Как лучшее изо всех времен уступает место худшему

Аннексия Россией Крыма разрушила предположение, что государства не могут расширять свои границы силой. Нарастающие трения между Китаем и его соседями опровергают допущение, что экономическая взаимозависимость является прочной защитой от национализма.

Чарльз Диккенс сказал по поводу революции во Франции, что это было лучшее изо всех времен, это было худшее изо всех времен, это была весна надежд, это была зима отчаяния. Недавно Национальный разведывательный совет США использовал эти строки из “Повести о двух городах” как эпиграф к докладу о том, как может выглядеть мир в 2030 г.

Можно понять, почему авторы остановились на высказывании Диккенса. Бурные волнения в международной системе могут вызывать в равной мере как оптимизм, так и пессимизм. Значительное процветание, которое глобализация принесла восточным и южным регионам планеты, сопровождается рисками и ненадежностью, свойственными периоду ухода от старого порядка.

Первый порыв — прославлять то, как глобализация вывела из нищеты миллионы людей. Второй — волноваться, не станет ли установление нового баланса мировых сил началом новой эпохи права сильного в международных отношениях. Даже европейцы, которые стали смотреть на мир через призму стандартизации, теперь склоняются к мысли, что мягкой силе иногда нужен твердый центр.

У холодной войны были свои недостатки — в частности, угроза ядерного испепеления. Затем США потеряли в Ираке свою репутацию милостивого гегемона. Однако у биполярного или монополярного мира есть преимущество предсказуемости. А сейчас множество опасений вызывает неопределенность. Чего хочет Китай? Не стоят ли США в начале долгого пути отхода от своей роли гаранта мира?

Поскольку Владимир Путин в России мнит себя возвращающимся царем, наступление Москвы на Украину стало напоминанием, что угроза может исходить как от новых, так и от потускневших держав. В благовоспитанном дипломатическом обществе под запретом вопрос, в какой момент Япония или Южная Корея могут почувствовать достаточную угрозу от амбиций Китая и обзавестись ядерным оружием. Какова цена гарантий великих держав на фоне того, как Путин попрал Будапештский меморандум о безъядерном статусе Украины?

Эта неопределенность, а также столетняя годовщина начала Первой мировой войны побуждают обратиться за советом к истории. Ведь история, как сказал Алексис де Токвиль, это картинная галерея, где мало оригиналов и много копий.

Параллели тревожат, если говорить о широкой перегруппировке сил в международной системе. Мир в начале ХХ века стоял на пороге нескольких больших перемен. Эпоха империй заканчивалась, в таких странах, как Австро-Венгрия и Турция, нарастало невыносимое напряжение. Этнический национализм вскоре стал мощным мотивационным импульсом в международных отношениях. Власть переходила с восточного берега Атлантики на западный, от Европы к США. А глобализация, будучи и причиной, и следствием великой войны, уступила место экономическому протекционизму.

Первые десятилетия нынешнего века демонстрируют подобное важное перераспределение сил. На этот раз переход осуществляется из Атлантического в Тихий океан. Мы постоянно говорим о росте влияния Востока. Но это не значит, что Запад должным образом осознал значение конца 200-летней гегемонии.

Вторая перемена — переход власти внутри государств от правительств к народам. Рост среднего класса во всем мире в сочетании с революцией в коммуникационных технологиях ведет к пересмотру всех старых установок об отношениях между отдельными людьми и государством. У граждан появляется все больше возможностей бросать вызов правящим элитам именно в то время, когда глобализация ослабляет эти самые элиты.

Самая опасная современная перемена — это переход от предсказуемого устройства к такому, где нет никаких явных якорей, где упрочившиеся державы теряют авторитет для поддержания системы, опирающейся на правила, а набирающие влияние государства сопротивляются любому вмешательству в национальный суверенитет. В этом мире экономическая конкуренция, запущенная глобализацией, становится служанкой агрессивного национализма, что, в свою очередь, вредит экономической взаимозависимости.

Так что, да, есть реальная опасность, что глобализация развалится, как это случилось 100 лет назад, и что мультилатерализм второй половины ХХ века уступит сцену вернувшемуся многостороннему конфликту, основанному на праве сильного. В сложившихся обстоятельствах решение США уйти с мировой арены, как это было в 1920‑1930‑х гг., настолько же опасно, как излишнее влияние Китая.

Однако еще ничего не решено. Как писала историк Маргарет Макмиллан, обозревая события, приведшие к великой войне, при меньшем количестве просчетов и ином взаимодействии личностей Европа могла пойти другим путем в 1914 г. Век спустя ядерное оружие является одновременно крупнейшей угрозой для мира и одним из самых мощных сдерживающих факторов для войны супердержав.

Как там писал Диккенс? “Все мы стремительно мчались в рай, все мы стремительно мчались в ад”. Сейчас, как и тогда, есть выбор.

Филип СТИВЕНС