Жажда “дешевых” денег

Формально премьер-министр Украины Владимир Гройсман прав, и политика дорогих денег, избранная НБУ, кредитованию не способствует. 

Но и основания Нацбанка для поднятия учетной ставки весомые — они связаны с попыткой регулятора сдержать инфляцию, которая по итогам прошлого года составила 13,7% при целевом показателе в 8%. Убежденность премьера в том, что снижение учетной ставки НБУ ускорит рост украинской экономики до 7% в год при отсутствии реальных аргументов, настораживает. Как и полное игнорирование тех рисков, которые несет рост инфляции для страны.

Но, пожалуй, самое печальное, что руководство Кабмина и Нацбанка общается через СМИ, хотя должно было бы тесно взаимодействовать, ведь, по большому счету, одно дело делают. Да и премьер, руководствующийся исключительно “предвыборной” логикой, должен понимать, что инфляция — налог на бедных, она больнее всего бьет по малообеспеченным. И защитить их от очередного повышения цен важнее, чем возобновлять кредитование и без того перекредитованного украинского бизнеса, крупные представители которого до сих пор не научились кредиты возвращать, а мелкие — еще не обзавелись достойными залогами.

НБУ в последнем Инфляционном отчете отмечает, что последнее ускорение роста инфляции произошло из-за факторов, на которые денежно-кредитная политика имеет ограниченное влияние. Проще говоря, банковский регулятор пытается хотя бы частично снять с себя вину за происходящее под предлогом того, что далеко не всегда может отрегулировать рост цен доступными ему инструментами. За последние четыре месяца Нацбанк повысил учетную ставку на 3,5 процентного пункта (до 16%), но с учетом немонетарной природы некоторых причин роста цен получение ожидаемого эффекта весьма проблематично. Например, повышением ставки сложно повлиять на урожайность овощей, увеличение спроса на наши молоко и мясо на внешних рынках или рост мировых цен на нефть. Украина, как любая сырьевая экономика, настолько зависима от внешней конъюнктуры, что зачастую именно внешние причины являются определяющими для развития наших внутренних проблем.

Однако на инфляцию повлияли не только они. Правительство, повысив минимальную зарплату (МЗП) и проведя осовременивание пенсий, улучшило благосостояние части украинцев. Например, в Киеве средняя зарплата с 11094 грн в декабре 2016-го выросла до 14035 грн в декабре 2017-го, а средняя зарплата по Украине за тот же период — с 6475 до 8777 грн. Одно повышение МЗП добавило инфляции два процентных пункта. Да и средняя пенсия выросла за год более чем на 40%.

Кроме того, миграционные процессы уже отразились на украинском рынке труда — спрос на рабочую силу растет. 

По данным Госслужбы занятости, количество вакансий за год увеличилось на 11%. Рост вакантных мест фиксируют и частные компании по трудоустройству, и сами работодатели. Чаще всего им нужны рабочие, обслуживающий персонал, водители, бухгалтеры и аудиторы. Причем спрос не удовлетворяется в полной мере. А ведь количество экономически активного населения после проведенной пенсионной реформы, привязавшей время выхода на пенсию к страховому стажу, начало постепенно увеличиваться, возвращая в легальное поле тех, кто работал неофициально. Естественно, в условиях дефицита рабочей силы и растущей конкуренции бизнес вынужден предлагать сотрудникам большие зарплаты, увеличивая собственные затраты.

С одной стороны, повышение зарплат позволило сгладить социальное напряжение в обществе и повысить потребительский спрос, который и стал основным драйвером экономики в прошлом году. Если, конечно, считать рост ВВП на 2,1% “драйвовым”. Но с другой стороны, рост зарплат и спроса инфляцию только ускорили, так как производственные затраты реального сектора увеличились.

В итоге себестоимость товаров повысилась. Наибольший рост цен, по данным НБУ, демонстрирует сфера услуг (до 14,6% в годовом исчислении) и продуктов питания (до 13%). Цены на непродовольственные товары, большая часть из которых — импорт, наоборот, практически не росли, за небольшим, но важным исключением — подорожали лекарства и медпрепараты.

