уходить в другие СМИ — и это тоже будет честно. Но определиться придется.

Мне искренне жаль тех, кто считает, что плевки в мою сторону могут заставить меня изменить свою позицию и свою самооценку, объявить себя “пособником захватчиков”, “мотором переворота” и кем-то там еще, а провокаторов, которые меня оскорбляют, воспринять как честных журналистов или глас народного возмущения. Уймитесь, друзья мои! Когда в 2004 году большая часть из вас была на Майдане, скандировала фамилию вашего тогдашнего кумира и хотела победы любой ценой, я напрасно предупреждал вас, что пренебрежение к праву и раскол нации рано или поздно приведет к краху государства и настоящей диктатуре ваших противников, кем вы меня называли? Пособником “регионалов”?

Спустя несколько лет, когда многие из ваших тогдашних героев, обогатившись, уже заседали в “региональной” власти или стали “тушками”, а я уверял вас, что ваше равнодушие к судьбе Юлии Тимошенко и других политзаключенных обернется настоящим авторитаризмом, что вы обо мне говорили? Что я продался “Батькивщине”, мешаю евроинтеграции, работаю на Путина и хочу попасть в депутаты? Сейчас я, наверное, опять пособник “регионалов”, жаль только что не депутат? И это все — всерьез? У многих из вас до такой степени атрофировалась даже не возможность, а желание мыслить индивидуально, что любое выпадение из логики стада или секты вы воспринимаете как предательство. Потому так и живете. Потому с легкостью создаете себе кумиров и с легкостью плюете им в лицо, если кумиры говорят или делают не то, что вам хочется или пытаются хотя бы минуту подумать перед тем, как вас куда-нибудь позвать. Потому готовы поверить любому мерзавцу, если он вопит, брызжет слюной и хорохорится — и готовы растоптать честного человека, которому тяжело от осознания собственной беспомощности и неспособности повлиять на ситуацию. Потому нам с вами никогда не победить зло — потому что не победа нам нужна, а эффектная демонстрация собственной смелости и несгибаемости, лучше хорошо оплачиваемая и добром, и злом одновременно.

Напоследок еще немножко побуду Кассандрой и пообещаю, что многие из тех, кому вы сейчас рукоплещете, воспринимаете как героев дня и борцов за независимость СМИ, уже очень скоро в ваших же глазах будут казаться самыми заурядными мерзавцами. Жизнь правильно устроена — если ты внутри весь гнилой, долго в героях не проковыляешь, скурвишься. И вы поймете, сколько всего было упущено в эти дни благодаря этим людям и их действиям. Но нам с вами все равно жить, работать, вместе исправлять ошибки и строить эту страну. Поэтому, чтобы закрыть тему ТВ i и больше к ней не возвращаться — на этом канале, как и во всех остальных СМИ, с которыми я сотрудничаю — я для зрителей, читателей и слушателей, а не для инвесторов, журналистов и провокаторов. Если будет возможность честного разговора — будем разговаривать. Не будет такой возможности — будем вместе с вами ее искать. Нам не привыкать.

Виталий ПОРТНИКОВ