Лупайте сю скалу

Денис Бигус — один из самых известных в Украине на сегодня журналистов-расследователей. Только за последние несколько месяцев после обнародованных его программой Наші гроші фактов кресел в высоких кабинетах лишились как минимум трое чиновников — заместитель генерального прокурора и начальники железной дороги и столичной ГАИ.

Кроме того Бигус — “отец” еще нескольких антикоррупционных проектов, включая так называемую “Канцелярскую сотню”, после бегства молодого олигарха Сергея Курченко взявшуюся восстановить уничтоженные им в спешке документы. Изорванные и изрезанные бумаги журналисты обнаружили в мусорном баке у офиса бежавшего из Украины бизнесмена.

О коррупционерах, схемах и разоблачениях Бигус рассказал “Новому времени” в первом интервью в рамках серии Антикоррупционеры — диалоги с людьми, чьи усилия направлены на борьбу с коррупцией.

Герой: Денис Бигус

Проект: телепередача Наші гроші на телеканале ZIK

Характер: любит говорить гадости про людей; любит, когда людей снимают с должностей; принципиален в своих предпочтениях

Работа: скучная, кропотливая, бумажная

Борьба с коррупцией — это сериал длиною в жизнь. Так считает журналист-расследователь Денис Бигус. Одного из самых известных “антикоррупционеров” мы обнаруживаем в “антикафе” Часопис недалеко от станции метро Льва Толстого в Киеве.

- Денис, передача Наші гроші только подчеркивает, что в стране повсюду сплошные коррупционеры. Вышел уже 79-й выпуск передачи! Не вселяет ли это чувство какой-то безысходности?

— Да. Все воруют. Что я могу на это ответить...  Лупайте сю скалу! (смеется)

Те, кто моложе из журналистов — те действительно страдают на предмет отсутствия глобальной справедливости. Те, кто постарше, Шалайский [Алексей Шалайский, главный редактор проекта Наші гроші] например, они живут очень правильным подходом: “Мы работаем для вечности”.

Я все это понимаю, но иногда происходящее бесит даже меня. Хотя я уже научился не подавать виду.

Мне часто заявляют: “Вы снимаете — ничего не меняется!?”. Я могу ответить только: “Подключайтесь!”.

Я — журналист. Моя задача — найти, систематизировать, изложить внятно и подать информацию максимально большому количеству зрителей. Что умею, я делаю. Support'ить этот процесс еще года два в судах — это не журналистская работа.  

По большому счету, на каждую хорошую программу нам нужно две общественных организации, которые будут писать заявления в прокуратуру, ходить в суды, тянуть на себе юридическую, организационную составляющую.

Хотя сейчас стало лучше. Мои программы ничего не дают, говорите? Это вы [экс-замглавы МВД] Чеботарю расскажите! И [экс-начальнику столичной ГАИ] Ершову, и [экс-начальнику ЮЗЖД] Кривопишину! (Бигус злорадно смеется, поскольку все эти чиновники более не занимают свои должности, к чему его расследования имеют самое прямое отношение).

Самый большой сбитый летчик у нас — это Кривопишин, Юго-Западная железная дорога. Мы по нему снимали три сюжета: весной, летом, и еще раз весной. Мы убрали не особо хорошего человека — и это хорошо.

- Сейчас журналистские расследования — уже не такое рискованное дело, как раньше? Почему? Почему вам больше не угрожают?

— Знаете, я отказываюсь понимать эти инородные формы жизни с небелковой логикой. Наши “пациенты” — они же кремнийорганические какие-то. Их понять невозможно. Что они делают? Зачем?

- В чем заключается ваша работа?

— Бухгалтер бы плакал. Сидишь, что-нибудь считаешь, ищешь в реестрах. Пыль. Тлен. Министерство безысходности!

Как мне надоел этот е***й Excel. Вот сейчас мы договорим, и я начну делать анализ 80 пдф'ок. Их надо разобрать на структурки и потом собрать обратно.

Сейчас моих собственных расследований практически нет. Расследуют журналисты — три девочки. Я же скорее координирую их работу, помогаю что-то выяснять, подкидываю им что-нибудь стоящее. Что-то среднее между секретаршей, менеджером, переговорщиком и редактором.

- Вам нравится эта работа?

— Мне нравится говорить о людях гадости. Говорить хорошие, качественные, доказанные гадости и получать за это зарплату — это же работа мечты! Здесь можно реализовать всякие пагубные склонности и одновременно делать что-то неплохое (смеется).

- Сколько всего вы провели расследований?

— Сотни полторы. Из них мне, пожалуй, нравится первое, которое я сделал сам от начала и до конца, хорошее по качеству, по проделанной работе — про Укртрансгаз. Хотя это скучное расследование о выводе денег через тендеры.

- Когда вы начали заниматься расследованиями?

— Начиналось, пожалуй, все с ТВі и довольно случайно. Это 2010-2011 годы. Я работал там журналистом. Сначала это была передача “Знак оклику”, потом Tender News.  

Потом из-за глупости, жадности, мелкости и, в конечном итоге, недальновидности людей этот хороший канал загубили. Неустановленная следствием личность, впоследствии оказавшаяся Жванией, при помощи менеджмента канала, очень тупо подделали доверенность и отжали канал силой. Я потерял комфортное место работы. Было обидно.

- После этого началась работа над проектом Наші гроші?

