Капитальный упадок. В какую ловушку попадет Украина без инвестиций в производство

Диспропорция капитальных и иностранных инвестиций

Дуализм украинской экономики в последние годы был заключен в двух, на первый взгляд противоречивых, факторах развития. Речь идет о показателе капитальных, с одной стороны, и прямых иностранных (ПИИ) инвестиций — с другой. Во многих странах данные индикаторы деловой активности жестко коррелируют между собой. Как правило, именно динамичный приток ПИИ становится источником для структурной модернизации бизнеса. Однако у нас при достаточно высокой динамике капитальных инвестиций на уровне более 540 млрд грн в 2019 г. (эквивалент $20 млрд), или 14% ВВП, прямые иностранные инвестиции немногим превышали $2,5—3 млрд, или 2% валового продукта. Причем в структуре источников капвложений основной удельный вес приходился на собственные оборотные средства предприятий (75—80%). Чуть более 10% — это средства государственного и местных бюджетов. Такие источники, как заемные ресурсы и привлеченные внешние инвестиции, лишь замыкают список, показывая мизерный уровень в несколько процентов.

Однако нашим олигархам не нужны западные системные инвесторы, которые вместе с вложениями в национальную экономику привнесут сюда и свою корпоративную культуру, и требования равных правил рыночной игры. Да и само экономическое пространство у нас существенно ограничено: направлений по генерации добавленной стоимости не так много, что и объясняет склонность отечественных ФПГ к горизонтальной, а не вертикальной интеграции, особенно в конгломератной ее модификации, когда в один флакон сливаются совершенно разные направления: от выплавки металла до банков, телекоммуникаций и аграрного сектора.

В этом контексте мантра о ПИИ становится извечным плачем Ярославны наших правительств уже не один десяток лет. В то время как о капитальных инвестициях говорят мало, хотя именно они являются источником структурной перестройки нашей экономики в последнее время.

Как снизились инвестиции по отраслям

Если проанализировать статистические данные по капитальным инвестициям за первые полгода 2020-го, то увидим существенное снижение инвестактивности украинского бизнеса по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Падение составило 35%. По итогам первого полугодия суммарные капитальные инвестиции оцениваются в 163 млрд грн, это эквивалент $5,8 млрд.

Катастрофическая ситуация с капвложениями сложилась в секторе транспорта и логистики (минус 54,4%) при государственном участии в инвестировании на уровне 1,1%. Самая благополучная динамика была в секторе финансов — падение всего на 0,2%. В секторе информации и телекоммуникаций тоже все не так плохо — падение на 8,3%. Но это все отрасли с удельным весом в суммарных капвложениях на уровне менее 10%. Флагманы тут — промышленность и строительство, которые показали минус 37,2 и 22,9% соответственно, при удельном весе в общем объеме 38,6 и 12,6%, то есть суммарно более 50% капвложений. Кстати, несмотря на то, что карантинные ограничения практически не затронули аграрный сектор, падение инвестиций там составило 44,5% при нулевом участии государства. На 37,8% сократились капитальные вложения в энергетику.

Капитальные инвестиции по видам экономической деятельности за январь—июнь 2020 г. к аналогичному периоду прошлого года

Общий удельный вес государственных источников капвложений составил 4,5%, при этом традиционно велико участие государства было в финансировании инвестиций в таких отраслях экономики, как образование (45,8%), медицина (12,4%) и наука (8,9%).

Если линейно экстраполировать данные по капитальным инвестициям на второе полугодие, то мы получим примерно $12 млрд капвложений за весь 2020-й, что в пересчете составит около 8% ВВП. В 2019-м мы завершили год на отметке капвложений более 10% от размера валового продукта. Почему так важны эти цифры?

Украина в ловушке нищеты

В свое время немецкий экономист Бруно Кналл, разрабатывая тему “ловушки нищеты”, или онтологического “круга бедности”, говорил о том, что отсутствие в экономике необходимых средств на образование приведет к постепенному снижению уровня производительности труда — с появлением дефицита высококвалифицированных специалистов.

