Гражданин мира, проклятый в своей стране

Вслед за отчаявшимся Чацким из грибоедовского “Горя от ума” он мог бы в сердцах воскликнуть: „В своей стране я словно иностранец“. Иногда кажется, что ему в самый раз заказать билет в Лондон в один конец. Там, в Букингемском дворце, более четверти века назад состоялась встреча Михаила Горбачева с „железной леди“, открывшей ему и его стране дверь в цивилизованный мир. Но, вопреки всем обидам и невзгодам, он живет и трудится в Москве, хотя его можно назвать гражданином мира.

В истории последней четверти ХХ века нет политической фигуры более противоречивой, чем Михаил Горбачев. Его приход к власти в марте 1985 года вызвал эйфорию в собственной стране и за рубежом. Однако история сыграла с ним злую шутку. Горбачев несравненно более востребован за границей, чем у себя на родине.

В европейских столицах и в Вашингтоне его и сегодня принимают с не меньшим восторгом, чем в ту пору, когда он стоял у руля не существующей больше супердержавы. В Германии его почитают как национального героя, а в США горячие головы предлагают осуществить перестройку. Полный перечень зарубежных наград, премий и почетных титулов Горбачева с кратким их описанием занял бы солидную часть этой газетной страницы. Высшая среди них — Нобелевская премия мира. Американский еженедельник Time избрал его сначала „Человеком года“, а затем „Человеком десятилетия“.

В СССР и России, в противоположность Западу, его звезда закатилась быстро, еще во время правления в Кремле. Первого и последнего президента СССР воспринимают как главного виновника развала „союза нерушимого“. В глазах большинства россиян его перестройка — черный период в истории. В 1996 году на выборах президента РФ Горбачев набрал лишь 386.069 (0,51% процента) голосов. С 2001-го по 2004 год он возглавлял Социал-демократическую партию, снятую позже по решению Верховного суда РФ с регистрации. Горбачеву так и не удалось ее восстановить.

Он — один из самых непопулярных деятелей, к которому прислушиваются разве что в узких либеральных кругах России. Но Горбачев не отошел от публичной политики. Он утверждает, что „Россия движется не в том направлении“, называет нынешнюю систему „чекистской“, а партию „Единая Россия“ — „плохой копией КПСС“. Предрекает, что нынешний политический режим в России „может закончиться похлеще, чем в Египте“. В канун своего 80-летия в интервью Радио „Свобода“ Горбачев подверг критике правящий тандем Медведева—Путина, утверждая, что главное для демократического процесса в России — это „восстановление механизма свободных выборов“. В ответ на форумах прозвучали язвительные насмешки: „Когда же он успокоится, прости господи?“

Но вся история его жизни подтверждает: он — неугомонный, и не успокоится никогда.

Путь к власти

Наблюдая воочию, с каким энтузиазмом встречали Михаила Горбачева за рубежом (не только на государственном уровне), я не раз размышлял над тем, в чем секрет его феноменального успеха. Конечно, его имя ассоциировалось с падением железного занавеса, с провозглашением новой политики, в которой проглядывались человеческие черты. Американцы видели в Горбачеве с его обаятельной улыбкой, непринужденно ведущего себя перед телекамерами, деятеля западного типа. Им импонировало и то, что он a self-made man — человек, сам достигший высокого положения в обществе. Это не совсем то, что русское „из грязи да в князи“.

До Горбачева едва ли кто знал название его малой родины — село Привольное в Ставропольском крае. Здесь 2 марта 1931 года он появился на свет в крестьянской семье. Его предками по отцовской линии были Горбачевы из Воронежской губернии, по материнской — Гопкало с Черниговщины.

Крестьянский парень сызмальства был приучен к труду. В детстве пережил голод, свирепствовавший в 30-х годах, и нацистское нашествие. Работал механизатором на МТС, и за ударный труд в 18 лет был отмечен орденом Трудового Красного Знамени. Тогда же получил карточку кандидата в члены партии. Все козыри были в руках. Окончив школу с серебряной медалью, Михаил поступил на юрфак советского храма науки — в Московский университет, мечтая стать судьей или прокурором. Не сбылось. Откровенно говоря, мне трудно представить себе Михаила Сергеевича в этих суровых ипостасях.

