Год после “референдума”. Как Донецк отделялся от Украины

11 мая прошлого года в Донецке, как и в других городах Донбасса, оказавшихся под контролем боевиков, прошел незаконный “референдум” о независимости самопровозглашенных ДНР и ЛНР. Корреспондент “Апострофа” Сергей Курганов, голосовавший год назад, вспоминает, что граждане пришли, чтобы присоединить Донбасс к России. Голосовать можно было без паспорта и даже по интернету, причем несколько раз под разными фамилиями. В итоге проголосовали 100,63% граждан, но на Донбасс пришла не Россия, а война.

Год назад, в выходной день 11 мая, пришлось встать рано — около 6:00. В начале восьмого я был уже на улице, возле одной из школ Калининского района, где размещался участок для голосования на “референдуме” о независимости самопровозглашенной ДНР. Четыре бабули уже караулили входную дверь, а двое товарищей в милицейской форме караулили бабуль. За час к бабулям присоединились дедули, и ровно в восемь утра человек двадцать вошли в школу.

За полчаса до этого из моего двора, визжа колесами, стартовала машина соседа — с семьей в салоне и пожитками в багажнике. “Пожалуйста, присмотри за квартирой, пока не приедут родители”, — попросил накануне вечером сосед, отдавая ключи. На немой вопрос ответил просто: “Приходили”. Я не уточнял, кто и к кому, это было и так ясно. Сосед долгое время работал наблюдателем на выборах от одной партии, и приходили к нему бравые парни в камуфляже, интересовавшиеся, хорошо ли живется чересчур активному наблюдателю не от Партии регионов в “прекрасном новом мире”, который визитеры обещали вот-вот установить. Сосед не стал дожидаться новой цивилизации в Донецке и умчался куда-то в сторону Карпатских гор.

На “референдуме” 11 мая 2014 года было на что посмотреть. Например, на длиннейшие очереди, чтобы “поголосовать”. Так спросила женщина в годах: “Где тут поголосовать?”. Из более чем 400 избирательных участков Донецка для проведения “референдума” открылось чуть больше 150. А “поголосовать” хотелось многим. Вот и пришли туда, где было открыто, а там уже и телевидение с прямым эфиром наперевес. На картинке — радостные лица, выкрики “Наконец в Россию!”, кто-то красиво всплакнул от избытка чувств.

Позвольте, интересовался я, причем здесь Россия, если вопрос на “референдуме” звучит как-то иначе. “Поддерживаете ли вы акт независимости Донецкой народной республики?”. “Сейчас независимость, а потом — в состав Российской Федерации”, — говорит мне мужчина с видом знающего человека.

Протискиваюсь в школьный вестибюль, тут уже голосование идет вовсю. Данные паспортов члены избирательных комиссий аккуратно переписывают в разлинованные ведомости. “Ой, я паспорт забыла”, — сокрушенно говорит девушка из очереди. “Ничего-ничего, — по-матерински успокаивает ее дама. — Вы помните номер своего паспорта? Или, может, у вас студенческий билет есть?”. Девушка кивает — мол, помнит. “Избирательных списков у нас нет, Киев заблокировал, — продолжает словоохотливая дама. — Так мы всех записываем”.

Бюллетень — половинка листа формата А4. С вензелями, без печатей и голограмм. Сколько их отпечатали? Миллиона три-четыре? Говорят, шлепали их на принтерах в захваченной Донецкой областной госадминистрации в течение нескольких дней. Впрочем, зачем же… Результаты я и сейчас, в 9:00, могу предсказать — подавляющее большинство “за”. Вот только за что — увы, не понимаю.

Не понимаю городские власти, которые официально запретили проводить нелегитимное голосование, а неофициально предписавшие предоставить помещения для плебисцита. Позже мэр Донецка Александр Лукьянченко скажет что-то вроде “мы старались избежать эксцессов и захватов зданий”. При этом многие здания в Донецке уже были захвачены — ДонОГА, СБУ, прокуратура, та же мэрия.