Первоначальный уровень дохода в экономике является отправной точкой для определения функции сбережений и инвестиций. Тут все очевидно: если у бизнеса сокращается размер прибыли, то не будет средств и на инвестиции. Если падают доходы населения — не будет и сбережений.

Экономисты выделяют следующие предпосылки возникновения “ловушки нищеты”:

• слабая доступность кредитных средств;

• ухудшение экологии;

• коррупция;

• отток капитала из страны;

• деградация системы образования и медицины;

• военные конфликты;

• деградация системной инфраструктуры.

Как видим, в Украине наличествуют все семь базовых предпосылок нищеты. Но при чем здесь капитальные инвестиции?

Экономист из США Харви Лейбенстайн написал работу под названием “Экономическая отсталость и экономический рост. Исследования в области теории экономического развития”. В ней он, в частности, доказал, что медленное улучшение стандартов жизни в развивающихся странах усиливает их экономическую деградацию. Выглядит это примерно следующим образом: небольшой рост доходов приводит к улучшению стандартов жизни и росту ее продолжительности, и данный показатель увеличивается более динамично, чем продуктивность экономики и производительность труда. В результате происходит рост нагрузки на систему социального обеспечения населения, фискализация экономики и утрата ею своей привлекательности. Это явление получило название “квазистабильное равновесие Лейбенстайна”. Медленное экономическое развитие для развивающихся стран равнозначно снижению подушевого размера ВВП или его замораживанию на одной отметке, которая годами существенно не меняется.

Такие страны, как Украина, пока еще спасает модель дуалистической экономики, сформулированная английским экономистом Уильямом Артуром Льюисом. Как ни странно, почти такая же ситуация была и на старте индустриализации СССР. Речь идет о перетоке трудовых ресурсов из одного сектора в другой. Только в 30-х годах прошлого века основным реципиентом трудовых ресурсов была вновь создаваемая промышленность, а сейчас избыток высвободившегося человеческого капитала в Украине поглощается растущим сектором услуг и внешней трудовой миграцией. Также происходит движение трудовых потоков от села к городу, особенно из провинции в Киев. До тех пор, пока сохраняется эта дуалистичность в развитии, мы и будем наблюдать “богатый Киев” и нищие регионы, а Украина продолжит оставаться страной контрастов, когда по разбитым дорогам ездят дорогие импортные автомобили, а разговоры о богатстве и нищете населения спокойно уживаются в рамках одного и того же дискурса.

Исчерпание же эффекта дуалистичности приведет к схлопыванию экономической модели, когда дефицит капитала не будет уже компенсироваться избытком рабочей силы, в том числе на экспорт.

Два дефицита украинской экономики

Как показывают исследования западных экономистов, из “ловушки нищеты” можно выйти при условии наращивания капитальных инвестиций до уровня свыше 10%. Именно при этой вводной возможен рост реальных доходов населения, что и подтвердила динамика 2016—2019 гг. в Украине, когда восстановление потока внутренних инвестиций стало отправной точкой экономического роста. Исходя из указанных выше параметров, в 2020-м реальный рост доходов населения у нас, к сожалению, невозможен. 

Многие страны делают упор на капитальные вложения. В частности Китай, где инвестпоток в первом квартале 2020-го сократился на более чем 24%, но сейчас благодаря выравниванию динамики инвестиций Поднебесная уже рассчитывает на итоговый рост в 2,6% в нынешнем году. Для стимулирования капинвестиций Пекин применяет пакет мер по наращиванию внутреннего потребительского спроса и роста доходов населения. Для этого субсидируется сохранение рабочих мест, снижаются налоги и дерегулируется участие государства в микроэкономических процессах. Вместо строительства дорог и мостов акценты смещаются в сторону инвестиций в цифровую экономику: 5G, дата-центры, интернет вещей. Если речь и заходит о физической инфраструктуре, то это строительство подземного транспорта и развитие системы перевозок на альтернативных видах топлива, прежде всего электротранспорта.