Первые годы его учебы совпали с периодом позднего сталинизма. „В душе уже зрел протест“, — пишет Горбачев в мемуарах „Жизнь и реформы“. Но скорбь за умершим диктатором не минула и его. „В Колонном зале, — вспоминает Горбачев, — впервые увидел его вблизи… мертвым. Окаменевшее, восковое, лишенное признаков жизни лицо. Глазами ищу на нем следы величия, но что-то из увиденного мешает мне, рождает смешанные чувства“. И все же пелена полностью еще не спала с его глаз. Часть дипломной работы выпускник МГУ посвятил преимуществам социалистической демократии над буржуазной. До осознания общечеловеческого содержания основных демократических принципов было еще очень далеко, признает будущий реформатор.

После окончания университета и неудачных попыток бросить якорь в Москве он возвращается в родное Ставрополье. Быстро поднимается по карьерным ступеням, и вся его тогдашняя биография представляет собой перечень комсомольских и партийных должностей вплоть до самого молодого в СССР первого секретаря крайкома. По советским меркам — блестящая карьера.

Горбачев пережил сумятицу в обществе, вызванную критикой культа личности Сталина на ХХ съезде КПСС, и последовавшую за этим хрущевскую оттепель, крах реформаторского курса Косыгина, брежневский период застоя и неосталинизма. Как же ему удалось совершить фантастический перелет из провинциального Ставрополья в Москву, на Старую площадь, а затем посадку в Кремле?

Немецкий журналист и его биограф Христиан Шмидт-Хауэр убежден: если бы Горбачев был партийным боссом, скажем, в северном Мурманске, то никогда не стал бы генсеком КПСС. Однако в южном солнечном Ставропольском крае он постоянно был на виду, встречая по долгу службы кремлевских боссов — частых гостей на местных курортах.

Его звездный час забрезжил в сентябре 1978 г., когда на железнодорожной станции Минеральные Воды сделал остановку поезд специального назначения. Из Москвы в Баку в нем следовал Брежнев в сопровождении своего помощника Черненко. На перроне курортного городка их встречали председатель КГБ Юрий Андропов, проходивший курс лечения в Кисловодске, и партбосс Ставропольского края Михаил Горбачев. Встретились те, кто сменит друг друга на посту генсека ЦК КПСС. Именно эта встреча определит его личную судьбу и в определенной степени судьбу СССР.

Почти через четверть века после окончания университета и работы в Ставрополье Горбачев возвращается в Москву. Его мечта сбывается. Приезжая в командировки в столицу и останавливаясь в гостинице „Россия“, он восхищался видом Кремля. „Ночью, особенно когда он подсвечен, — с восторгом вспоминает Горбачев, — это не только красивое зрелище. Возникает какое-то особое состояние духа“.

К его выдвижению в Москву, как признает он сам, „приложил руку“ Андропов, хотя не сделал ему на это даже намека.

Горбачев и Андропов

„Не было в руководстве страны человека, с которым я был бы так тесно и так долго связан, которому был бы столь многим обязан“, — пишет в мемуарах Горбачев. С Андроповым, хотя их разделяли почти два десятилетия, у Горбачева были добрые отношения. Они встречались семьями, вместе сидели у костров, жарили шашлыки и вели разговоры по душам. Кажется, трудно найти личности более несовместимые, чем неосталинист, шеф КГБ, охотившийся за диссидентами, причастный к советскому вторжению в Венгрию, Чехословакию и Афганистан, и склонный к реформаторству представитель младшей партийной поросли. Но крайности, как известно, нередко сходятся.

В беседах с Андроповым Горбачев откровенно делился „крамольными“ мыслями, не скрывая своих амбициозных планов.

— Вы думаете о стране или нет? — настойчиво спрашивал он Юрия Владимировича. — Средний возраст в Политбюро — 70 лет. В течение ближайших трех-пяти лет большинство членов Политбюро уйдет. Просто перемрет. Они уже на грани…

Престарелый, болезненный Андропов, настойчиво рвавшийся к власти, преграждая путь Щербицкому, которого Брежнев считал своим наследником, разыгрывал комбинацию в два хода, и положил при этом глаз на перспективного Горбачева. Приняв вахту в Кремле после смерти Брежнева, он осознавал, что ему отведен недолгий срок, и готовил себе замену. Мог ли беспощадный борец с инакомыслием предположить, что его протеже изберет неправильный путь? Если бы он это знал, то наверняка быстро отправил бы его в места весьма отдаленные.

