Кандидат Дмитрий Медведев

После Рождества президент Медведев станет “хромой уткой”. Останется чуть больше года до конца его срока. Но если мы задумаемся над тем, что происходило в 2008—2010 с Медведевым, то видно, что президентство Медведева — это нечто небывалое и парадоксальное. В течение трех лет он вел себя не как президент, а как кандидат, ведущий предвыборную кампанию. Все, что он делал, — это “расшивание” новой (возможной) повестки для какого-то гипотетического политического курса, который не осуществляется в настоящий момент, но мог бы стать курсом после победы этого кандидата на выборах.

Представим себе теперь, что с “медведевской тематикой” выступает не Дмитрий Анатольевич, а любой другой российский политик. Представим себе, что в публично-политическое пространство выходит человек, в программе которого а) сближение с Западом, интеграция в НАТО; б) радикальная реформа МВД с переименованием, реформа мест заключения; в) требование к главам региональных администраций вести блоги, отвечать на запросы общественности; г) ограничение давления на бизнес, отказ от посадок по экономическим статьям; д) создание русской кремниевой долины; е) новая концепция территориального развития, поощряющая миграцию населения из малых городов в агломерации; ж) ликвидация института прописки, либерализация контроля за мигрантами. И так далее. Включая “персональный “твиттер”. Что это за программа? Это программа типичного российского политика-романтика (Явлинский, Илларионов, Немцов и т.д.). “Романтизм” — это благородный, но полный отрыв от политической реальности.

Парадокс обнаруживается сразу. Во-первых, с такой программой можно уверенно рассчитывать на поддержку 5—12% избирателей. Во-вторых, любого другого человека с такой программой в российском публичном пространстве измочалили бы за полгода. Федеральные медиа превратили бы его в чуждый персонаж, который либо коварно хочет “продать Родину”, либо искренне заблуждается, совершенно оторвавшись от реальной жизни. В большей части регионов такому персонажу просто не давали бы помещений под встречи с населением. Раз в год его приглашали бы в США по линии “знакомство конгрессменов с оппозиционными публицистами Зимбабве”.

Странная ситуация. Господин Медведев, не принимая никаких реальных решений, не проводя реформ и ключевых кадровых перестановок, — если и не все три года, то во всяком случае после грузинской войны, — оставаясь “кандидатом в президенты”, практически исключительно в сфере политической риторики — расшатал все зубы в десне путинского режима периода его второго срока. Из-за медведевской риторики в разных точках общественного пространства возникают новые “фронтиры”. Их раньше не было. Они раньше были невозможны. Общественные группы опробуют забытые способы давления на исполнительную власть. Заново ставится вопрос о “гражданском действии”.

Господин Медведев, как представляется многим ветеранам “путинского вставания с колен”, как романтический подросток просто засунул палку в муравейник и ковыряет там, как хочет. Это еще не “новый курс”, т.е. не “новая решимость” — и это все чувствуют, — но это непрерывное вторжение с какими-то “весьма странными” идеями по всем пунктам “повестки дня” — от С-300 для Ирана и НАТО до реформы госслужбы, армии, поощрения оппозиционных СМИ и т.д.

У всей этой истории есть два проблемных момента, которые обнаруживаются все острее по мере вступления этого “кандидата в президенты” в реальную избирательную кампанию 2012 года — “элитный” и “электоральный”. Элитный заключен в том, что расшив, вскрыв “повестку дня” по всей окружности, Медведев не дает ясного сигнала элитам о том, вокруг чего все-таки будет она центрирована, когда он придет к власти. Это особенно заметно на фоне путинской политики на первом сроке. Тогда его послания федеральному собранию — тоже “касалась всего”. Но центр повестки был всем ясен — “восстановление полномочий государства”, “вертикаль” и т.д. У этого послания был понятный адресат. Центр повестки создавал сильную политическую гравитацию. Сейчас же наши “сицилийские”, в высшей степени клиентилистские элиты — смотрят на “молодого президента” иронически. Ну да, отцы-сицилийцы могут завести и “твиттер” ради шутки, и даже поощрить какую-нибудь местную газету, которая самоотверженно взялась писать про “откаты”, но их вопрос висит в воздухе: шутки мы поддерживаем, а как все это будет управляться реально?

И Ельцин, и Путин на первом сроке очень ясно показывали, на какие группы в элите они собираются опираться дальше. В первом случае это были молодые системные либералы, а во втором — прогрессивные “погоны”. Но Медведев не обозначает ясно: кто будет новой лидирующей группой. Что и не позволяет возникнуть новому гравитационному центру. В то же время он и не прибегает к “популистскому сценарию”, т.е. не обращается через голову номенклатуры к “общественности”.

И отсюда вторая проблема — “электоральная”. Выиграть выборы с повесткой “глубоких перемен”, т.е., образно говоря, получить мандат на “вступление в НАТО” или, к примеру, на “перенос столицы из Москвы”, на демонтаж “сицилийского корпоративизма”, можно, только получив гравитационный центр в виде консолидированной общественности. Понятно, что большинство избирателей никогда не готово к реформам и не хочет сниматься с якоря. Но они это делают, как показала история, под давлением пусть численно и небольшой, но респектабельной и культурно влиятельной среды, в которой — по модели польской “Солидарности” или латиноамериканских “народных фронтов” возникает альянс авторитетных интеллектуалов (профессура, педагоги, журналисты и т.д.) и докеров, низовых гражданских активистов — героев муниципальных конфликтов.

С программной статьи “Россия, вперед!” или — если быть более точным — с программных заявлений Аузана-Юргенса о необходимости “нового консенсуса”, нового “общественного договора”, Медведев в парадоксальном положении “кандидата в президенты с программой Немцова” ходит по российской политической кухне и приоткрывает крышки всех кастрюль. По мере приближения часа Х в 2012 году это вызывает все большую тревогу ждущих обеда.

Александр МОРОЗОВ