Как балласт в карман сбросить

В парламенте зарегистрирован законопроект (№8225), отменяющий ограничения для госкомпаний из списка не подлежащих приватизации по распоряжению их недвижимостью, вплоть до продажи.

Законопроект депутатский, но Министерство экономического развития и торговли его всячески поддерживает, считая, что принять проект закона нужно и как можно скорее. То есть, с одной стороны, правительство составило список объектов, которые во что бы то ни стало должны остаться в собственности государства, так как являются стратегическими, а с другой — готово разрешить руководству этих объектов на свое усмотрение распоряжаться “стратегическим” имуществом, причем настаивает на том, что делать это нужно срочно. Настораживает, согласитесь.

На сегодняшний день госпредприятия, не подлежащие приватизации, свободно распоряжаться своим имуществом не могут. Оставшиеся им в наследство с советских времен санатории, оздоровительные комплексы, склады и цеха мертвым грузом лежат в расходных статьях их бюджетов. Руководители госпредприятий применения этим объектам не находят, по назначению не используют и систематически жалуются исполнительной власти на расходы, связанные с их содержанием. И вроде как нет никакой крамолы в том, чтобы позволить ГП сбросить балласт. Мы помним, как НБУ, приступив к самореформированию, первым делом начал активно избавляться от объектов, не имеющих отношения к прямым задачам регулятора банковского сектора, и передал многочисленные непрофильные активы (физкультурно-оздоровительные комплексы, санатории, базы отдыха, гаражные комплексы и прочее) либо местным властям регионов, в которых находились объекты, либо Фонду госимущества. 

Но сейчас речь идет не об одном Нацбанке, а о списке из почти полутора тысяч компаний. Причем этот список системно не пересматривался с момента принятия в 1999 г. и, вопреки обещаниям каждой новой власти избавиться от лишней госсобственности, каждый год лишь пополняется новыми “стратегическими” объектами.

Законопроект предполагает внести изменения в ЗУ “Об управлении объектами государственной собственности” и исключить из закона норму о том, что госпредприятие, 100% акций которого принадлежат государству, не имеет права бесплатно передавать закрепленное за ним имущество другим юридическим или физическим лицам. А также исключить требование отчуждать имущество, относящееся к основным фондам, только после предварительного согласия уполномоченного органа управления. То есть сначала, например, Министерство аграрной политики исключает из списка подлежащих приватизации объектов компанию, посчитав ее стратегической, а потом знать не желает, какое государственное имущество, кому и на каких условиях эта стратегическая компания решила передать. Удивительно, не правда ли? А ведь таких объектов сотни, и не только у МинАПК, но и у Мининфраструктуры, Минобороны, Минэнергоугольпрома.

Зато законопроект предлагает дополнить статью 3 пунктом о том, что решение о списании, отчуждении, передаче в пользование, аренде или концессии имущества предприятий, не подлежащих приватизации, принимает отныне Кабинет министров. То есть у профильных министерств эти функции забрали, чтобы ускорить и оптимизировать процессы, а Кабмину передали. Неужели там лучше знают специфику работы того или иного предприятия? Оценку проводят качественнее? Решения принимают быстрее? Или просто рычаги управления этими процессами надо было перенести поближе к кабинету премьера?

Не менее любопытна и правка к статье 11 закона. Сейчас она предполагает, что не может быть отчуждено недвижимое имущество объектов госсобственности, но проект закона предлагает заменить “объекты госсобственности” на “государственные предприятия”. И эта незначительная деталь многое меняет, так как далеко не все принадлежащие государству предприятия являются ГП, среди них немало частных акционерных обществ, управлений, институтов и даже концернов. По сути, одна небольшая правка выводит из-под запрета огромное количество компаний, не подлежащих приватизации, и делает имущество целого ряда объектов интересным для потенциальных “инвесторов”. Особенно с учетом того, что проект закона предлагает снять ограничения на отчуждение их имущества, если при этом не нарушается технология производства по основной специализации предприятия или если это имущество не используется в основной деятельности.

Безусловно, желание навести порядок в закромах родины нужно приветствовать. Наверняка в собственности у многочисленных принадлежащих государству стратегических объектов находится большое количество непрофильных активов, которым можно найти применение. Но кто будет следить за тем, чтобы госпредприятия передавали именно непрофильное имущество, а не все подряд? Допустим, неработающее сейчас агропредприятие, в собственности у которого несколько сотен гектаров земли для выпаса скота, решит их продать или передать. Формально оно ничего не нарушит, ведь землю эту не использует. Но если спустя какое-то время государство все-таки решит продать эту компанию, так как ее стратегичность была очень переоценена, что мы будем продавать — контору с письменным столом? Может, стоило подойти к вопросу с другой стороны и для начала выяснить, а действительно ли все госкомпании, находящиеся в списке не подлежащих приватизации, имеют стратегическое значение?

На сегодняшний день перечень не подлежащих приватизации объектов госсобственности содержит свыше 1300 позиций. Всего госкомпаний в Украине порядка 3,5 тыс. Министерство экономического развития, начиная реформирование госпредприятий, рекомендовало 1250 из них ликвидировать или реорганизовать, в государственной собственности оставить порядка 400 госкомпаний, около
350 — передать в концессию, остальные — приватизировать. По крайней мере, проведя все эти манипуляции, мы могли бы лучше понимать, о каких компаниях идет речь, какое имущество передается, и целесообразно ли это. Сейчас сделать это не получится, отследить изменения на сотнях предприятий невозможно. Это не под силу ни экспертам, ни чиновникам, ни Кабмину, который призван все эти изменения согласовывать.