После смерти Андропова к власти в конвульсивных потугах возвратилась вымирающая брежневская гвардия, возведя на короткое время на партийно-государственный престол немощного Черненко. Менее чем за три года ушли один за другим в мир иной три генсека, несколько самых влиятельных членов Политбюро.

В марте 1985 года, после смерти Черненко и жестокой схватки за власть, в обстановке кремлевских интриг у руля оказался 54-летний Михаил Горбачев.

Перестройка=крушению советской империи+обновлению мира

Эта политологическая формулировка, как мне кажется, отображает основные последствия горбачевских реформ. Реформы, собственно говоря, начинал Андропов. Как шеф КГБ он обладал всей полнотой информации, и знал, что страна быстро катится в пропасть. Однако Андропов мыслил и действовал в узких рамках авторитарной системы, пытаясь утвердить дисциплину и порядок в обществе силовыми методами.

Широкомасштабная программа реформ, выдвинутая Горбачевым сразу после прихода к власти, зиждилась на иной основе. Она предусматривала полное обновление в политической и экономической сферах общества, окостеневшего в тисках марксистско-ленинских догм. Эта программа нашла словесное выражение в двух звучных словах — перестройка и гласность, настолько популярных в мире, что их даже не переводили на иностранные языки. Это была программа проб и ошибок. Конструкцию возводил без чертежей на зыбком песке архитектор-одиночка с узким кругом соратников.

Интеллектуальная Маргарет Тэтчер, которая относилась к Горбачеву с неизменной личной симпатией и поддерживала его во всех начинаниях, предупреждала: с учетом экономических и психологических реалий советской системы его может постичь неудача. В рассуждениях премьер-министра, вспоминает он, звучало опасение, что нарастающие трудности и сопротивление номенклатуры могут создать непреодолимые препятствия на пути реформ. Она видела и другую опасность: поспешность в их осуществлении. Тэтчер напоминала о том, сколько времени понадобилось для становления нынешней системы в Англии. Ее собственный опыт по осуществлению реформ говорил о том, как важно проявлять одновременно и решительность, и осмотрительность, и расчетливость.

Проницательный Збигнев Бжезинский в написанной до начала крушения коммунистической системы книге „Великий провал: рождение и гибель коммунизма в ХХ веке“ отвергал мнение оптимистически настроенных кремленологов о том, что у Горбачева есть шансы преобразовать СССР в политически более свободное и экономически более прогрессивное государство. Смысл его аргументов сводился к тому, что экономического возрождения можно достичь лишь ценой политической нестабильности, а политическую стабильность — лишь ценой экономической стагнации.

Выдающийся политолог, многие прогнозы которого подтвердились, доказывал: Горбачев, проповедующий ленинизм, по существу подрывает ленинскую веру в непогрешимость всемогущей партии, на которой основывается режим.

По мнению Бжезинского, перспективы горбачевских реформ омрачались и другими факторами: усиливавшиеся межэтнические противоречия внутри страны и недовольство коммунистической системой в Восточной Европе.

Сравнивая развитие СССР и постмаоистского Китая, он отмечал, что там достигнут реальный экономический прогресс за счет еще большего выхолащивания коммунистической догмы, чем в горбачевском Советском Союзе. По его мнению, китайская система более склонна к реформированию, чем советская, и имеет больший шанс на успех. Децентрализованный Китай, предсказывал он, останется „единым Китаем“, а децентрализованный СССР „вероятнее всего, развалится“. Один из ключевых прогнозов в книге Бжезинского: переоценка ценностей может привести к свержению коммунизма в самом Советском Союзе.

Пройдут годы — и Горбачев, осмысливая причины крушения перестройки, признает, что следовало бы действовать иначе. „Надо было, как в Китае — сначала экономическая свобода, а затем политическая“. Дэн Сяопина из него не вышло. Но Россия — не Китай, а инертные в своей массе советские люди — не предприимчивые китайцы.

