Иллюзия бунта

Немно­го погодя, когда суматоха утихла, я не удержался от искушения, подошел к поверженной преграде, пощупал. Нет, не картонная декорация, добротный, надежный металл.

И бунтовщики были взаправдашними, а эмоции, их переполнявшие, выглядели вполне иск­ренними. И гримаса на лице щуп­лого милиционера (которого слегка потоптали ринувшиеся в брешь разгоряченные протес­танты) не казалась актерской игрой. Смешанное чувство боли и страха слишком явно читалось в расширившихся глазах растерянного порядкоблюстителя.

Но отчего тогда многие из моих коллег, оказавшихся утром 1 ноября возле Верховной Рады, невольно чувствовали себя погруженными в атмосферу теат­ральности или, скорее, балаганности. Тем, кто помнил не только Майдан и “Повстань, Украї­но!”, но и стычку на Банковой 9 марта 2001-го, и побоище возле Святой Софии 18 июля 1995-го, происходящее напоминало непритязательный комикс по мотивам величавой классики. “Слу­шай, это только мне показалось, или милиция в самом деле помогала атакующим расшатывать забор?” — поделился сомнениями собрат по цеху.

Вот вроде все всамделишное. Искаженные гневом лица оскорб­ленных чернобыльцев. Риту­ально-вдохновенные “Ганьба!” и “Геть!”. Каменные лица “беркутов”, подпирающих бронированными спинами обитель законотворчества. Перепуганные взоры народных избранников, осторожно выглядывающих из-за казенных шторок Рады. Но взгляд невольно искал невидимого ухмыляющегося режиссера, приводящего в движение массовку, конт­ролирующего реплики, следящего за строгой очередностью мизансцен.

Реальным выглядел только обесчещенный забор. Он служил зримым, осязаемым, грубым символом будущих потрясений. Его беззащитность была такой привлекательной, его уязвимость была такой манящей…

В четверг был новый штурм и новая победа демократии над злосчастным забором. Явно не последняя. Уже в обед вторника околополитическая тусовка вовсю обсуждала слухи о заказном характере акции. “Левочкин или Клюев? Нет, наверное, все-таки Клюев. Закон об отмене льгот компрометирует Азарова, а он главный кандидат в сменщики…” — “А я думаю, что Левочкин. Ему необходима компрометация оппозиции, нужны провокации как повод для новых репрессий. Сегодня забор снесли, завтра мента отоварят. И пошло-поехало…” — “А что, Клюеву провокации не нужны?”

Искушенные созерцатели тщательно анализируют детали. Случайно ли среди подстрекателей оказались депутаты со специ­фической репутацией? Почему, когда необходимо было сдерживать толпу (не такую большую, кстати), роль волнореза отвели подозрительно жидкой шеренге “срочников”? Отчего ОМОН появился в необходимом количестве в нужном месте, когда протестанты уже утихомирились? В чем причина удивительной миролюбивости вроде бы заведенной толпы?

Это — загадки для тех, кто претендует на причастность либо посвященность. А миллио­ны непосвященных и несопричастных во вторник с удовольствием посмотрели телесюжет о короткой, но яркой стычке. В четверг — еще один. И если не тысячи, то уж сотни наверняка испытали сильное желание завалить забор. Возможно, не только возле Рады. Возможно, не только забор. Не слишком забивая себе головы размышлениями о роли Левоч­кина и планах Клюева. И не зная, что увиденное ими в некотором роде виртуально.

Отрицательная энергия копится в сердцах, душах и мозгах. Накапливаемой злобой дышат переполненные вагоны метро. Злоба мстительно выглядывает из-за бесстрастных цифр соцоп­росов. Она скользит раздраженным взглядом по мониторам корпоративных компьютеров и купленных в кредит телевизоров. Ее подпитывают истерические откровения кликушествующей жены чиновника-клептомана и разглагольствования изнеженных бездельников, одноклеточных “светских львиц” и томных “профессиональных тусовщиков”. Чванливые взгляды увешенных “брюликами” подруг ленивых небожителей и пламенных борцов с режимом и сытые физиономии хамоватых мажоров, упивающихся своей безнаказанностью. Красочные виды Межи­горья и убогость собственного быта. Ее подогревают телерассказы о египетских, тунисских или ливийских событиях.

Повешенный сын прокурора, утопленная судья, убитый милиционер, сожженный дом мэра, особняки знати, отведавшие “коктейля Молотова”. Эту мрачную хронику будут пытаться раскрасить обстоятельными рассказами ответственных лиц о бандитских разборках, несчастных случаях, суицидах и неосторожном обращении с огнем. Но даже если это и так, то многие зрители, читатели и слушатели примут не официальную версию, а ту, в которую захотят поверить.

Точнее, в ту, в которую их заставит поверить злоба. Заполняю­щая сердца и требующая выхода через руки.

Власть, решившая сыграть в поддавки с протестным электоратом, похоже, слишком высокого мнения о своей физической форме. Не уверен, что там все так хорошо умеют бегать. Или она, власть, так уверена в своей способности контролировать ситуацию?

Повод так думать у нее есть. Оказалось, что не так сложно направить в нужное русло искреннее недовольство определенных протестных групп. Оказалось, что не так сложно управлять некоторыми свежеиспеченными вожаками. Которые колебания в пределах социологической погрешности ложно принимают за волны народного гнева, способные вынести их на вершину власти. Которые мечутся между желанием сделать карьеру на демонстративной неподкупности и стремлением сделать деньги на кулуарной продажности.

