Жук и бабочка

На митинге в честь дня Северных территорий он назвал этот визит непозволительной грубостью. Я думаю, он хочет решить вопрос поединком. Оскорбленная сторона имеет право на выбор оружия. А этого японцам никак позволять нельзя. Потому что если тот выберет меч, то нашему хана. Поэтому у нас делают вид, что оскорблены заявлением Кана. Теперь выбор за нами. Две пули, больше ничего, вдруг разрешат судьбу его.

Очень японское по стилю заявление премьер-министра Кана в очередной раз показывает, насколько отличается атмосфера в Европе и в Азии после Второй мировой войны. Заявление сделано в специальный день памяти об утраченных территориях. И, конечно же, невозможно вообразить себе такого заявления в Германии. И не только от государства: канцлер потрясена визитом Путина на Куршскую косу, канцлер в обмороке от поездки польского президента в Силезию — но и на уровне общественных организаций. В Германии тоже есть союзы выселенных, и в их штаб-квартирах висят карты потерянных провинций. Да и на официальных немецких картах бывшие немецкие города по-прежнему подписаны не только на языке новых владельцев, но и по-немецки. Но это скорее вопрос культурной и лингвистической привычки, как наше Киев вместо Кыива. Однако если бы немецкие общественные организации праздновали свои дни памяти так, как японские, они немедленно были бы распущены, а их руководство попало бы под суд.

Кан послал свой краткий благородный вызов иль картель в день Северных территорий. Он празднуется, в том числе, и так: на одной из площадей Токио собираются японские националисты, одетые в военную форму японского образца времен Второй мировой войны, говорят свои националистические лозунги и иногда жгут или рвут российский флаг. Конечно, происходит не только это. Например, жители островов и их потомки пьют чай, ходят в храм, или проводят какую-нибудь историческую конференцию.

В 2005 году я разговаривал в Токио с главой ассоциации бывших японских жителей Карафуто-Сахалина Сигеру Кимура. Он тоже позволял себе резкости. “Плохо, что Коидзуми (тогдашний премьер Японии) так мягок с Путиным — тот три раза откладывал свой визит, а Коидзуми его все упрашивал: пожалуйста, приезжайте. Если бы не упрашивал — все равно бы приехал. Ведь Сахалин экономически зависит от Японии, мы покупаем весь этот сахалинский газ. Надо было бы оставить Россию одну, саму по себе”. Правда, тут же Кимура, как принято в японской культуре, попросил прощения за резкость и “восстановил равновесие”: когда он был последний раз в Холмске с миссией по идентификации останков японских солдат, жители города очень помогли, и потом несколько десятков человек пришли проводить их на последний поезд, несмотря на поздний час и непогоду.

Что-то подсказывает мне, что и Наото Кан каким-нибудь другим высказыванием или поступком попытается восстановить равновесие. Только у нас ведь могут этого и не заметить. Может, японисты подскажут.

Кимура — вменяемый и абсолютно въездной в Россию человек. Благодаря ему несколько русских студентов с Сахалина учатся в Японии. А бывшие жители островов и демонстранты в форме 40-х годов на площади — на 80% разные люди. И все равно невозможно себе представить в Германии даже самую маргинальную демонстрацию в форме СС или солдат вермахта. Она есть только на киностудиях и глубоко в дедушкиных шкафах.

Это связано с совсем другим, чем у немцев, восприятием японцами войны, своего участия и поражения в ней. Как я уже писал, в главном мемориале этой войны, храме Ясукуни, стоит на постаменте — как в наших городах Т-34 — самолет, на котором воевали камикадзе. Там же памятник самому летчику-смертнику — утонченному юноше, смотрящему вдаль. В магазине при музее можно купить пилотки, фуражки, формы и знаки отличия японской армии времен войны: родители с удовольствием покупают их детям.

Я не встречал ни одного японца, который испытывал бы раскаяние или хотя бы неловкость за участие Японии в войне, похожие на те, что есть почти у каждого немца. Максимум — за отдельные грехи, вроде принуждения кореянок и китаянок к сексуальному обслуживанию японских военных. И у японцев масса объяснений. Япония сама стала жертвой самого страшного военного преступления — атомной бомбардировки, это снижает эффективность обличения бывшими противниками японских грехов. Японцы чувствуют лицемерие в освободительной риторике союзников-победителей: ее обвиняют в оккупации и порабощении стран и народов Азии при том, что большинство из них в то время были даже не странами, а заморскими владениями европейцев, в том числе самих упрекающих. Япония же вела войну под лозунгом возвращения Азии азиатам.