А чем обернулась гласность? Она стала глотком свежего воздуха для общества, пробуждавшегося от летаргического сна. Вспомним те времена, когда пресса вышла из-под партийного контроля, когда мы запоем читали статьи в „Новом мире“, „Огоньке“ и “Московских новостях, а „Аргументы и факты“ издавались миллионными тиражами. Запретные темы перестали существовать. Волна развенчания сталинизма достигла апогея, переросла в жесткую критику государственной системы и ее идеологии. Горбачев лично содействовал выходу в свет „Детей Арбата“ Анатолия Рыбакова — книги, которая зачитывалась до дыр. На киноэкранах крутили запрещенные фильмы.

Но гласность была погребена под четвертым энергоблоком Чернобыльской АЭС, когда Кремль утаивал правду о самой ужасающей техногенной катастрофе в истории человечества, неуклюжей попыткой непризнания пакта Молотова—Риббентропа, публичным непризнанием советским лидером Голодомора-геноцида в Украине и Кубани. Это и многое другое подрывало веру в перестройку.

Сама перестройка не имела четко разработанной концепции. Горбачев признает: „В течение какого-то времени мы надеялись преодолеть застой, опираясь на преимущества социализма: планово-мобилизационные методы, оргработу, сознательность и активность трудящихся“. Перейти от административно-командной системы к свободному рынку так и не удалось.

Одной из крупнейших ошибок Горбачева, на мой взгляд, был его отказ от избрания президентом на всенародной основе, а не в стенах парламента. Это непомерно сузило масштабы его поддержки, лишило реальной возможности действовать быстро и решительно.

Перестройка, как и сама личность Горбачева, была соткана из противоречий. Он возвратил из горьковской ссылки Андрея Сахарова, но многие узники совести продолжали томиться в советских концлагерях. „Горбачов мав би зробити з мене свого союзника, та він протримав мене три з половиною роки у концтаборі. І все ж я ставлюся до нього позитивно“, — сказал ZN.UA член Украинской Хельсинкской группы, бывший политический узник Васыль Овсиенко.

Реформатор делал ставку не на тех. Неистребимая партбюрократия ради самосохранения сначала для видимости поддержала перестройку, а затем благополучно похоронила ее.

История двигалась по замкнутому кругу. Вместо кукурузного хлеба в хрущовскую оттепель полки в магазинах зияли пустотой, а в душах людей зрело недовольство. Шахтеры Кузбасса устроили массовую забастовку. Страну охватили протесты с требованием отставки президента. Но Горбачев не устроил кровавой бойни подобно тому, как это сделал Хрущев в Новочеркасске.

В последний период, полагая, что он находится в политическом центре, Горбачев порвал с демократами (точнее, они порвали с ним, став под ельцинские знамена) и оказался в политическом вакууме, обрекая себя на поражение.

Прискорбно, но он был плохим психологом-физиономистом. В свою команду Горбачев привел бывшего комсомольского вожака с трясущимися руками Янаева, которого настойчиво пропихивал в вице-президенты, никчемного „военачальника“ Язова, коварного шефа КГБ Крючкова и прозванного в народе „свино-ежиком“ премьера Павлова, едва не доведшего своей денежной „реформой“ до инфаркта полстраны. Впрочем, роль самого Горбачева во время драматических событий, связанных с ГКЧП и с его заточением в Форосе, во многом остается неясной. Бывший посол США в Москве Джон Мэтлок предупреждал Горбачева о готовящемся перевороте. Почему же он не среагировал на это? Непонимание Горбачевым, проявившим широкий взгляд на мир, национальной проблемы в СССР вызывает удивление. В этом важнейшем вопросе он мыслил преимущественно категориями… „единого народно-хозяйственного комплекса“. Кровавые январские события 1991 года в Литве и Латвии, как утверждает он вопреки очевидным фактам, отвечали интересам „местных сепаратистов“ и „едва ли обошлись без провокаций с их стороны“.

Когда из Союза „ушла“ Прибалтика, ключевым пунктом стала Украина, которую Горбачев пытался удержать в Союзе любой ценой. Но его выступление на украинском телевидении с призывом „не уходить“ не возымело эффекта.

Беловежская встреча, которую Горбачев называет не иначе, как „преступной авантюрой“, поставила точку в существовании Советского Союза. Но Горбачев проявил присущую ему сдержанность, сложил с себя полномочия главы государства, и даже обратился к лидерам Запада с призывом поддержать новые независимые государства. Развития событий по югославскому сценарию удалось избежать.