Не понимаю милицию, которая молча наблюдала издалека за “референдумом” — “во избежание провокаций”, так в органах правопорядка потом охарактеризуют свое бездействие. Не понимаю армию, которая хаотично металась где-то между Луганском и Славянском. Не понимаю Киев, деливший министерские портфели под улюлюканье и хихиканье половины мира...

Впрочем, что там Киев… Тут бы с Донецком разобраться.

К полудню стало ясно: проголосовать можно без паспорта, без донецкой прописки, без присутствия человека на избирательном участке (”бабушка неходячая, я за нее проголосую, она разрешила”), без осмысления последствий. “Хочу в Россию!” — сказал подросток лет 15, выходя из школы №5 (там тоже голосовали). На предложение уехать обиделся: “Зачем же? Скоро она тут будет”.

Боевики голосовали прямо на площади возле облгосадминистрации. Прожив 20 лет в Донецке я, к своему стыду, только в те дни узнал, что площадь называется Октябрьской. В палатке раздавали бюллетени всем желающим, даже лицам кавказской национальности и, конечно, беспробудно дежурившим на баррикадах пенсионерам. Тогда еще вход в ОГА был загражден покрышками (откуда только их столько набралось и куда они все делись потом?), по периметру стояли лавочки, а с плазменного экрана круглосуточно вещал телеканал “Россия” вперемешку с “Лайфньюз”. Россияне сообщали о необычайно высокой явке на “референдум” и радужных перспективах независимых республик. Президент соседней страны выражал удовлетворение свободным волеизъявлением Донбасса, но присоединять республики не спешил.

Около 14:00 случилось непоправимое: закончились люди. В центре Донецка избирательные комиссии выкурили все сигареты, съели “тормозки”, принесенные из дому, и решили все сканворды в старых газетах. Очередей не было, улицы опустели. Около 18:00 начали закрываться самые нестойкие участки, в 20:00 — закрылись все. При этом анонсировалось, что работать они будут до 22:00. Пошел проверить. В 21:00 охранники с автоматами выгнали меня с избирательного участка на Театральном проспекте со словами “А де ты раньше был?”. Кроме меня, морально пострадали двое — парень с девушкой — которые приехали с дачи поздно вечером, чтобы присоединиться к России путем голосования. Не вышло. И по интернету не получилось: бредовая идея нашла бредовое воплощение. “Введите данные паспорта”, — предлагал неизвестный сайт. И далее: “Введите имя. Голосуйте”. Голосовать можно было неограниченное количество раз. Я даже развлекся: Иванов Иван Иванович из города Иванова паспорт серии ХХ123456 четыре раза оказался противником всяческих “республик-новообразований”.

Я слегка отвлекся, но вот около полуночи председатель “Центральной избирательной комиссии ДНР”, а когда-то — участник всевозможных митингов в Донецке Роман Лягин, забавляя собравшихся журналистов клоунским галстуком-бабочкой, огласил результаты референдума: 89,7% — за независимость ДНР, 10,19% — против, 0,74% бюллетеней испорчено. Не трудитесь складывать — в сумме это 100,63%. Точных данных нет, и за год они не появилось. Удивительную оперативность в доставке бюллетеней из дальних уголков Донецкой области, где уже шли бои, объяснили счастливым стечением обстоятельств. Скоростной подсчет голосов — нечеловеческими усилиями считающих. Однако журналисты не увидели ни опечатанных бюллетеней, ни процесса подсчета — ни-че-го!

За ночь Россия за окнами проголосовавших дончан не появилась, республика не расцвела пышным цветом. Директора школ, не получившие взысканий за пособничество террористам, тихонько и счастливо выдохнули. Власти города и области объявили “референдум” нелегитимным и сделали вид, что ничего не произошло.

Через две недели в Донецк пришла война, но это — уже другие воспоминания.

Сергей КУРГАНОВ