Горы денег

Минрегион опубликовал проект постановления правительства о госпрограмме по развитию Северного Кавказа. Как следует из этого проекта, программа, рассчитанная на 14 лет, потребует в общей сложности 3,89 трлн рублей, из которых 2,6 трлн — средства федерального бюджета, а еще 189 млрд — ассигнования из региональных бюджетов (впрочем, поскольку эти регионы дотационные, это почти то же самое). Размеры намеченных вливаний, большая часть которых должна пойти в Дагестан и Чечню, впечатляют. Правда, проект еще не согласован с ведущими экономическими ведомствами — Минфином и Минэкономразвития. Расчеты Минрегиона строятся на запросах региональных властей, и, разумеется, в ходе согласований цифры уменьшатся.

Однако общая концепция экономической политики федерального центра в отношении Северного Кавказа, похоже, является решенным делом. Эта политика, сформулированная полпредом СКФО Александром Хлопониным и поддерживаемая Владимиром Путиным, заключается в долговременной стратегии вливания средств в бедный регион в масштабах, превосходящих субсидии другим нуждающимся российским провинциям. По идее, речь идет о попытке таким образом нормализовать обстановку на Северном Кавказе, не просто утопив его правящие элиты в деньгах, а направив средства на строительство инфраструктуры и перспективные с точки зрения руководства проекты, например, курортные зоны. Как говорил Хлопонин в прошлом году, “чтобы поколение, которое подрастает в этом регионе, училось работать, а не ходить с оружием... здесь нужно строить производства, и именно такая линия должна лечь в основу стратегии развития Северного Кавказа”. А поскольку рассчитывать на то, что эту проблему решат одни только вложения негосударственных инвесторов, невозможно, локомотивом должны стать казенные деньги. При этом Хлопонин не раз говорил, что власти не собираются “опять забросать Кавказ деньгами”. Но по проекту программы получается, что соотношение казенных денег и частных инвестиций, которые планируют привлекать в эти 14 лет, составляет 3 к 1.

Понятно, что восстановление инфраструктуры стоит дорого. Дорого стоят и попытки обеспечить безопасность в регионе. К тому же по уже имеющемуся на сегодняшний день опыту местные власти в наиболее проблемных республиках вовсе не стремятся к тому, чтобы у подконтрольного им, пусть и довольно чахлого, бизнеса появлялись сильные независимые конкуренты. Но ведь речь идет о 14 годах… Такой горизонт планирования показывает, что особых надежд на превращение Северного Кавказа в привлекательный для капитала объект вложений нет.

Вот этот сверхдлинный горизонт планирования является, наверное, самым показательным элементом госпрограммы. Амбициознейший проект сочинской Олимпиады должен быть исполнен за семь лет. Здесь срок вдвое больший. Если логика властей в том, чтобы дать толчок развитию экономики на Северном Кавказе, то возникает вопрос: а бывают ли такие медленные толчки?

Не удивительно, что в таком варианте банальная пословица про ишака и падишаха приобретает буквальное значение. Соответственно, повисает в пространстве и вопрос об эффективности расходования средств.

Как оценивать исполнение “8300 мероприятий”, о которых упоминает пояснительная записка к проекту Минрегиона? Если, конечно, оценивать всерьез, потому что формальные отчеты при таких сроках очень даже удобно составлять. Да, в общем, никак.

Широко известный план Маршалла действовал с 1948-го до 1951 года, то есть в течение четырех лет. Подготовленный Минрегионом по поручению Путина документ по целям и задачам в чем-то походит на американскую программу послевоенного восстановления Западной Европы. Но по исполнению, если судить по объявленным подходам, она скорее окажется финансовой черной дырой, масштабы которой сможет уменьшить лишь сопротивление скептиков из Минфина.