— Алексей Шалайский, основатель сайта Наші гроші, и Дмитрий Добродомов, гендиректор телеканала ZIK, решили сделать телевизионную программу. Сайт Наші гроші — это сухая исходная информация. Стало интересно ее развить в полные истории и показать их людям.

- Что нужно для удачного расследования?

— Найти точку, с которой можно начать. Это — документ, должность, схема, новость, судебное решение, акт на землю. Потом ее долго изучаешь, находишь взаимосвязи и понимаешь приблизительно картину.

В случае Даниленко нам хватило случайной фразы: “Назначено восемь новых заместителей генпрокурора” [экс-замгенпрокурора Анатолий Даниленко при Виталие Яреме был уволен из ГПУ после скандального расследования журналистов проекта Наші гроші, согласно которому семья заглавы ГПУ завладела 140 га земли в Киевской области]

Окей! Будем проверять! По Даниленко все сразу на поверхности лежало. Судебное решение по озерам полностью это подтвердило.

- Это правда, что в большинстве своем коррупционные схемы банальны и незамысловаты?

— К реально сложным схемам нужен талант, а талантливых коррупционеров у нас мало. 98% — это уровень схем по продаже орехов. Всем запретить вывозить орехи, а вот этим трем фирмам разрешить и “стричь бабло”. На всех таможнях орехи не принимать, а принимать только на херсонской таможне и “стричь бабло”. Разрешить двум мудакам запатентовать картонные коробки и “стричь бабло”.

- Канцелярская сотня — это также один из ваших успешных проектов?

— Начиналось все с мешков с порезанной бумаги — документов из офиса [Сергея] Курченко. За 2,5 месяца мы разобрали, рассортировали полторы тысячи страниц документов — все, что было порвано руками. Комната 200 кв. м была заполнена кусочками бумаги, они были на столах, полу, пришпилены на стены. Сейчас эти документы уже можно читать.

Свою помощь предложил друг — Дима Чаплинский. Он с волонтерами начал создавать распределительную платформу. Фактически эта программа стала системой для распределения на маленькие порции огромного объема общей работы.

Человек может понять пометки карандашом или заметить различия в языке, слоге. В тоже время есть детали, которые проверить может только компьютер. Например, угол наклона буквы к краю оторванного кусочка. В этом тоже очень помогала Димина программа.

Правда, из того, что было разрезано шредером, мы ничего пока не распознали.

- Потом все это переросло в проект Декларации?

— У нас работы было еще на месяцы или годы, а декларации чиновников стали гораздо актуальней. Сам код программы Димы Чаплинского писался изначально для распознавания разрезанных документов, но да — мы его адаптировали под сайт для распознавания тысяч деклараций.

Они заполнены от руки и лежат мертвым грузом. Их невозможно анализировать и сопоставлять. Сейчас уже законодательно утверждено, что с 2016 года чиновники будут предоставлять декларации в электронном формате. Но этот закон не будет работать в обратном порядке. Оцифровывать материалы, накопленные с 2010 года, необходимо вручную.  

- Сколько уже обработано деклараций?

— Волонтерами обработано тысяч семь деклараций. Редакторами меньше.

Над одной декларацией работают сразу три человека. Это сделано для того, чтобы избежать ошибок. После этого вся информация вносится в базу Excel и проверяется редактором. Сейчас мы заканчиваем программу, которая облегчит нашу работу.

Помочь нам элементарно — просто зайдите на сайт и помогите обработать хоть какое-то количество деклараций.

- Последний ваш проект — это Гарна Хата. Что это?

— Сначала люди в Интернете начали присылать нам адреса жилищ чиновников. Мы начали создавать табличку в Google. Сейчас это переросло в очень неплохую базу данных на сайте. По Гарной Хате уже было десятка два журналистских расследований. Это же прекрасно, как для вещи, которую я делал ночью в командировке!

Госреестр — вот проблема для нас. Есть Госреестр, куда можно внести адрес и узнать владельца. Сам реестр шикарен. Но оказывается, у нас в стране это услуга платная! Двадцать гривен с копейками за каждое имя. Это абсурдно.

Сейчас мы полностью обновляем Гарну Хату. Нам помогли с деньгами. Проект снова оживет 15-20 июня, и там уже будет не 63 адреса, а в разы больше. Для начала — за сотню. И не только Киев, а целая Украина!

- О каких проектах мы забыли упомянуть?

— Так пока хватит! Разве мало? Дима Чаплинский, конечно, уже работает над еще одним проектом, но я о нем не расскажу. Рано еще. Мы попробуем с парковками повоевать.

- Кого вы считаете своими союзниками?

— Есть передача Слідство.Інфо Дмитра Гнапа, есть Схеми Наталки Седлецкой. Из общественных организаций — Центр противодействия коррупции и Transparency International Україна. Человек сто насобирается, но маловато!

- Вы ждете от зрителей отдачи? Надеетесь, что люди подключаться к работе?

— Мне бы хотелось, но я не настолько воодушевлен, чтобы ждать этого.

- Как побороть коррупцию в Украине? С чего начать?

— Нужно собраться вечером и начать решать проблемы подъезда, суметь договориться о благоустройстве двора, парковке или детской площадке, выработать хоть какие-то “человекоподобные” правила и их придерживаться. Чтобы такой договор состоялся, каждому из группы нужно проделать огромный эволюционный скачек. Потому что от той точки, где мы находимся сейчас, до договоренности “не парковаться, как мудак” расстояние в разы большее, чем от такой договоренности — до создания общественной организации по контролю за деятельностью генпрокурора.

Алена СТАДНИК