Горбачев дал шансы многим. Некоторые этим воспользовались и, порвав с коммунистической системой, нашли для себя достойное место в современном мире. Что же мешало и мешает нашей самопровозглашенной „элите“ создать процветающую и действительно независимую Украину?

Осуществляя перестройку, Горбачев не предполагал, что это приведет к развалу СССР. Как высказалась видный российский политолог Лилия Шевцова, „лидер, начавший как реформатор, закончил как терминатор“. Я назвал бы Горбачева, которому история отвела определенную роль на крутом повороте, политиком-идеалистом, а по последствиям действий — мастером противоположного эффекта. Но категорически не согласен с обвинениями, предъявляемыми ему теми, чье мировоззрение зашорено догмами. Главных из них три.

Первое исходит от наиболее консервативных кругов партноменклатуры, лишившихся власти в результате перестройки. Они клеймят Горбачева за то, что, взращенный КПСС и поднятый ею на наивысший пьедестал власти, он предал партию, заведя ее в тупик и отрекшись от лидерства. Но всевластие одной партии было символом тоталитарного режима. И он поставил интересы общества выше узкокорыстных интересов „ордена меченосцев“, осуществляя переход от однопартийной системы к парламентаризму.

Была отменена статья 6 Конституции СССР, в которой КПСС провозглашалась „руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций“. В новой статье Компартия была лишена этой роли и лишь названа в числе других политических партий и организаций. Полностью потеряв доверие народа, она должна была завоевать его конкретными делами. Но, оказавшись в хвосте событий, КПСС сошла с исторической арены.

Горбачев смотрел на мир несравненно шире замшелых российских и других коммунистов. Он видел главную причину глобального „одряхления“ когда-то магической идеи в потере привлекательности социализма, воплощенного в советской модели развития. А провозглашенную приспешниками Черненко победу „реального социализма“ в СССР считал блефом.

Второе. Горбачеву вменяют в вину то, что он развалил могучий Советский Союз. Но был ли он в ту пору могучим? СССР трещал по всем швам под напором национально-патриотических сил в республиках Балтии и в Украине (и не только там), а региональные партноменклатурные „элиты“, не боясь, как в сталинские времена, „чисток“ и пользуясь либерализмом Горбачева, рвались к самостоятельной власти. В Украине это происходило под ширмой национального возрождения, в России — под прикрытием борьбы за демократию. Сам Горбачев был убежденным приверженцем союзного государства, обновленного на федеративной основе.

С учетом горького опыта призрачно независимой Украины последних двух десятилетий я бы отдал предпочтение цивилизованной модели развития. Но она существовала лишь в воображении Горбачева. Реформировать СССР с его сталинской родословной было невозможно.

Третье. Горбачева обвиняют в развале „социалистического содружества“. Но оно уже было обречено в краткосрочной исторической перспективе, поскольку держалось на советских штыках и на монопольной власти прокремлевских (за исключением Румынии) компартий. В противоположность ортодоксальному Брежневу, который подавил пражскую весну и „реформатору“ Хрущеву, расправившемуся с венгерской свободой, он не двинул танки в Польшу, когда там вышла на арену „Солидарность“.

Новый советский лидер выбросил за борт брежневскую доктрину „ограниченного суверенитета“, предполагавшую, что Москва ни за что не выпустит из своих цепких объятий государства-сателлиты в Центральной и Восточной Европе и не бросит на произвол сатрапам. Горбачев не поддержал политических динозавров: партайгеноссе Хонеккера, прельстившегося славословиями Тодора Живкова и самодержца Чаушеску. По духу ему был близок президент Польши Ярузельский, который провел досрочные выборы и, проиграв их, уступил власть своим оппонентам, предложившим иную модель развития государства. Горбачев легко нашел общий язык с пришедшим ему на смену Лехом Валенсой и с Вацлавом Гавелом.

Облик сегодняшней Европы был бы совершенно иным, если бы из стран Восточной и Центральной Европы не были выведены советские войска, а народам не была предоставлена возможность самим сделать выбор.

Горбачев не препятствовал развалу советской империи. Но разве кто-то обвиняет Уинстона Черчилля в том, что ему пришлось присутствовать при закате Британской империи, над которой „никогда не заходило солнце“? Неужели кремлевские звезды ярче небесного светила?