Согласно соцопросу, проведенному в конце прошлого года Центром Разумкова и КМИС, 37% респондентов считают, что немедленного решения требует вопрос роста цен на основные товары, а 36% обеспокоены низкими уровнями зарплат и пенсий. Больше, чем цены и зарплаты, украинцев беспокоит только военный конфликт на Востоке (51,3%). Очевидно, что инфляция опережает рост доходов населения, и отдельные товары, такие, как, например, подорожавшее почти на 30% мясо или фрукты (+34,5% к прошлогодним ценам), становятся недоступными для все большего числа граждан.

Инфляционные ожидания бизнеса тоже ухудшились. По результатам опроса, который регулярно проводит Нацбанк среди предприятий, 60% компаний в этом году планируют повысить стоимость своей продукции. По их ожиданиям, уровень потребительских цен вырастет в среднем на 10,4%. Объясняют свою позицию производители тремя факторами — увеличением зарплат, повышением цен на энергоносители и неблагоприятной ситуацией на валютном рынке. Свыше 88% респондентов ожидают обесценивания гривни, 56,9% считают, что обменный курс превысит 29 грн/долл.

Во многом эти ожидания связаны с тем, что опрос проводился в четвертом квартале 2017-го, когда ситуация на валютном рынке действительно была сложная. Агросектор не спешил возвращать в страну валютную выручку, при этом экспортерам в полной мере возместили НДС, что сформировало избыток гривни на рынке, совпавший с традиционным ростом бюджетных расходов в конце года. Спрос на валюту повысился, и стоимость гривни начала снижаться. Но если существующие макрофинансовые риски станут реальностью, например, Украина не получит в первом квартале следующий транш МВФ, то ожидания бизнеса оправдаются.

Показательно, что, повышая учетную ставку, НБУ не намекает, а прямо указывает правительству на причины, побуждающие это делать, — отсутствие структурных реформ, позволяющих стабилизировать экономику, пауза в сотрудничестве с МВФ, грядущие пики выплат по внешним обязательствам, возможные проблемы с доступом на внешние рынки заимствований, рост социальных расходов госбюджета. Прислушались на Грушевского? Нет, там хотят кредитовать ценой обнищания населения, а заодно и госбюджет перевыполнить, благодаря девальвации.

Ведь есть и другие менее очевидные, но не менее реальные риски, с которыми связан рост инфляции. Если проанализировать доходную часть госбюджета этого года, то сразу обращаешь внимание на то, что 20-процентный рост налоговых поступлений в основном будет обеспечиваться за счет 33-процентного роста поступлений от внутреннего НДС и 20-процентного увеличения сбора так называемого импортного НДС, то есть с ввозимых в Украину товаров. В прошлом году импорт товаров и правда вырос, сборы импортного НДС по сравнению с предыдущим годом увеличились на 27,6%, составив почти 40% всех налоговых поступлений в госбюджет. Для сравнения, поступления от внутреннего НДС с учетом бюджетных возмещений за год увеличились на 15%, составив только 10% налоговых поступлений в бюджет. Прошлогодний план по внутреннему НДС недовыполнили на 22%. А за счет чего планируют наверстывать и перевыполнить в этом году, учитывая минимальные темпы развития производства?

Неужели импортный НДС — та самая статья бюджета, благодаря которой его будут наполнять в 2018-м? Конечно, в этом году рост импорта тоже прогнозируется, правда, по предварительным оценкам, всего на 8%, а не на 24,6%, как в прошлом году. Более того, правительство ввело рассрочку на уплату НДС на импортное оборудование для предприятий. По оценкам Центра экономических исследований, если все компании воспользуются предоставленной возможностью и будут оплачивать НДС с ввезенного оборудования равными частями в течение 24 месяцев (как предлагает Кабмин), поступления от импортного НДС сократятся на 10—12%, или на 30—35 млрд грн. То есть налоговые отчисления, упавшие из-за снижения импорта, будут еще меньше.

