ДАЙДЖЕСТ

Как Владимир Путин проиграл коронавирусу

[17:46 30 июня 2020 года ] [ Проект, 29 июня 2020 ]

Мнение экономиста Сергея Гуриева о причинах и последствиях скупости и нерешительности Кремля

5 марта 2020 года, когда Россия отказалась от новой сделки с ОПЕК, цена на нефть была выше цены отсечения российского бюджетного правила ($42 за баррель). 10 марта, когда Валентина Терешкова внесла поправку о продлении сроков правления Владимира Путина до 2036 года, Италия только принимала решение о введении полномасштабного карантина, а во Франции вовсю шла подготовка к муниципальным выборам. Мировые фондовые индексы уже упали на 15-20% по отношению к февральским максимумам, но все еще находились на уровне годичной давности. Международные организации еще не обновили свои экономические модели и продолжали придерживаться прогнозов о росте мировой экономики в 2020 году. Российское правительство по-прежнему считало, что российский ВВП продолжит расти в 2020 году. Конечно, даже при высоких ценах на нефть и без глобального спада, консенсус-прогноз предполагал, что российские темпы роста будут отставать от мировых. Хотя майский указ Владимира Путина 2018 года и обещал, что российская экономика будет расти быстрее мировой, даже по официальным прогнозам это “сокращение отставания” постоянно откладывалось.

Сергей Гуриев

Экономист, профессор экономики Института Sciences Po, Париж

Тем не менее, сегодня начало марта выглядит недостижимым идеалом.

Россия серьезно пострадала и от коронавируса, и от глобального экономического кризиса, и от падения цен на нефть. Июньские прогнозы Всемирного банка и ОЭСР предсказывают сокращение российского ВВП в 2020 году на 6-8%. Цены на нефть в марте уходили в отрицательную область; даже сейчас они около $40 за баррель. Впрочем, самым неприятным сюрпризом стало неадекватное поведение российской власти — Путин ответил на кризис с запозданием, нерешительностью и скупостью. Неудивительно, что его рейтинг упал до невиданных с 1999 года значений: по данным “Левада-центра”, в мае 2020 года только 59% россиян одобряли деятельность Путина. В феврале этот показатель находился на уровне 69%. От максимумов 2014-2015 годов (88-89%) не осталось и следа.

Как менялся рейтинг одобрения Путина

Процент от опрошенных

Источник: Левада-центр

Нерешительность Путина, конечно, обусловлена его доковидной приверженностью двум ключевым проектам: празднованию 75-летия Победы и изменению Конституции. Путин не был готов признать реальность пандемии, так как он хотел провести голосование по обнулению сроков 22 апреля и парад Победы 9 мая. Парад Победы критически важен для сегодняшней российской власти — так как Победа во Второй мировой войне является основой легитимности путинского режима. Как мы узнали из недавней статьи Путина в журнале National Interest, именно советскую внешнюю политику 1939-1945 годов Путин считает вдохновением и для аннексии Крыма, и для посткрымских идей о воссоздании ялтинско-потсдамского разделения мира на сферы влияния в XXI веке. Изменения к Конституции также крайне важны — ведь действующая Конституция однозначно говорит о том, что Путин должен уйти в 2024 году, поэтому уже в 2018 году он стал хромой уткой.

Почему Путин до последнего продолжал надеяться на то, что ему удастся провести и Парад, и “общероссийское голосование” по “конституционной поправке” тогда, когда он планировал? В авторитарной системе убежденность лидера в том, во что он хочет верить — это “не баг, а фича”. Как показано в знаменитом прошлогоднем сериале HBO “Чернобыль”, намеренное сокрытие плохих новостей местными начальниками — это не исключение, а правило

— даже если такое сокрытие обходится центральным властям очень дорого. Именно поэтому уханьские власти цензурировали информацию об опасности COVID-19 (что привело к серьезным издержкам для пекинских властей). В демократической стране — Италии или Франции — такое сокрытие было невозможным. В России же у Путина не было подчиненных, которые осмелились бы сообщить ему плохие новости. По слухам, только Сергей Собянин — и только 24 марта — смог убедить Путина в том, что пандемию придется воспринимать всерьез. Поэтому неудивительно, что Кремль запоздал и с карантинными, и с экономическими мерами.