И коль речь зашла о европейских делах, то ключевым явилось неизбежное и справедливое решение германской проблемы. Вопреки мнению Маргарет Тэтчер и Франсуа Миттерана Горбачев не воздвигал барьеры на пути объединения искусственно разделенной страны, а содействовал этому. Многие могут обвинить его в том, что он оказался слабым переговорщиком и не добился нейтрального статуса для новой Германии. Но это уже из области благих намерений. Единодушное стремление немцев принадлежать к западному военно-политическому союзу было столь же очевидным, как и их стремление слиться в одно целое.

Роль Горбачева в современной мировой политике очевидна:

— на основе концепции „Европа — наш общий дом“ он возводил фундамент объединенного континента;

— Горбачев подвел черту под навязанным Сталиным несправедливым постялтинским миром и разрушил железный занавес, разделявший европейский континент;

— открыл советским людям окно в зарубежный мир, который они представляли себе в искаженном виде;

— Горбачев вывел советские войска из Афганистана и нашел ключи к международному политическому урегулированию проблемы;

— осознав бесперспективность гонки вооружений с Соединенными Штатами, содействовал прекращению холодной войны;

— его доктрина “нового политического мышления” предопределила четверть века назад перспективу и методы решения главных глобальных проблем.

Частное лицо

Его вечный соперник и склонный к эпикурейству сверстник Борис Ельцин давно почил в земле сырой. В противоположность ему Михаил Горбачев энергичен и неутомим. Лишившись два десятилетия назад государственной власти, подвергаясь в собственной стране постоянным унижениям и нападкам, он не впал в отчаяние.

Горбачев основал и возглавил Фонд социально-экономических и политологических исследований в Москве. Одновременно он — председатель Международного Зеленого Креста. Выступает в университетах и парламентах многих стран, в международных организациях, увлечен осуществлением международных экологических и других проектов. Удивительная метаморфоза: бывший коммунистический генсек стал самым известным и почитаемым гражданином мира!

80-летний юбилей Горбачев отметил в Москве в узком кругу родственников и друзей. А на конец марта, как сообщает Горбачев-фонд, в лондонском королевском Альберт-холле намечены гала-коцерт и благотворительная акция с участием мировых и российских звезд. Большая часть собранных средств предназначена для единственного в России Санкт-Петербургского центра по лечению детских лейкозов, созданного за счет благотворительных программ Михаила и Раисы Горбачевых.

Многие в России злобно хихикают над экс-президентом, рекламирующим пиццу. А он просто честно зарабатывает деньги на благородные цели. Неужели разворовывать государство, как это делают власть предержащие в РФ и в других странах СНГ, более престижно и солидно? В противоположность им и к чести Михаила Горбачева как политика и человека его недруги так и не смогли обвинить его в причастности к коррупционным скандалам.

Что бы кто ни говорил, вопреки всем неудачам и падениям, Михаилом Горбачевым движет огромная внутренняя сила. В нем есть нравственный стержень, присущий лишь выдающимся личностям.

Редакция ZN.UA благодарит вице-президента Горбачев-фонда Ирину Горбачеву-Вирганскую за эксклюзивно предоставленные снимки.

Взгляд с Запада

Он изменил мир к лучшему

Мне нравится мистер Горбачев. Мы можем действовать вместе. Мы оба верим в наши политические системы. Он твердо верит в свою. Я твердо верю в мою. Мы никогда не переубедим друг друга.

Но у нас есть два важных общих интереса. Мы должны сделать все возможное, чтобы никогда вновь не началась война. И мы обязаны вступить в переговоры по разоружению, преисполненные решимости добиться успеха. Во-вторых, я считаю: мы оба верим в то, что у нас больше шансов на успех, если мы будем взаимно доверять друг другу.

Маргарет Тэтчер

Он — интересный человек. Его отношение к реальности полностью отличается от отношения других советских лидеров — его предшественников. Это касается не только ограничения вооружений, но и потребности изменить саму советскую систему. Я даже немного беспокоился о его безопасности.

Рональд Рейган

Горбачев во всем просчитался, и с исторической точки зрения является трагической личностью.

Збигнев Бжезинский

Рейган, Иоанн-Павел II, Маргарет Тэтчер и даже Горбачев содействовали тому, чтобы в Европе наступило новое столетие.

Лех Валенса Znuasmall

 

Аркадий СИДОРУК