При этом совокупные государственные расходы — это свыше 44% ВВП, что немного меньше, чем в предыдущие годы, благодаря отказу от индексации социальных стандартов в 2014—2015 гг. и не заложенной в бюджет рекапитализации госбанков, которая в случае девальвации гривни потребуется. А еще там нет возможного повышения МЗП до 4200 грн, роста затрат на субсидии (в прошлом году нужная сумма повышалась трижды), осовременивания пенсий военнослужащим и прочих в преддверии выборов очень щедрых обещаний правительства.

Предположим, что доходная часть бюджета будет расти не так существенно, как планирует Минфин, но хватит ли средств для финансирования продолжающей расширяться расходной части? Да, если национальная валюта девальвирует. В этом случае сборы импортного НДС пойдут вверх, и бюджет может оказаться даже профицитным. Конечно, правительство такой сценарий устроит — бюджет будет выполнен, как и все “социальные” обещания. Вот только хорошо ли это для украинской экономики, которая опять покажет минимальный рост? А для граждан, которые станут еще беднее? Ведь девальвация и инфляция — два конца одной палки, которой регулярно лупят простого украинца.

А теперь давайте посмотрим на статистику банковского сектора и оценим желание финучреждений кредитовать бизнес. Банки охотно кредитуют физлиц, выдавая много маленьких потребительских кредитов. НБУ уже побаивается последствий и рекомендует финучреждениям внимательнее оценивать риски, связанные с ростом этих кредитов. Ведь несмотря на рост розничного кредитования почти на 30% за год (+20 млрд грн выданных кредитов), Украина находится на одном из последних мест в Европе по уровню проникновения розничного кредитования. С одной стороны, есть потенциал для роста, с другой — он сдерживается невысокими доходами людей и высокой стоимостью займов. Кредитовать физлиц не только проще, но и выгоднее, там эффективная ставка в гривне составляет 29,1% годовых, а для коротких займов может превышать 40%.

Кредитовать бизнес не так выгодно — ставки ниже, суммы больше, риски невозврата выше. Все кредитование корпоративного сегмента, которое мы наблюдали с начала кризиса и до второй половины 2017-го, это были кредиты, выданные в рамках уже существовавших кредитных линий. Во второй половине прошлого года наметился прогресс — гривневые кредиты в корпоративном сегменте выросли на 32 млрд грн. По сравнению с розницей — много, по сравнению с потребностями реального сектора — сущий пустяк. Но на больший риск банки идти не хотят, и их можно понять, новый бизнес в стране не появился, залоги не стали лучше, а заемщики порядочнее.

Зачем рисковать, если операционная прибыль и комиссионные доходы растут и без этого. Чистый процентный доход банков повышается второй год, в 2017-м — на 15,6%, причем во многом благодаря операциям с ценными бумагами, которые госбанкам, например, приносят половину чистого процентного дохода. И чем выше учетная ставка, тем этот доход больше. Даже розница не против вложиться в государственные долговые бумаги — в прошлом году физлица купили ОВГЗ на 900 млн грн. Выгоды очевидны: гарантии государства, возможность перепродать облигации на вторичном рынке и ставки выгоднее, чем депозитные. Если даже физлица покупают гособлигации, что говорить о банках, которые выбирают между ними и депозитными сертификатами НБУ с такой же высокой доходностью и не менее железобетонными гарантиями. Имея такие безрисковые и доходные инструменты, захотят ли банки снова связываться с проблемными корпоративными кредитами? Можно ли повлиять на это желание, понизив учетную ставку? И стоит ли это делать, ведь реальный сектор не обзавелся новыми надежными залогами, платежеспособность его тоже принципиально не изменилась. Да и государство еще на разобралось с 58% токсичных корпоративных кредитов банковского сектора, накопленных финучреждениями в предыдущие годы.

Сомнительно, что премьер всего этого не понимает, а значит, причина его жажды дешевых денег в другом — обеспечить рост бюджетных поступлений благодаря инфляции. И это — верх цинизма в стране, где 60% граждан, по стандартам ООН, живут за гранью бедности. Но даже если правительством движет не злой умысел, а глупость, представьте, насколько это в нынешних условиях увеличивает риски для экономики.

Юлия САМАЕВА