Конец высокоумию гордых

Я знаю, где прятался от дыма Лужков. Там же, где недолго прятался я. Мы прятались там одновременно. Я сбежал на несколько дней в Хельсинки к моему блоггеру и корреспонденту Косте Ранксу, который тут же познакомил меня с Вероникой Пеннанен, издательницей журнала о том, как делать бизнес с “варягами”. “А у нас тут Лужков с Батуриной вчера проходили, — радостно сообщила специалист по варягам. — Стою возле редакции, а они — мимо, наверное, с корабля, и спрашивают: “Как тут у вас на торговую площадь выйти?”. А я им: “Рада вас тут видеть, пройдите вот так и так”. А они улыбаются: “Спасибо”. В Финляндии было хорошо: солнце сияло, но не жгло, во дворах белки чередовались с кроликами, социальная система работала.

Из всех прошений православной ектеньи “О благорастворении воздýхов Господу помолимся” всегда вызывала у молящихся меньше всего энтузиазма. Даже меньше, чем “О избавитися нам от труса”. Многим интересно, кто этот страшный трус? Для разумеющих по-славянски молитва об избавлении от землетрясения в Москве звучала, как рассказ об аппендиците крестной византийской бабушки. Это у них там в Царьграде только и жди труса, а у нас — богом данная стабильность восточноевропейской геологической плиты.

Воздýхи же были, может, и не самые благорастворенные, но всегда в наличии, как и хлеб насущный, который в последнее время еще и приумножался. И вдруг, в несколько недель, молитва о благорастворении воздухов стала главной молитвой церкви впервые за историю метеонаблюдений. Тьма, пришедшая с юго-востока, накрыла громадный город. Исчезли мосты, дворцы. Все пропало, как будто этого никогда не было на свете.

В библейские времена по пыльным улицам городов бродили люди, которых называли пророками. Народная этимология сделала из них ярмарочных шарлатанов: верну любимого, 100% гарантии отворота разлучницы, в августе вам лучше избегать деловых встреч. Библейские же пророки — “навиим” — не предсказывают будущее, они говорят правду-матку о настоящем. Неприятную и хорошо скрытую под внешним лоском существования. Такую, о которой хочется забыть, и суета сует помогает достичь забвения.

Одна из специализаций пророков — обличение мегаполисов. Горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! Большие богатые города во все времена самоуверенны. Они ложно самодостаточны. Они горды собой. Они тщеславны. Они как бы не зависят от природы. Сами их проблемы — знаки их избранности. Главными проблемами города Рима времен империи были плохая экология, транспортная перегруженность, безопасность, недостаток парков и общественных пространств, низкое качество массового жилья. Москва — третий Рим. Шанхай — четвертый, Нью-Йорк — пятый. Имя им легион, но клуб ограничен, как сотня “Форбса”.

Пророки пытались прорваться сквозь толстый слой лака к сердцам жестоковыйных жителей мировых денежных житниц. Им редко удавалось, почти никогда. И тогда персы берут Вавилон, а готы — Рим, в Нью-Йорке случалось 11 сентября и блэкаут, в Рио-де-Жанейро на ночь гас свет и с холмов спускались жители трущоб, в Лос-Анджелесе и Токио бывал трус, а Москва, спаленная пожаром, французу отдана. И будет век ему верна.

Пророки после таких потрясений оказываются пророками в народном смысле: “мы же говорили”. И, видя дым от пожара ее, возопили, говоря: какой город подобен городу великому! И вот — звезды небесные и светила не дают от себя света; солнце меркнет при восходе своем, и луна не сияет светом своим. И превратятся реки его в смолу, и прах его — в серу, и будет земля его горящею смолою.

Блаженный Августин после разорения Рима написал книгу “О граде божьем”, о том, что если сам Рим пал, то точно началось новое время, когда столицу человеку надо искать не на земле. Мы бы сказали — о хрупкости современной урбанистической цивилизации.

Нескольких лесов с горящею смолою оказалось достаточно, чтобы тьма объяла и задушила великий город. Вот вавилонская красавица приготовилась к лету, нарядилась, накрасилась, настроила террас, накупила кабриолетов и дорогих блестящих заклепками мотоциклов.

И вот — пустынны построенные и убранные в ожидании лета террасы ресторанов, и никто не поедает в них меню, удачно дополненное изысканными летними блюдами. Воротит от изысканных блюд. Пусты залы для фитнеса. Смешны кабриолеты, и мотоциклиста на дорогом байке жаль, как вьетнамского рикшу. И некуда на них ехать: не спасают дачи даже на самых на престижных направлениях.

Не нужны уже купленные модные джинсы и легкие пиджаки актуального покроя. Через полчаса они пропитываются гарью, и потом — как индийская футболка с вещевого рынка. Бесполезны дорогостоящие солнечные очки: тьма окутала великий город.

Кольца обжигают пальцы, браслеты трут запястья, под колье преет шея. Тщетны усилия взмокшего стилиста. Где они, волосы — эластичные и упругие? От жары и ядовитых газов они сухи и ломки. С раздраженной головы на плечи сыплется вперемешку с пеплом давно забытая перхоть. Напрасны косметические процедуры. Кожа отказывается быть гладкой и упругой. Она тускла и морщиниста. Тушь течет, лосьон закипает, на крем липнет смогом и покрывает кожу серыми катышками. Поры, забитые продуктами горения, превращаются в прыщи. О, эта пародия на юность!

Ни к чему сладостный аромат парфюмов. Вместо parfume — злой дым-fumus, который не перебьет никакое par. Выйдя на улицу, красавицы и красавцы первые полчаса пахнут, как геологи после ночи у костра, вторые полчаса — как ударницы завода синтетического каучука, потом просто пахнут потом. Дымная мгла задолго до полуночи превращает кареты в тыквы, а их седоков — в чумазых золушек и серых мышей.

А просто летний дождь прошел, нормальный летний дождь. Про какой это город, про какую страну? Не помогает ни возвращение Лужкова, ни единый день молитвы о дожде, устроенный патриархом Кириллом. Как говорит моя подруга, литератор Анна Рулевская, кажется, для этого нужно сделать что-то мистическое: вынести Ленина из Мавзолея, поменять гимн, освободить Ходорковского, сбрить усы Грызлову, восстановить усадьбу купцов Алексеевых. Предлагайте варианты жертвы разгневанным богам.

Иначе, кажется, земля вокруг Москвы уже “не будет гаснуть ни днем, ни ночью; вечно будет восходить дым ее. И завладеют ею пеликан и еж; и филин и ворон поселятся в ней”. После новости о медузах в Москве-реке можно продолжить: “и поплывут по водам ее крокодилы, и попугаи воссядут на березах ее”. Хотя пеликан на Котельнической набережной уже страшен.

Дошло до царя Ниневии, и он встал с престола своего, и снял с себя царское облачение свое, и оделся во вретище, и сел на пепле, и повелел провозгласить и сказать в Ниневии, чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих.

Но нет пророка в отечестве. Есть дым. Пожар способствовал ей много к устрашенью. Но вряд ли надолго.

Александр БАУНОВ