Примерно ту же историю видим в Евросоюзе, где всерьез заговорили о концепции “зеленой, социально-рыночной экономики” (как о поглотителе будущих инвестиций, в том числе избыточной ликвидности Европейского центробанка и госрасходов), и в США, где делают ставку на промышленно-технологическую модель развития.

Между тем Украина в последние годы живет в условиях двух дефицитов: сбережений (с 2019-го происходит снижение параметра накоплений населения) и торгового (товары и услуги).

Модель экономического роста с двумя дефицитами в свое время описала группа американских экономистов. Она представляет собой ряд уравнений, показывающих взаимосвязь дефицита сбережений и внешней торговли товарами и услугами, исходя из базовой формулы:

I — S = М — Х,

где М — импорт; Х — экспорт; I — внутренние инвестиции (капвложения); S — валовые сбережения.

Как видим, превышение инвестиций над сбережениями возможно при условии превышения импорта над экспортом и наоборот: превышение сбережений над инвестициями возможно при доминировании экспорта над импортом.

Торговый дефицит таким образом поглощается дополнительными инвестициями, которые формируются за счет угнетения процесса сбережений. А ориентированная на экспорт экономика с торговым профицитом приводит к росту внутренних сбережений, которые опережают инвестиции.

Не случайно один из авторов модели Холлис Чинери описал ее в статьях “Альтернативы развития в открытой экономике: случай Израиля”, “Иностранная помощь и экономическое развитие” и “Альтернативы развития для стран Латинской Америки”. Украина в этом контексте похожа и на Израиль времен 60-х годов прошлого столетия и на страны Латинской Америки одновременно. У нас источником покрытия модели экономического развития с двумя дефицитами стали и внутренние капвложения, и зарубежные трансферы (как в Израиле, только там — со стороны диаспоры, а у нас — со стороны трудовых мигрантов), а также международная помощь и кредиты.

Приток импортных товаров на время выравнивает дефицит сбережений, рост которых приводит к дальнейшему снижению торгового дефицита. То есть по мере увеличения доходов населения и соответствующего наращивания сбережений появляются и источники для инвестирования в собственное производство, а это в свою очередь насыщает внутренний рынок товарами национального производителя, приводит к вытеснению импорта и выравниванию торгового дефицита в профицит. Существенную роль здесь играет и политика государства по созданию условий для роста доходов населения и реализации принципов национальной промышленной политики.

Соломинка инвестиций

Чинери проанализировал историю 50 развивающихся стран и пришел к выводу, что динамика накопления сбережений должна вырасти с 5 до 10—15%, чтобы обеспечить рост экономики на 5—7%.

Исходя из этой же формулы, модель роста возможна даже при отсутствии масштабных инвестиций, если экспорт превышает импорт. При таком соотношении сбережения будут увеличиваться. Данная ситуация возможна при доминировании экспорта услуг и инноваций. В таком варианте “город мастеров” уходит в прошлое и ему на смену приходит “город инноваторов”, ученых и айтишников.

Самое удивительное, что подобная схема отчасти была бы возможна в Украине, если бы мы смогли удачно продать на геополитическом рынке свой транзитный потенциал и сохранить научный. В таком случае экспорт услуг в структуре нашего платежного баланса мог бы составить не $15 млрд, а в два-три раза больше. Но эта возможность уже практически упущена.

Таким образом, на данный момент капитальные инвестиции были едва ли не главной соломинкой, за которую держалась наша экономика. Применение у нас модели развития экономики с двойным дефицитом закончилось фиаско, иностранная помощь не стала определяющим толчком, а пристрастие к внешним кредитам не привело к снижению торгового дефицита, скорее наоборот. В этих условиях не МВФ и Евросоюз, а именно внутренний бизнес был той самой основой нашего экономического развития: медленного, гипертрофированного по структуре, но все же движения вперед. И наиболее токсичное последствие карантинно-политической турбулентности — риск потери мотивации украинского бизнеса вкладывать деньги в свое государство.

Алексей КУЩ