Государство как оседлый бандит: почему не стоит грабить население полностью

История двух бандитов

“Для политической науки теория власти издавна была подобна чаше Святого Грааля, но найти эту чашу так и не удалось”, — писал Мансур Олсон. Вместе с другим политологом-экономистом — Мартином Макгиром он предложил свою теорию: государство как оседлый бандит. 

Макгир и Олсон различали два вида бандитов — бандит-гастролер (или кочующий) и оседлый (или стационарный). Первый стремится быстрее извлечь максимальную выгоду, совершая набеги и забирая у населения все, что можно, чтобы усилить свою армию и грабить еще больше. Его не слишком интересует, выживут ограбленные или умрут с голоду. Типичный пример — разбойники в шедевре Акиры Куросавы “Семь самураев”. У оседлого бандита совсем другой мотив: он собирается грабить долго и всерьез, а потому заботится о том, чтобы доход от подконтрольного ему населения был постоянным. Так возникает государство.

Свою теорию Олсон иллюстрирует историей Китая 1920-х. Тогда значительную часть страны контролировали полевые командиры, они объявляли себя повелителями захваченных территорий и облагали их тяжкими поборами. Один из них, Фэн Юйсян, рассказывает Олсон, прославился не только своими военными достижениями, в частности разбил мощную армию знаменитого кочующего бандита по прозвищу Белый Волк, но и тем, что пресек на захваченной территории воровство. Поэтому “большинство людей очень хотели, чтобы Фэн остался у них навсегда, им с ним было легче, чем с кочующими бандитами”.

“Почему люди, страдающие от поборов стационарных бандитов, предпочитали иметь дело именно с ними, а не с такими бандитами, которые вчера пришли, а сегодня ушли?” — задается Олсон вопросом. Это может выглядеть нелогичным — ведь “воровство в их исполнении принимало форму беспрестанного взимания дани”. 

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо разобраться, почему люди не могут существовать без государства. Ответ — общественные блага, в особенности безопасность. Олсон пишет, что маленькие сообщества, например охотников и собирателей, могли мирно существовать и без государства: людей немного, им проще договориться и каждый человек получает от общины больше, чем отдает ей. Но когда людей становится слишком много, то каждый из них получает слишком небольшой “процент” на свой вклад в жизнь общества. Порядок начинает рушиться, люди лишаются стимулов работать на общее благо, тем более что в любой момент могут все потерять, например, из-за нападения бандита-гастролера. Вот тут-то на сцену выходит оседлый бандит. 

Разовый грабеж он превращает в системный и придает ему форму налогов. Его цель — создать условия для того, чтобы рента была постоянной и достаточной. Общество для него — как животное, которое должно постоянно давать молоко или шерсть и приносить потомство. “Он приобретает всеохватывающую заинтересованность в благополучии этого района — примерно так же, как главарь мафии <…> его заинтересованность даже больше, чем у мафии, — пишет Олсон, — поскольку предводитель вооруженного формирования, захватывающий лишенный власти район, не сталкивается с конкуренцией со стороны правительственного сборщика налогов: только он один имеет возможность собирать налог или грабить местных жителей.Эта монополия на воровство кардинально меняет стимулы”.

Оседлый бандит решает две задачи. Во-первых, он защищает от других бандитов. Как говорил один из героев пьесы Евгения Шварца “Дракон”, “единственный способ избавиться от драконов — это иметь своего собственного”. 

Во-вторых, он должен заботиться о стабильности доходов. Выбирая оптимальную ставку налога, оседлый бандит балансирует между максимизацией своего дохода и сохранением у населения стимулов работать и увеличивать производство. В какие-то моменты ему может быть выгодно даже уменьшить свои хищнические аппетиты, “поскольку именно на него ложится значительная часть потерь общества от этого хищничества”, и напротив, чем больше доход его жертв, тем больше он сможет отнять, пишет Олсон. Также стационарному бандиту выгодно “тратить свои ресурсы на общественные блага, способствующие повышению производительности, вплоть до той точки, в которой последний доллар, истраченный им на эти блага, окажется равен его доле в созданном этими затратами приросте производства”. 

Стационарному бандиту нужны лишь те институты, которые обеспечивают ему ренту, т. е. разницу между его доходами и расходами на благополучие общества. Он будет экономить на общественных благах и одновременно повышать налоги настолько, насколько это не создает рисков для стабильности его режима. В демократии же цель (на практике, признает Олсон, это часто оказывается не так) — увеличить не доход в руках власти, а благосостояние общества. “Результат будет иным, если общественное благо ведет к повышению качества жизни, но не к увеличению производства и налогооблагаемого дохода, — пишет Олсон. — Например, если снижение уровня загрязнения воздуха делает жизнь приятнее, но, скажем, не обеспечивает прироста налогооблагаемой продукции благодаря улучшению здоровья работников, стационарный бандит не станет тратить на это свои ресурсы, если только он сам не живет в этом же районе и не дышит тем же воздухом, что и его подданные”. 

Бандиты из Конго и власть золота

Теорию Макгира — Олсона подтвердил на современных примерах экономист из Чикаго Санчез Де Ла Сьерра. В Демократической Республике Конго, где в 1990-е разразилась кровопролитная война, центральная власть потеряла контроль над частью территорий, и военные на местах начали грабить население либо брать на себя функции государства. Но действовали они по-разному. 

Де Ла Сьерра сравнил два типа деревень: одни находятся около месторождений золота, другие — колтана. Во втором типе деревень бандиты забирают добытое у жителей, работающих на месторождениях, прямо на выходе из карьера, поскольку добытую руду сложно спрятать. Ценность золота на грамм намного выше, чем колтана, его проще спрятать, и бандитам сложно грабить жителей деревень прямо на месторождении. Им приходится извлекать доход, когда люди возвращаются домой и тратят заработанное, т. е. с помощью налогов, а для этого они создают некий бюрократический аппарат. Так проявляется разница между кочующим и оседлым бандитами. При этом Де Ла Сьерра показал, что рост цен на добываемый ресурс приводит к росту насилия со стороны кочевого бандита (который отбирает добытую породу), и, напротив, побуждает оседлого бандита еще больше следить за порядком, необходимым для стабильного сбора налогов. 

В другой работе Де Ла Сьерра фокусируется на важности долгосрочной перспективы для оседлого бандита. В определенный момент особую роль в Демократической Республике Конго стали играть “Демократические силы за освобождение Руанды” (FDLR) — зарубежная вооруженная группировка, созданная из бывшей руандийской армии и милиции, которая участвовала в руандийском геноциде. Они известны своей жестокостью, но в районах, где они осели и осуществляли государственные функции, акты насилия были редки. Эта стабильность была нарушена военной операцией Кимиа II, которую конголезская армия при поддержке ООН начала против FDLR в 2009 г. Правительственным войскам удалось изгнать FDLR, но им не удалось обеспечить надежную защиту отвоеванных территорий, и банды FDLR начали их грабить, поскольку теперь превратились из оседлого бандита в бандита-гастролера: лишившись долгосрочной ренты, они довольствовались захваченным во время набегов. 

Так были получены эмпирические свидетельства в поддержку теории оседлого бандита. Впрочем, нужно учитывать, что она говорит лишь о создании государства, сейчас же задачи государства куда шире.