Крах буферной зоны. Почему “Восточное партнерство” исчерпало себя

Украинские дипломаты несколько недель спорили с представителями Европейского союза, добиваясь более амбициозных заявлений по итогам встречи; в первый же день саммита оказалось, что делегации Армении и Белоруссии не готовы поддержать пункт, в котором содержится осуждение аннексии Крыма. На первый взгляд может показаться, что речь идет о серьезной встрече, которая будет иметь важные последствия — вот уже и Ангела Меркель в Бундестаге заявляет о важности “Восточного партнерства”, утверждая, что программа важна, как никогда ранее, именно из-за украинского кризиса. Но на самом деле никому из участников программы просто не хватает мужества сказать, что “Восточное партнерство” просто исчерпало себя.

Программу сотрудничества Европейского союза с бывшими советскими республиками любят сравнивать с Союзом для Средиземноморья — то есть партнерством ЕС со странами Магриба. Но между партнерством со странами Средиземноморья и “Восточным партнерством” есть одна ощутимая разница. Потому что сотрудничество со странами Магриба задумывалось именно как сотрудничество со странами Магриба. А “Восточное партнерство” задумывалось как компромисс с Россией — пусть даже его организаторы никогда в этом не сознаются.

И дело тут вовсе не в том, участвует сама Россия в “Восточном партнерстве” или нет. Дело в том, что организаторы “Восточного партнерства” искали такую форму взаимодействия с бывшими советскими республиками, которая позволила бы сформировать на границах ЕС цивилизованный рынок и одновременно сохранить в неприкосновенности те связи, которые сложились у этих стран с Российской Федерацией. Вот почему в Брюсселе никогда особо не волновались по поводу уровня демократии в странах, с которыми формировались новые “соседские” отношения, — Европейский Союз готов был взаимодействовать и с Александром Лукашенко, только чтобы “последний диктатор Европы” не появлялся на саммитах, и с Виктором Януковичем, только чтобы стремительно превращающийся в авторитарного правителя украинский президент дал возможность самим европейцам сохранить лицо и отпустил Юлию Тимошенко на лечение. Главная идея была именно в свободном рынке и снижении уровня коррупционных рисков. То, что этот подход вызовет раздражение в России, даже не бралось в расчет — российские руководители всегда подчеркивали, что даже вступление бывших советских республик в Евросоюз — в отличие от НАТО — это дело их самостоятельного выбора. А тут как бы априори подразумевалось, что никакого вступления не будет, что бывшие советские республики так и останутся в статусе “добрых соседей”, в роли некоей новой буферной зоны между Россией и ЕС.

На Западе так и не поняли, как в Москве относятся к краху Советского Союза, хотя Владимир Путин, кажется, понятным русским языком сказал, что это была крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ столетия. А с последствиями любой катастрофы, тем более крупнейшей, предстоит бороться. И в Москве эта борьба осуществлялась с помощью новых интеграционных проектов типа того же Евразийского экономического союза. Когда “Восточное партнерство” перешло к следующему этапу своего развития — подписанию Соглашений об ассоциации (по той же парадигме, кстати, развивался и Союз для Средиземноморья), в Москве это расценили как демонстративное вмешательство в интересы и интеграционные планы России. Владимир Путин не стал скрывать своего раздражения от коллег. В результате президент Армении Серж Саргсян накануне Вильнюсского саммита “Восточного партнерства” 2013 года отказался от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС и заявил о готовности присоединиться к Евразийскому экономическому союзу. Не поставил свою подпись под документом и президент Украины Виктор Янукович — несмотря на то, что в дни саммита в Киеве уже проходили акции сторонников евроинтеграции. Ну а потом был разгон студентов и Майдан…

В результате сейчас в “Восточном партнерстве” сложились две группы стран. Одна из них — в нее входят Украина, Грузия и Молдавия — состоит из государств, подписавших Соглашения об ассоциации и стремящихся не просто к формату особых соседских отношений с ЕС, но и в будущем к вступлению в Евросоюз. При этом политические и экономические отношения трех стран с Россией находятся в турбулентном состоянии, у каждой теперь есть нерешенный вопрос восстановления территориальной целостности, автоматически исключающий пребывание государства в “буферной зоне” и предопределяющий ориентацию на Запад. И вторая — к ней принадлежат Белоруссия и Армения — это страны, которые присоединились к Евразийскому экономическому союзу, ориентируются на Россию, зависят от этой страны по целому ряду политических и экономических обстоятельств. Особняком держится Азербайджан, но ситуация, позволяющая этой стране не примыкать ни к одной из групп, вряд ли продлится достаточно долго.

Из этого фактического различия интересов в “Восточном партнерстве” можно сделать один простой вывод: программы как компромисса с Россией не получилось. Никакой “буферной зоны” между Европейским союзом и Россией не будет. В ближайшие годы, а то и десятилетия карта континента, нравится это европейцам и россиянам или нет, будет выглядеть довольно просто: сразу же за границами Европейского союза будет начинаться территория Евразийского экономического союза. И вопрос не в уровне эффективности и даже не в подлинности существования двух объединений. Вопрос в различном отношении к политическим и экономическим процессам, которые позволят сосуществовать, но не сделают рынок общим. То есть идея о том, что за границами ЕС начинается некая зона стран с европейскими экономическими нормами, но все же “не настолько европейских”, чтобы это помешало их особым отношениям с Москвой, оказалась утопией. Вернее, она была утопией с самого первого дня своего существования.

Именно поэтому на саммите в Риге Украина, Грузия и Молдавия настаивали на своей европейской перспективе. А Белоруссии и Армении эта перспектива не нужна, им нужно другое — показать, что их участие в программе всего лишь безопасное приложение к “настоящей” интеграции — интеграции с Россией и их делегации участвуют в подобных мероприятиях исключительно для защиты интересов союзников. (Президент Азербайджана Ильхам Алиев вообще в Ригу не полетел, и его можно понять: ему сейчас не нужна ни европейская перспектива, ни демонстрация лояльности Кремлю — так зачем тратиться на керосин?) Как в одной декларации можно совместить столь противоречивые интересы и вместе с тем сделать из нее серьезный документ, ума не приложу.

Именно поэтому нынешний саммит “Восточного партнерства” — один из последних, по крайней мере в нынешнем формате. Евросоюзу придется определиться так же, как странам — участницам программы. И начать развивать углубленные связи с теми, кто к этому стремится, одновременно сокращая контакты с государствами, избравшими евразийскую интеграцию. Строить же углубленные отношения с определившимися придется как с потенциальными членами ЕС. Да, возможно, сам процесс присоединения займет десятилетия, да, возможно, он будет напоминать — скорее даже будет напоминать турецкий, но по крайней мере иллюзия “буферной зоны” исчезнет навсегда. И тогда, как и в случае с Магрибом, “Восточное партнерство” станет именно партнерством со странами-участниками, а не попыткой компромисса с третьей страной.

Виталий ПОРТНИКОВ