Им кажется, что так легко отвести удар от одних, подставив других. И вот уже часть послушных “робеспьеров” требует разогнать “продажную Раду”, но отвергает требование отставки Януковича — “мы же его выбирали”. А парламент — нет? И что, разве законы, вызывающие недовольство (справедливое и деланное), пишутся в высшем законодательном органе.

И если “замок под куполом” когда-нибудь вернет себе статус храма законотворчества, то, по справедливости, его должна ук­расить фигура “Че­четова Милос­ского”. Как символ бесповоротного отторжения нынешней системы разработки и принятия нормативных актов.

Власть тешит беспомощность официальной оппозиции, растерянной и мелочной, погрязшей в склоках, запутавшейся в компромиссах, увлеченной неутомимым составлением бесконечных и бесполезных предвыборных списков. Не способной выработать вменяемый план действий и оправдывающей свое безделье “ожиданием прояснения ситуации с Юлей” — эту угловатую, беспомощную формулировку приходилось слышать десятки раз.

Ей сдается, что всегда можно будет, как говорят футболисты, “сыграть по счету” — отпустить поводья, взять под уздцы, приложиться нагайкой. Что нехитрого арсенала — дензнаков и автозаков достаточно для управления страной.

Но страна большая и разная.

Для того, чтобы быть в ней уверенным, следует для нее что-нибудь делать. Пока российские самодержцы осваивают комбайны, наши, по старинке косят. В государстве — неутомимая косьба денег и ленивый закос под реформы. Кто-то из мелких регионалов на одном из телеканалов “подогнал” под реформы открытие двух стадионов и концерт Шакиры.

Но не все граждане — болельщики и не все меломаны — поклонники колумбийской дивы. Кто-то любит ритмы пожестче.

Если вдруг пойдут плясать губернии, будет поздно. Это революции совершаются в столицах, а бунты начинаются в провинции. И бунтам не потребуются вожаки в привычном для дейст­вующей власти и существующей оппозиции понимании. Бунтарям не нужны будут пожелтевшие лозунги. Невинов­ность Тимошенко или здоровье Луценко их будут волновать их не больше, чем амбиции Клюева или козни Левочкина. Что он Гекубе, что ему Гекуба, как говаривал сдержанный оппозиционер Гамлет. И он же замечал по другому поводу — “тут магнит попритягательней”. Киев — далеко, Янукович — высоко, а местные сатрапы, провинциальные мздоимцы, продажные судейские — вот они, за забором. А ну, как кому-то, насмотревшемуся по телевизору на падающие столичные заборы, взбредет в голову то-то пойти восстановить справедливость в отдельно взятом случае или забрать чужое, думая, что возвращаешь свое. А ну, как пример окажется заразительным. А, ну как огонек гнева перекинется дальше?

Кто будет в ответе? И кто встанет на защиту мирного покоя граждан? Стражи порядка? Неспособны, что отчасти подтвердили и сентябрьская стычка с “афганцами”, и одесская пальба. Не захотят. Ради чего? Во имя кого?

Это только кажется, что назначенный враг обязательно становится мишенью, а сотворение иллюзии бунта утоляет жажду бунта настоящего. Власть убаюкали нонконформисты-теоретики и назначенные борцы. Лощенные говоруны, платные провокаторы, интеллигентные идеалисты. Последние — особенно. Революционная романтика манит эстетов, жаждущих славы, ищущих эффектности, но рассчитывающих при этом на простые решения. Упоение процессом отвлекает от конечной цели Собрались — пошумели, клаксонами погудели, речевки покричали, трансформаторные будки, денежные купюры и хлопчатобумажные футболки броскими фразами расписали. Уже и устали валять дурака, а дурак все не валится. Ну надо же!

В “Фейсбуке” выбирают моральных авторитетов и народных трибунов только для пользователей “Фейсбука”. Прочие этих “трибунных авторитетов” и “авторитетных трибунов” зачастую не знают ни в лицо, ни по фамилиям. А движущей силой возможного (но к счастью, пока не являющегося неминуемым) бунта будут, скорее всего, не продвинутые мальчики и стильные девочки, а хмурые и серые, не подозревающие о существовании богатого слова “флешмоб”. Их власть в расчет не берет, потому что они, к печали СБУ, в социальных сетях, как правило, не регистрируются.

Часто вспоминаю сумрачного мужичка, который подбрасывал меня от Кабмина на работу. Свое жизненное кредо он сформулировал коротко и весьма скучным голосом. “На выборы не хожу, ток-шоу не смотрю, на митинги плевал. Когда этих начнут вешать, приду, поучаствую”. Есть такая категория людей, которых слушаешь и понимаешь — не шутят, чтобы не говорили. Уверен, таких не большинство. Но подозреваю, что много.

Которых тоже, действительно, достали. Но которые не тратят силы на граффити. Они их, силы, копят.

Долгий и болезненный период разочарований проредил колонны тех, кто верит в богоизбранность вождей. И умножил число тех, кто политикам и в политиков не верит вовсе. И то, и другое — ошибка. Но когда ошибку осознают, может оказаться поздно.

То, что нигилистические настроения растут, должно пугать тех, кому будущее страны не безразлично. И во власти, и в оппозиции, тем более. Есть надежда, что там все-таки несколько больше порядочных, совестливых и ответственных.

Плохо, что оппозиция не влияет на происходящее в стране. Скверно, что в оппозиции нет единства. Что она не способна сообща разработать даже проект избирательного закона.

Но сущая беда в том, что дистанция между народом и теми, кто считает себя выразителями его интересов, растет с каждым днем. Незаметно для последних, и слишком заметно для первых. И пока пастыри готовят революцию, паства готовится к бунту.

Сергей РАХМАНИН