Японцам не стыдно за союз с Гитлером: они не разделяли с ним общей идеологии, не устраивала холокостов, он для них далекий и чисто военный тактический союзник из другой цивилизации. Собственно, за Гитлера должно быть стыдно не японцам, а самим победителям — ведь он порождение не дальневосточной, а их же собственной западной, европейской цивилизации. Наконец, Япония чувствует себя жертвой вероломства. В то время как она всю войну соблюдала пакт о ненападении с СССР, игнорируя своего союзника, СССР в угоду своим союзным обязательствам этот пакт нарушил и, хуже того, не просто нанес военное поражение ее армии, но и забрал территории.

Германия чувствует себя наказанным злодеем, осознавшим, искупившим и вставшим на путь исправления. Япония чувствует себя жертвой, которую сильные по праву победителей осудили как злодея — жертвой несправедливого суда. Точно так же не чувствовала себя виноватой Германия или Австрия, или Венгрия, да и ни одна страна участница после Первой мировой войны. По этому поводу я уже говорил, что атмосфера в Азии после Второй мировой и до сего дня больше напоминают обстановку в Европе после Первой мировой. Война кончилась, но нет виноватых — только обиженные.

На первый взгляд кажется, что Япония находится в более выигрышном положении: ей в большей степени дали сохранить лицо, не стали подвергать тотальному насильственному покаянию. Но результат от этого обратный. Японию ненавидят все главные соседи — прежде всего Китай и обе Кореи. Но и какие-нибудь Филиппины с Вьетнамом относятся к ней прохладно. В этом смысле Россия — самый лояльный и спокойный сосед Японии. Русские ни сейчас, ни в советское время не испытывали враждебных чувств к японцам — наоборот, очевидное восхищение, выраженное во всех этих разговорах про небоскребы, монорельсы, скоростные поезда-синкансены и цветы сакуры. А уж как сочувствовали советские дети в пионерлагерях жертвам Хиросимы, не передать словами, только складывать бумажных журавликов. Японские политики делают большую глупость: островов они своими вызовами на дуэль не вернут, но в иных некрепких умах посеют неприязнь к японцам, которой там прежде и не ночевало.

Ну и еще сегодняшнее заявление показывает нынешние внутренние проблемы. Уже полтора года и впервые за 50 с лишним лет у власти в Японии — оппозиция; сейчас она называется Демократической партией. Первый за полвека оппозиционный премьер, а в 2006 году генсек этой партии Юкио Хатояма говорил мне, что хочет быть более конструктивным и отличаться от правящей Либерально-демократической и во взглядах на Южные Курилы, и в отношениях с соседями. И действительно, когда он был у власти с осени 2009 по лето 2010 года, никаких резких заявлений относительно островов не делалось, и отношения с соседями улучшились: Хатояма взял обязательство не посещать храм Ясукуни.

Зато ухудшились отношения с Америкой из-за того, что Хатояма попытался продолжить традицию японской левой оппозиции и сжить со свету, вернее, с острова Окинава американскую военную базу. Это ему не удалось и пристыженный Хатояма удалился. Но он же признавался в том разговоре 4 года назад, что у возглавляемой им японской оппозиции проблемы с идентичностью. Она никакая не левая и не правая. Она такая же номенклатурная, как и сама правящая партия, только состоит из аппаратчиков, обойденных в карьерном росте, обиженных и ушедших из правящей партии. Никакой особой идеологии у японской Демократической партии (в отличие от самого Хатоямы) — нет. Это правящая партия-штрих. ЛДПЯ-'. Там есть представители самых разных крыльев — жука, бабочки, стрекозы. И если Хатояму можно уподобить легкой бабочке, изящно присевшей на гибкий стебель российско-японских отношений, то его формального однопартийца и соратника Кана — жуку-навознику, упорно толкающему их тяжелый шар в нужном ему направлении.

Александр БАУНОВ