То, что автократам не хватает информации, можно было предсказать. Гораздо более неожиданной стала не замедленная реакция, а скупость российского правительства. Хотя западные правительства выделили для поддержки своих экономик 10-30% ВВП, первый объявленный российским правительством пакет помощи составил всего 0,3% ВВП, последующие меры постепенно выросли до 1, 2 и затем 3% ВВП (из которые лишь около 1% ВВП составили безвозмездные субсидии и гарантии по кредитам, а остальное — отсрочки по налогам и субсидированные кредиты). Казалось бы, в распоряжении Путина был Фонд национального благосостояния размером более 10% ВВП. Очевидно, что более масштабная поддержка семей и малого бизнеса существенно бы повысила популярность режима. Почему же власти решили “не палить резервы”?!

Самое простое объяснение заключается во все том же непонимании Путиным отчаянного положения российских семей и его ничем не обоснованной уверенности в эффективности российской бюрократии. Хотя миллионы российских домохозяйств лишились доходов и 70% россиян не имели сбережений, российские власти могли по-прежнему полагать, что точечные субсидии и повышения пособий по безработице помогут решить все проблемы. Второе объяснение — это то, что Путин в первую очередь заботится о крупных предприятиях и бюджетниках, которых он считает базой своей электоральной поддержки. Если же пострадают индивидуальные предприниматели, малые и средние предприятия, средний класс, то в этом ничего страшного для власти нет — ведь их место на рынке займут те, кто зависит от Путина.

Рассказ о том, как карантин закончился не для всех

Сегодня трудно определить, какое из этих двух объяснений верно. С одной стороны, сам Путин недавно вполне откровенно назвал предпринимателей “жуликами по определению”. С другой стороны, он сам часто сетует на неинформированность власти — например, недавно, проводя совещание после крупного разлива дизельного топлива в Норильске, он возмутился: “Мы что, будем узнавать о чрезвычайных ситуациях из соцсетей?”. В мае Путин де-факто признал проблему неспособности бюрократической системы разобраться с тем, кому и как нужно помогать. После массовой информационной кампании оппозиции о “Пяти шагах” Путин наконец принял решение о переходе от “адресной” помощи к недифференцированной поддержке всех семей с детьми на уровне 10 тысяч рублей на ребенка.

Еще один урок, который российское общество извлекло из пандемии — это полный провал политики властей в области здравоохранения. В мае 2012 года вновь пришедший на пост президента России Путин пообещал существенное повышение средних зарплат врачей. Переложив это повышение на плечи региональных властей — и не выделив на это соответствующих ресурсов — федеральная власть фактически предопределила резкое сокращение численности медицинского персонала и расходов на оборудование и средства индивидуальной защиты. Это стоило России тысячи дополнительных смертей от коронавируса.

Впрочем, пандемия подтвердила абсолютную правоту двух решений Путина.

Во-первых, после протестов 2011 года он приоритизировал повышение качества жизни в Москве. Смена авторитарного режима всегда происходит в столице. Поэтому федеральные власти перераспределили и финансовые, и кадровые ресурсы в пользу Москвы. Так как именно Москва — самый международный город России — приняла на себя первый и главный удар пандемии, такое перераспределение помогло избежать катастрофы: если не с точки зрения смертности от коронавируса в России, то с точки зрения последствий для режима.

Во-вторых, путинский режим давно осознал важность контроля над информацией.

Судя по косвенным характеристикам, российская официальная статистика занижает смертность от коронавируса во много раз — но российские граждане об этом не знают. Именно поэтому рейтинг одобрения Путина — пусть и самый низкий за 20 лет — остается выше 50%.

Как долго большинство российских граждан будут продолжать поддерживать Путина? Судя по тому, как отчаянно он торопился провести голосование по поправкам к Конституции, он сам считает, что его популярности остались считанные месяцы.