Например, у ГП на балансе есть детский лагерь, традиционно заброшенный и требующий инвестиций, но расположенный в живописном месте. Его передадут, к примеру, частному украинскому инвестору, даже предположим, что по минимальной стоимости. Кто от этого выиграет, кроме самого нового владельца, который наверняка на месте детского лагеря построит коттеджный городок? Государству, безусловно, выгоднее, чтобы лагерь был отдан либо инвестору, желающему восстановить этот объект, сохранив его целевое назначение, либо на тех же условиях, но местной громаде. Только никаких условий руководители госкомпаний никому ставить не будут, это положениями законопроекта не предусмотрено. Условия для инвестора предполагают процесс приватизации, да и там их выполнение нередко не контролируется.

Причина, почему реформирование госпредприятий, как и их приватизация, не движутся с места, — коррупция. Многие давно убыточные на бумаге ГП остаются неплохим источником теневых доходов, судьба некоторых объектов вообще неизвестна, и нередко при передаче того или иного объекта в ФГИУ обнаруживается, что правоустанавливающих документов на недвижимость, принадлежащую госпредприятию, просто нет. Бывшие руководители этих компаний уже справились с отчуждением имущества без каких-либо законопроектов. А иногда и самих предприятий уже нет, за всеми же не уследить. Спрос на государственные объекты, которые еще хоть как-то, но работают, сохраняется.

Например, в списке не подлежащих приватизации объектов числился Дрогобычский солевыварочный завод. В 2015-м он попал в список предприятий, подлежащих приватизации. Завод работает, но результаты работы удручающие — 160 тыс. грн прибыли за год. Потребность в инвестициях, способных возродить предприятие, по оценкам руководства завода, вполне подъемная — порядка
2 млн евро. Но приватизировать объект не спешат, инвестора не ищут. Местные депутаты очень хотят, чтобы объект был передан в коммунальную собственность, правда, готовности вложить в него два миллиона евро из местного бюджета не озвучивают. Зато регулярно просят центральную власть исключить завод из приватизационного списка и передать на баланс города. И таких предприимчивых депутатов вокруг каждого ГП найдется немало. Даже если само предприятие уже не работает, есть его помещения и земля, которым быстро найдут применение. Особенно если речь пойдет об объектах, которые приватизации не подлежат.

Чиновники Минэкономразвития, приводя аргументы в защиту законопроекта, упоминают в основном ОАО “Укрпочта”, забывая, что перечень госкомпаний ею одной не ограничивается, и проконтролировать передачу имущества на большинстве из них просто некому. Даже при наличии критерия о применении данного имущества в производстве.

Если предприятие не работает или ведет минимальную деятельность, если в его штате от пяти до десяти человек, а в бухгалтерской отчетности — сплошные прочерки, с высокой вероятностью оно не будет использовать большую часть принадлежащих ему помещений и территорий. Но их передача другим собственникам в последующем существенно осложнит продажу этого предприятия. Ведь рано или поздно список не подлежащих приватизации объектов будет пересмотрен, и многие из нынешних “стратегических конезаводов” неприкосновенность потеряют. Так не лучше ли сделать это до того, как сотни гектаров земли, принадлежащей этим заводам, будут кому-то переданы?

Например, в конце прошлого года нынешний руководитель Фонда госимущества выступил со здравой инициативой о пересмотре перечня компаний, запрещенных к приватизации. По его оценке, почти две сотни объектов из списка не имеют никакого стратегического значения — это обычные предприятия, которые благодаря лоббизму добились запрета своей приватизации. В управлении МинАПК, по словам главы ФГИУ, например, 41 такой объект, Минэкономразвития — 31, Минсоцполитики — 14, Минкультуры — 6. Работа ни одного из них не касается вопросов безопасности (в том числе продовольственной), обороноспособности или сохранения инфраструктуры. Это просто бизнес, де-юре — дотационный и убыточный, де-факто — теневой и прибыльный. Мы уже писали о том, что зачастую министерства сами не знают о состоянии дел на том или ином объекте, находящемся в их управлении, более того, не выказывают ни малейшего желания в этих вопросах разобраться.

И предложенный законопроект мог бы быть полезен, но лишь после того, как будет проведена ликвидация всех неработающих госкомпаний, из списка стратегических объектов будут исключены все объекты, попавшие туда необоснованно, имущество всех ГП будет инвентаризировано и оценено, документы собраны или восстановлены. И только после того, как будет проведен аудит этих компаний и осмыслены дальнейшие перспективы их работы. Лишь тогда мы сможем быть уверены в том, что передача и продажа их имущества не обернется привычным для Украины дерибаном. Так как только в этом случае появятся реальные способы проконтролировать эти процессы.

И, пожалуй, именно этим должно заниматься Министерство экономического развития, ответственное за реформирование госпредприятий, — там уже проделана большая работа и есть все ресурсы для завершения реформы, если, конечно, не отвлекаться на сомнительные депутатские инициативы и руководствоваться исключительно государственными интересами.

Юлия САМАЕВА